Эрнест Хемингуэй - По ком звонит колокол

– Так и есть, – сказал Роберт Джордан. – Там – сонная артерия.

Значит, она всегда носит это при себе, подумал он, то есть она такую возможность допускает и готова к этому.

– Но лучше все же, если ты меня застрелишь, – продолжала Мария. – Пообещай, что, если когда-нибудь будет нужно, ты застрелишь меня.

– Конечно, – сказал Роберт Джордан. – Обещаю.

– Спасибо тебе большое, – сказала Мария. – Я понимаю, что это нелегко сделать.

– Нормально, – сказал Роберт Джордан.

Все это забывается, подумал он. Когда твоя голова целиком сосредоточена на работе, забываются все эти прелести гражданской войны. Вот ты и забыл. Впрочем, об этом и следует забывать. Кашкин не смог забыть, и это вредило его работе. А может, бедняга просто предвидел свой конец? Очень странно, но он абсолютно ничего не почувствовал, вспомнив, как стрелял в Кашкина. Вероятно, когда-нибудь почувствует. Но сейчас не чувствовал совершенно ничего.

– Я еще много чего могу для тебя сделать, – идя рядом, говорила Мария серьезно, очень по-женски.

– Кроме того, что можешь застрелить меня?

– Да, – ответила девушка. – Я могу сворачивать тебе папиросы, когда твои, с трубочками, кончатся. Меня Пилар научила, я очень хорошо их сворачиваю, туго, аккуратно, и табак не просыпается.

– Чудесно, – сказал Роберт Джордан. – Бумажку ты языком заклеиваешь?

– Да, – ответила она. – А когда тебя ранят, я буду ухаживать за тобой, перевязывать рану, мыть, кормить…

– А может, меня и не ранят, – сказал Роберт Джордан.

– Тогда я буду ухаживать за тобой, когда ты заболеешь, – варить тебе суп, мыть тебя, все для тебя делать. И буду тебе читать.

– А вдруг я не заболею?

– Тогда я буду приносить тебе по утрам кофе, когда ты проснешься…

– А если я не люблю кофе? – сказал Роберт Джордан.

– Нет, любишь, – радостно улыбнулась девушка. – Ты сегодня две кружки утром выпил.

– Ну а допустим, кофе мне надоел, стрелять в меня необходимости нет, я не ранен, не болен, бросил курить, у меня только одна пара носков, и я сам вытряхиваю свой спальный мешок. – Он похлопал ее по спине. – Что тогда?

– Тогда, – ответила Мария, – я попрошу у Пилар ножницы и подстригу тебя.

– Я не люблю короткую стрижку.

– Я тоже, – сказала Мария. – Мне нравится такая, как у тебя сейчас. Ну, тогда… Если тебе ничего не будет нужно, я буду сидеть рядом с тобой и просто смотреть на тебя, а по ночам мы будем любить друг друга.

– Отлично, – сказал Роберт Джордан. – Последний план – очень разумный.

– Я тоже так думаю, – улыбнулась Мария. – Ах, Inglés !

– Меня зовут Роберто.

– Ну да. Но я называю тебя Inglés , как Пилар.

– И все же мое имя – Роберто.

– Нет, – сказала она. – Вот уже целый день как ты – Inglés. Скажи, Inglés , чем я могу помочь тебе в твоей работе?

– Ничем. То, что я сейчас делаю, я должен сделать сам, и для этого мне нужно иметь холодную голову.

– Ладно, – согласилась она. – А когда твоя работа закончится?

– Если повезет, сегодня вечером.

– Хорошо, – сказала она.

Внизу показался последний перелесок, за которым располагался лагерь.

– Кто это? – спросил Роберт Джордан, указывая рукой.

– Пилар, – сказала девушка, глядя туда, куда он указывал. – Конечно, это Пилар.

На дальнем краю луга, там, где начинался лес, положив голову на сомкнутые руки, сидела женщина. Оттуда, где они стояли, она напоминала темный узел, черневший на фоне рыжих сосновых стволов.

