Эрнест Хемингуэй - По ком звонит колокол

Потом движение впереди явно застопорилось, и, лавируя между санитарными фургонами, штабными автомобилями, броневиками – одним, другим, третьим, стоявшими на месте в горячей, еще не осевшей пыли, словно грузные металлические ощетинившиеся орудийными стволами гигантские черепахи, они добрались до следующего контрольного поста, возле которого, как выяснилось, произошла авария. Один из грузовиков неожиданно остановился, тот, который шел следом, в темноте этого не заметил и врезался в него, разбив ему задний борт, на дорогу вывалились ящики с боеприпасами для стрелкового оружия. Один ящик при падении раскололся, и, когда Гомес с Андресом спешились и, держа за руль, маневрируя между скопившимся транспортом, повели мотоцикл к пропускному пункту, чтобы показать там свои документы, Андрес чувствовал под ногами тысячи пуль, разбросанные в дорожной пыли. У второго грузовика оказался полностью смят радиатор. А сзади в него уткнулся ехавший следом грузовик. За ними уже выстраивалась вереница из сотни других машин, и офицер в защитных обмотках поверх ботинок метался вдоль этой колонны, требуя, чтобы водители подали свои машины назад и дали возможность убрать с дороги разбитый грузовик.

Но скопилось уже слишком много грузовиков, чтобы можно было дать задний ход, разве только офицер добрался бы до конца колонны и остановил неуклонно прибывающие машины, но Андрес видел, что офицер, спотыкаясь в темноте, бегает с фонарем вдоль дороги, кричит, ругается, а грузовики продолжают прибывать.

Часовой на контрольном посту не вернул Гомесу пропуск. Часовых было двое, у обоих винтовки за спиной и фонари в руках, и оба тоже кричали. Тот, что взял пропуск, перешел на другую сторону дороги и велел водителю из встречного потока машин ехать к следующему посту и сказать, чтобы тамошние часовые остановили колонну, пока здесь не рассосется затор. Водитель выслушал его и двинулся вперед. Потом часовой, продолжавший держать в руке пропуск Гомеса, вернулся к разбитому грузовику, из которого вывалился груз, и закричал на шофера:

– Ради господа бога, брось все и двигай вперед, чтоб мы могли освободить дорогу!

– У меня коробка передач полетела, – ответил водитель, заглядывавший под кузов своего грузовика.

– К такой-то матери твою коробку передач! Говорят тебе – уезжай!

– Как я уеду, если у меня коробка передач накрылась? – ответил шофер и снова склонился, заглядывая под кузов.

– Тогда пусть кто-нибудь оттащит тебя отсюда, нам надо расчистить эту чертову пробку!

Постовой светил электрическим фонарем на смятый зад грузовика, шофер недовольно смотрел на постового.

– Ну, давай, давай, живо! – кричал человек, державший пропуск.

– Мой документ, – сказал ему Гомес. – Пропуск. Мы спешим.

– Катись ты к черту со своим пропуском, – рявкнул тот и, сунув Гомесу пропуск, побежал на другую сторону дороги останавливать очередной грузовик.

– Развернись на перекрестке, возьми на буксир разбитый грузовик и оттащи его с дороги, – велел он водителю.

– У меня приказ…

– Засунь свой приказ себе знаешь куда?! Делай, что тебе говорят!

Водитель нажал на газ, рванул вперед и скрылся в облаке пыли.

Когда Гомес, в объезд места аварии, выводил мотоцикл на свободную впереди правую полосу дороги, Андрес, снова крепко державшийся за переднее седло, увидел, что постовой остановил другую машину, и ее водитель, свесившись из окна, слушает его.

Теперь они неслись во весь опор по дороге, поднимавшейся в гору. Все движение в эту сторону застопорилось у пропускного пункта, только встречный поток продолжал двигаться, двигаться, двигаться слева от быстро и неуклонно взбиравшегося вверх мотоцикла, пока тот не нагнал хвост колонны, проехавшей пост до аварии.

Все так же с выключенной фарой они обогнали еще четыре броневика и длинную вереницу грузовиков с солдатами. Солдаты ехали молча, и в темноте Андрес поначалу не увидел, а лишь почувствовал их присутствие у себя над головой – единая масса человеческих тел, громоздящаяся над бортами оставляемых позади грузовиков. Потом у них за спиной, мигая фарами и беспрерывно сигналя, появилась еще одна штабная машина, и каждый раз в свете ее фар Андрес видел солдат в стальных касках, с торчащими вертикально винтовками и четко очерченные дула нацеленных в черное небо пулеметов, потом все снова погружалось во тьму. Один раз, когда они проезжали мимо такого грузовика как раз в тот момент, когда свет фар идущей сзади машины прорезал темноту, Андрес увидел лица солдат – застывшие и печальные. Их, в этих стальных касках на головах, везли в грузовиках навстречу чему-то, о чем они не знали ничего, кроме названия, – наступление; в темноте каждый думал о своем, сокровенном, и свет, заставший врасплох, показывал их такими, какими они не позволяли себе выглядеть днем, стыдясь обнаружить свои мысли друг перед другом, – пока не начиналась бомбежка или атака, тогда уж никто не следил за выражением своего лица.

Впрочем, ничего такого о солдатских лицах Андрес не думал, между тем как Гомес гнал вперед свой мотоцикл, все еще продолжая успешно держаться впереди штабного автомобиля и один за другим обгоняя грузовики. Он думал о другом: «Какая армия! Какое вооружение! Какая техника! Vaya gente! [172] Какие люди! ( исп .) Ты только посмотри на этих людей. Вот она, армия Республики. Посмотри на них. Грузовик за грузовиком. Все в одинаковой форме. Все в стальных касках. Посмотри на эти máquinas , торчащие из кузовов и нацеленные на самолеты. Посмотри, какую армию мы создали!»

И пока мотоцикл обгонял высокие серые грузовики, полные солдат, серые грузовики с высокими квадратными кабинами и уродливыми квадратными решетками радиаторов, неуклонно карабкающиеся в гору в пыли и мигающем свете идущей сзади штабной машины, в котором красная армейская звезда то и дело вспыхивала на задних и боковых запыленных бортах этих грузовиков, пока они на своем мотоцикле проезжали мимо них, тоже неуклонно продвигаясь вверх, а воздух становился холоднее, и дорога начинала круто петлять, и грузовики натужно скрежетали на подъеме, и у некоторых из решеток радиаторов валил пар, ясно видимый во вспышках света, и мотоцикл тоже ревел теперь от натуги, Андрес, снова крепко державшийся за переднее седло, думал, что этот проезд на мотоцикле – это mucho, mucho ! Он никогда прежде не сидел на мотоцикле, а теперь они поднимались в гору вместе со всей этой силой, которая предназначалась для наступления, и чем выше они забирались, тем яснее становилось Андресу, что нечего и думать о возвращении в отряд к моменту захвата постов. При таком напряженном движении и такой сумятице хорошо если он поспеет обратно к завтрашнему вечеру. Раньше он ни разу не видел ни наступления, ни подготовки к нему, и теперь, когда он наблюдал это собственными глазами, его восхищали многочисленность и мощь армии, созданной Республикой.