Рафаэль Альберти - Война начиналась в Испании

Перемена декораций.

Когда вновь зажигается свет, зритель видит маленькую комнату вроде камеры-одиночки, с зарешеченным окном в глубине. На походной кровати или на носилках лежит Нинья, она полураздета, в крови. Врачи Медсестраоказывают ей помощь. Неподалеку стоит Иезуитиз первого действия. После долгого молчания начинается диалог — тихим голосом, как у постели больного.

Врач( продолжая свое дело, Иезуиту ). Судья и все остальные ушли?

Иезуит. Ушли.

Врач. А они вернутся? Не сказали?

Иезуит. Ничего не сказали, но, я думаю, они уже считают это бесполезным…

Врач. Может, они пошли за Священником, для очной ставки?

Иезуит. Вы полагаете, это возможно?

Врач. Нет.

Пауза.

Медсестра. Еще помазать?

Врач. Как хотите.

Иезуит. Думаете, не поможет?

Врач. Сейчас уже все равно, сколько она протянет — часы или минуты… Коллапс может наступить в любой момент. ( Пауза. Иезуиту. ) А вы выполнили свою миссию?

Иезуит( холодно ). Да.

Врач( горьк о). Вашу собственную или ту, которую вам поручили судьи?

Иезуит( сухо ). Обе.

Врач( жестко ). Я тоже выполнил свою миссию… Только свою собственную…

Врач идет к тазику помыть руки, снимает халат, приводит себя в порядок. В этот момент в дверях появляется Священникв сопровождении гражданских гвардейцев; он быстрым взглядом окидывает комнату и все понимает.

Врач. Проходите, сеньор Священник, проходите… Вы пришли слишком поздно…

Гражданский гвардеец. А где сеньор Судья?

Врач. Ушел. Подождите на улице.

Гражданские гвардейцывыходят. Священник бросается к телу Ниньи, опускается на колени у ее ног, закрыв лицо руками. Долгая пауза. Врач, Иезуит, Медсестра молча смотрят.

Священник( холодно ). Что вы сделали?

Иезуит. Все… что должен был сделать. Я выполнил свой долг.

Врач. Мы все выполняем наш долг в этих случаях, сеньор Священник. Я тоже выполнил свой долг. И только.

Священник. И только? Разве вы не знаете, как…

Врач. Как умирает человек — это единственное, что я знаю, сеньор Священник; возможно, падре, который здесь присутствует, знает больше о том, что вас, вероятно, интересует: как ее убили… Я же могу лишь сказать, что у нее два пулевых ранения, которые не угрожали бы ее жизни… я думаю… ( смотрит пристально на Иезуита ), если бы она не потеряла столько крови… Я знаю, о чем спрашивают ваши глаза, сеньор Священник, но ответить вам не могу. Это не моя специальность… и не моя техника. Это избитое, истерзанное тельце, которое вы видите… могло бы — не правда ли, падре? ( Иезуиту ) — могло бы жить… И я вам говорю, сеньор Священник, что это дело другой техники… Которую я не понимаю… ее применяют судьи, чтобы заставить говорить человека, после чего он замолкает навеки… Но эти таинства, сеньор Священник, вы и падре, наверно, сможете объяснить лучше меня. Ведь они относятся к тому, что вы называете, если не ошибаюсь ( улыбается ), промыслом божьим… Наука здесь бессильна. До свидания, сеньор Священник, до свидания, падре… Мне уже нечего здесь делать. ( Медсестре, которая вопросительно смотрит на него. ) А вы останьтесь, побудьте до конца. Всего хорошего, сеньоры. ( Уходит. )

Около агонизирующей Ниньи остаются Священник, Иезуит и Медсестра. Священник берет руки Ниньи в свои, стараясь, чтобы она его узнала. Нинья стонет и, кажется, узнает Священника.

Священник. Нинья, моя юная партизанка! ( Снова припадает к ее ногам, рыдая. )

Медсестра. Вы так любили ее?

Иезуит. Ваши слова неосторожны, сеньор Священник; ( Медсестре ) сеньорита и я их не слышали.

Священник( выпрямившись и овладев собой ). Вы сказали мне, падре, что уже сделали все. Вы предложили ей исповедаться?

Иезуит( холодно ). Да.

Священник. Она отказалась?

Иезуит. Наполовину.

Священник. Как это?

Иезуит. На мои вопросы: веришь ли в бога, в нашу святую мать-церковь? — она не ответила «нет»…

Священник( с надеждой ). Не ответила «нет»?

Иезуит. Не ответила «нет», но сказала: да, я верю в мой народ, верю в Испанию…

Священник. Из-за того, что человек верит в них, перед ним не закрывается путь к вере в бога. Вы отпустили ей грехи, хотя бы условно?

Иезуит( холодно ). Нет.

Священник. Но почему?

Иезуит. Не могу предположить, что она раскаялась…

Священник. Но ведь и иного тоже нельзя предположить… ( Подходит к Нинье. ) Посмотрите на нее. Не кажется ли вам, что это окровавленное, истерзанное тело похоже на тело Спасителя?

Иезуит. Вы бредите, сеньор Священник! Какая ересь!

Священник. Телесные муки каждого человека — это страсти Христовы. Это его следы. Я их вижу. Я их узнаю. Это израненное тело; эти струйки крови, текущие по рукам и ногам… Разве не напоминают они, падре, святую фигуру распятого Христа?

Иезуит. Какой ужас!

Медсестра( Священнику ). Она кончается! ( Старается поправить Нинье волосы и закрыть ноги, но это ей плохо удается — тело вдруг охватывает предсмертная дрожь, словно оно хочет поскорее покончить со своей собственной агонией. )

Священник. Ego te absolvo… in nomine Patris et Phillio et Spiritu santi, amén [102] Отпускаю тебе грехи твои… Во имя Отца и Сына и Святого духа, аминь ( лат. ). .

Медсестра повторяет: «Амен» — и опускается на колени.

Иезуит( падает на колени и закрывает лицо руками ). Господь! Господь!

Наступает страшное молчание, слышен шум голосов на улице. Наконец дверь открывается и входят два гражданских гвардейца. За ними — толпа людей, Марокканцыи фалангисты. Вперед выходит Судья; не обращая никакого внимания на мертвое тело и словно не зная, что произошло, он обращается к Священнику.

Судья. Сеньор Священник, вы арестованы. Будете находиться под домашним арестом до особого распоряжения. ( Иезуиту. ) А вы, падре, тоже уходите отсюда… Пойдете с нами…

Священник( сломленный, печально ). Что вы хотите делать?

Судья( грубо ). Пошли!

Гражданские гвардейцы хватают Священника и толкают его к выходу.

Иезуит хочет вмешаться, но Священник останавливает его жестом.

Священник. «Блаженны чистые сердцем, ибо они бога узрят. Блаженны миротворцы, ибо они будут наречены сынами божьими. Блаженны изгнанные За правду, ибо их есть Царство небесное…»