– Идем, – сказал Роберт Джордан и бросился к ней через доходившие до колена заросли вереска. Бежать было трудно, и, пробежав немного, он перешел на шаг. Теперь он видел, что женщина сидит, уткнувшись лицом в сложенные руки, на фоне соснового ствола ее фигура казалась особенно широкой и черной.

– Пилар! – резко окликнул он ее, подходя.

Женщина подняла голову и посмотрела на него.

– А, – сказала она, – вы уже закончили?

– Тебе нехорошо? – спросил он, склоняясь над ней.

– Qué va , – сказала она. – Я просто спала.

– Пилар, – крикнула подоспевшая Мария и опустилась на колени рядом с женщиной. – Как ты? Тебе плохо?

– Мне замечательно, – ответила Пилар, продолжая сидеть и глядеть на них обоих. – Ну, Inglés , – сказала она, – ты опять выделывал свои мужские штучки?

– С тобой действительно все в порядке? – не обращая внимания на ее слова, спросил Роберт Джордан.

– А что мне сделается? Я спала. А вы поспали?

– Нет.

– Ну, тебе-то, судя по всему, понравилось, – сказала она девушке.

Мария покраснела и ничего не ответила.

– Не трогай ее, – сказал Роберт Джордан.

– А тебя никто не спрашивает, – огрызнулась Пилар и посуровевшим голосом снова обратилась к девушке: – Мария! – Девушка стояла, опустив голову. – Мария, – повторила женщина. – Я сказала, что тебе, судя по всему, понравилось.

– Да оставь ты ее в покое, – снова сказал Роберт Джордан.

– А ты заткнись, – не глядя на него, ответила Пилар. – Послушай, Мария, скажи мне только одну вещь.

– Нет, – сказала Мария и замотала головой.

– Мария. – Голос Пилар стал таким же суровым, как выражение ее лица, в котором не осталось и намека на дружелюбие. – Лучше скажи по доброй воле.

Девушка снова отрицательно мотнула головой.

Если бы необходимость не принуждала меня работать с этой женщиной, ее пьяницей-мужем и ее жалким отрядишкой, думал Роберт Джордан, я бы залепил ей сейчас такую пощечину, что…

– Ну, давай говори, – повторила девушке Пилар.

– Нет, – ответила Мария. – Нет.

– Оставь ее в покое, – сказал Роберт Джордан, с трудом узнавая собственный голос. Нет, все же я врежу ей, и будь что будет, подумал он.

Пилар даже не ответила ему. Она не была похожа ни на змею, гипнотизирующую птицу, ни на кошку в засаде, перед прыжком. В ней вообще не было ничего хищного. И ничего извращенного. Однако какая- то невидимая угроза расползалась вокруг нее – словно кобра раскрыла свой капюшон. Он отчетливо ощущал ее. Ощущал, как она распространяется. Но в этой угрозе не было злобы, только властное желание знать. Лучше бы мне этого не видеть, подумал Роберт Джордан. Но пощечину здесь давать не за что.

– Мария, – сказала Пилар. – Я тебя не трону. Просто скажи мне, скажи по доброй воле, – de tu propia voluntad – так это прозвучало по-испански.

Девушка снова тряхнула головой.

– Мария, – повторила Пилар. – Сию минуту и по доброй воле! Ты слышишь? Скажи хоть что-нибудь.

– Нет, – тихо произнесла девушка. – Нет, нет.

– Нет, ты скажешь. Хоть что-то. Скажешь! Ну, говори же.

– Земля плыла, – сказала Мария, не глядя на женщину. – Правда. Я не могу тебе объяснить, как это было.

– Ну вот, – сказала Пилар, голос ее потеплел, сделался приветливым, в нем не осталось никакой требовательности. Но Роберт Джордан заметил капельки пота, выступившего у нее на лбу и вокруг губ. – Значит, вот как это было. Вот так.