Рафаэль Альберти - Война начиналась в Испании

— Что?

Их тела била непонятная дрожь. Они не видели ничего вокруг. Только взгляды, крики, движения губ, почти без слов.

— Как дети?

— Ты слышишь меня?

Женщина снова встала на цыпочки и застыла, поймав его жадный взгляд. Она вдруг поняла, что была для него важнее всего на свете, единственным, что связывало его с миром.

— С детьми все в порядке. Спрашивают о тебе.

— Что?

— Они вспоминают о тебе.

И снова беззвучные крики, взгляды.

Свидание длилось всего пятнадцать минут. Прозвонили в последний раз. Она взглянула на мужа. Их разделяли решетки, полоса коридора и две тонкие металлические сетки.

— У тебя есть деньги вернуться на машине?

— Ну конечно.

Они продолжали делать друг другу знаки, не обращая внимания на ряды заключенных и толпу обезумевших женщин, на крики «прощай», терявшиеся в пустоте. Она увидела, как муж идет по коридору, отчаянно поворачивая голову в ее сторону. А потом — только его силуэт, полустертый металлическим занавесом, далекий, почти нереальный. Наконец он исчез в дверях вместе с другими заключенными и охраной.

Женщина быстро пошла по улице. В руках уже ничего не было, и она не знала, куда их деть. Сейчас она была совершенно одна, вдали от детей и от мужа. Ощущение свободы смешивалось с беспокойством и тоской. Последние лучи солнца осветили крыши домов и полуразрушенный замок, высившийся над городом. Хаэн был похож на мертвеца, сброшенного с горы. Узкие улицы наполнял голос колоколов собора. Женщина добралась до шоссе и тут словно пришла в себя. Денег, чтобы доехать на машине, не было, и ночь застанет ее в пути. Стало страшно. Грудь болела, потому что она с самого утра не кормила ребенка. Женщина быстро пошла навстречу заходящему солнцу, окрасившему багрянцем оливы и редкие облака.

Закат длился всего несколько минут. Из земли, из оврагов выползала чернота ночи. Горячий ветер дул в спину и торопил. Вернуться в город и ждать утра невозможно. Нужно идти вперед, в страшную тьму. На далеком горизонте таяли силуэты гор. Шоссе — длинная серая лента, постепенно теряющаяся вдали, как тихая река. Деревья меняли привычные очертания и приобретали новые, устрашающие. Густая темнота заполняла долину. Чувство страха росло, но женщина вспомнила о детях, услышала их зов, как чувствовала давящую тяжесть полных грудей.

Все уже было во власти ночи. Холмы, самые высокие горы и мельчайшие насекомые застыли в ожидании солнца. Внезапно сзади послышались шаги и мелькнула какая-то тень, следующая за ней по пятам. Женщине представился невиданный зверь, страшное видение из ночного кошмара. И в то же мгновение она различила вдали, там, где дорога поднималась вверх, фигуру мужчины.

Страх наполнял ее, разливался холодом по спине, заставляя биться в ознобе, несмотря на жару. Она бросилась вперед, в беспросветную темноту ночи. Бежала, потом шла, испуганно оборачиваясь. От страха казалось, что причудливые тела деревьев и сухой запах коры тоже жаждут ее гибели, хотят задержать ее и отдать этому неизвестному. Небо было низким, сплюснутым маленькими звездами. Женщина бежала между шевелящихся ветвей олив, придавленная этим искривленным и безучастным сводом.

И вновь неуклюжая фигура и шаги мужчины.

Она увидела, как он прячется за дерево.

Остановилась. Без сомнения, ее преследовали.

— Что вам нужно? Почему вы идете за мной? — прокричала она дрожащим голосом, стараясь подавить страх.

Ответа не было. Женщина бросилась бежать. Прийти как можно скорее, чтобы покормить сына. Медлить нельзя. Надо сохранить в груди это тепло, идущее из глубины сердца. В памяти всплыла фигура мужа за двумя решетками. Рыдания медленно подступали к горлу. Все будет хорошо, только нужно идти к дому, идти по этой дороге. Она вдруг почувствовала облегчение: ее гнало вперед совершенно особое чувство, воспоминание о белокурой головке и губах ребенка около ее груди, о сладком причмокивании голодного рта сына. «Наверное, дочь их покормила». Хотелось как можно скорее оказаться дома, покрыть это расстояние между мужем и детьми. «Дочка еще маленькая, совсем маленькая». Горячий ветер дул в спину, подгонял.

Женщина старалась думать только о том, чтобы идти, продолжать свой путь, ощущать под ногами гладкую поверхность шоссе, прикосновение песка. А вокруг затаился враждебный мир, готовый броситься на нее с верхушек деревьев, как страх.

Тут шаги настигли ее, и она увидела грубое лицо и блестящие глаза. Огромная ладонь впилась в ее руку.

— Стой. Ложись в канаву.

— Нет! — Она пыталась вырваться, ускользнуть, потом спрыгнула с обочины и вдруг поняла, что он не преследует ее, уверенный, что скрыться не удастся. Впереди был пересохший ручей, а с другой стороны земляной откос. Беззащитная, она рванулась туда. В темноте заметила, как мужчина снимает рубаху и ремень с кобурой, кладет их на землю.

— Стой.

Не в состоянии сдвинуться с места, женщина смотрела, как он переходит сухое русло ручья. Рядом — одинокая олива. Скорее спрятаться за нее. Быстро кинулась туда, сжалась. И увидела углубление в земле, рядом с кустом ежевики. Потом медленно поползла по этому земляному шраму. Острые шипы ежевики царапали лицо и руки. Она вылезла уже с другой стороны кустарника.

— Где ты? — послышался его крик.

Женщина переползла через ручей. Это было то место, где остались его рубаха и кобура. Дрожащими руками вынула пистолет. В этот момент мужчина повернулся.

— Все равно не уйдешь.

— Нет!

— Не уйдешь, — повторял он, смеясь как безумный.

Женщина увидела, что он идет к ней. И сжала пистолет. Выстрелила, подняв дуло. Она видела, как это делают ополченцы на войне. Он бросился на нее, и одновременно с выстрелом раздался хруст костей черепа. Мужчина упал совсем рядом. Но она нажала на курок еще раз.

Душная мгла с запахом земли и листьев словно застыла в немом крике. Женщина бежала вперед и думала только о том, как обнимет детей.

Показались огни деревни, похожие на желтые капли, разбросанные по долине. Она побежала быстрее. Вот наконец и дом. Дверь приоткрыта. Первое, что она увидела, — глаза дочери. Девочка сидела на краю кровати, где спали младшие братья, охраняя их сон. Она словно состарилась в своем ожидании, раньше времени взвалив на хрупкие плечики заботы взрослой женщины.

Мать подошла к девочке и погладила ее по голове.

— Раньше я не могла прийти, — пробормотала она. — Теперь нужно покормить маленького.

— Я достала немного молока. Они хотели пить, я пошла и попросила, — сказала девочка. — А ты себе все лицо поцарапала…

— Да, я упала в кустах ежевики, — ответила женщина, внимательно глядя, как дочь снимает юбку, полосатую кофточку и ложится, поеживаясь, уже в полусне, рядом с маленькими братьями.