Эрнест Хемингуэй - По ком звонит колокол

– А по мне, так революция – это чтобы всех называть донами, – сказал Фернандо. – При Республике так и должно быть.

– Мать твою, – снова сказал Агустин. – Так ее и этак.

– И все равно я думаю, что дону Роберто было бы проще учить английскому.

– У дона Роберто нет бороды, – сказал Пабло. – Он не настоящий профессор.

– Как это у меня нет бороды? – сказал Роберт Джордан. – А это что? – Он провел рукой по подбородку и по щекам, на которых уже отросла трехдневная русая щетина.

– Это разве борода? – сказал Пабло и покачал головой. – Это не борода. – Теперь он почти веселился. – Дон Роберто не настоящий профессор.

– Идите вы все знаете куда, – сказал Агустин. – Дурдом какой-то.

– Ты бы выпил, – сказал ему Пабло. – По-моему, здесь все нормально. Кроме того, что у дона Роберто нет бороды.

Мария погладила Роберта Джордана по щеке.

– У него есть борода, – сказала она Пабло.

– Ну, тебе лучше знать, – ответил Пабло.

Роберт Джордан посмотрел на него. Не думаю, что прощелыга так уж пьян, подумал он. Нет, не настолько. И, наверное, мне лучше быть начеку.

– Слушай, – сказал он Пабло, – как, по-твоему, долго еще будет снег идти?

– А ты как думаешь?

– Я тебя спросил.

– Спроси кого-нибудь другого, – ответил Пабло. – Я тебе не служба разведки. Это у тебя бумага от службы разведки. Спрашивай женщину. Она ведь тут теперь командует.

– Я спрашиваю тебя.

– А идите вы все к чертовой матери, – сказал ему Пабло. – И ты, и женщина, и девчонка.

– Он пьяный, – сказал Простак. – Не обращай на него внимания, Inglés .

– Не думаю, что он так уж пьян, – ответил Роберт Джордан.

Мария стояла у него за спиной, и Роберт Джордан видел, что Пабло наблюдает за ней через его плечо. Маленькие свинячьи глазки смотрели на нее с круглого заросшего щетиной лица, и Роберт Джордан подумал: повидал я убийц и на этой войне, и до нее, все они разные, ничего между ними общего нет; и не существует такого понятия, как «тип преступника»; но Пабло определенно не красавец.

– Я не верю, что ты умеешь пить, – сказал он Пабло. – И что ты сейчас пьян, тоже не верю.

– Я пьян, – с достоинством возразил Пабло. – Пить – это раз плюнуть. Вот напиться – это надо уметь. Estoy muy borracho [62] Я очень пьян ( исп .). .

– Сомневаюсь, – сказал Роберт Джордан. – Вот что ты – трус, это точно.

В пещере вдруг стало так тихо, что он услышал, как шипят поленья, сгорая в пламени очага, на котором Пилар готовила еду, и как хрустнула овечья шкура, когда он перенес тяжесть тела на ноги. Ему показалось, что он даже слышит, как падает снег за порогом. Конечно, этого быть не могло, но тишину там, где шел снег, он слышал.

Надо убить его и покончить с этим, думал Роберт Джордан. Не знаю, что он задумал, но явно ничего хорошего. Мост – послезавтра, а у этого человека дурные мысли, и он создает опасность для дела, может его сорвать. Ну, давай же. Покончим с этим раз и навсегда.

Пабло ухмыльнулся, поднял большой палец и провел ногтем по горлу. Потом едва заметно покачал головой, лишь чуть-чуть повернув ее на короткой толстой шее в одну и в другую сторону.

– Нет, Inglés , – сказал он. – Не подзуживай меня. – Он посмотрел на Пилар и добавил, обращаясь уже к ней: – Так ты от меня не отделаешься.

– Sinverguenza [63] Бесстыжий ( исп .). , – сказал ему Роберт Джордан, мысленно уже настроившись действовать. – Cobarde [64] Трус ( исп .). .

– Очень может быть, – ответил Пабло. – Но на эту удочку ты меня не поймаешь. Выпей, Inglés , и мигни женщине, что ничего не вышло.

– Закрой рот, – сказал Роберт Джордан. – Я подзуживаю тебя ради собственного удовольствия.

– Зря стараешься, – сказал Пабло. – Я не клюну.

– Ты – bicho raro [65] Здесь: гнусное насекомое ( исп .). , – сказал Роберт Джордан, не отступая, не желая, чтобы затея во второй раз провалилась, и в то же время понимая, что все это уже было; ему казалось, что он по памяти играет роль персонажа то ли из какой-то прочитанной книги, то ли из собственного сна, и он чувствовал, что все движется по кругу.

– Очень гнусное, да, – согласился Пабло. – Очень гнусное и очень пьяное. Твое здоровье, Inglés . – Он зачерпнул вина кружкой и высоко поднял ее. – Salud y cojones [66] За яйца ( исп .). .

А он действительно гнусный, подумал Роберт Джордан, но умный и совсем не простой. Он больше не слышал треска поленьев из-за собственного тяжелого шумного дыхания.

– За тебя, – сказал он, тоже зачерпывая вино из миски. Без этих тостов ему и предательство не в радость будет, подумал он. Ну, давай и ты. – Salud , – сказал он. – Salud и еще раз salud! – И добавил про себя: черта тебе лысого, а не здоровья [67] Первое значение слова salud – здоровье. .

– Дон Роберто, – торжественно произнес Пабло.

– Дон Пабло, – в тон ему ответил Роберт Джордан.

– Но ты не профессор, – сказал Пабло. – Потому что у тебя нет бороды. А чтоб развязаться со мной, тебе пришлось бы меня убить, но для этого у тебя cojones не хватит.

Он смотрел на Роберта Джордана, сжав губы так, что они превратились в узкую щелку, – как у рыбы, подумал Роберт Джордан. При такой голове он похож сейчас на рыбу-ежа, которая раздувается, глотнув воздуха, когда ее вытаскивают из воды.

– Salud, Пабло, – сказал Роберт Джордан, поднял кружку и выпил. – Я многому учусь у тебя.

– О, я учу профессора. – Пабло кивнул. – Давай-давай, дон Роберто. Глядишь, мы друзьями станем.

– Мы уже друзья, – сказал Роберт Джордан.

– Но теперь мы будем добрыми друзьями.

– Мы уже добрые друзья.

– Пойду-ка я отсюда, – сказал Агустин. – Правду говорят, что человек за свою жизнь должен съесть тонну дерьма, но у меня уже сейчас по двадцать пять фунтов в каждом ухе.

– Ты чего, negro [68] Черный, негр ( исп .). ? – спросил его Пабло. – Тебе не нравится смотреть, как мы с доном Роберто братаемся?

– Следи за языком, не называй меня negro. – Агустин подошел и встал напротив Пабло, опустив руки, сжатые в кулаки.

– Другим ты же позволяешь так себя называть, – сказал Пабло.

– Только не тебе.

– Ладно, тогда – blаnco [69] Белый ( исп .). …

– И не так тоже.

– Как же тогда тебя называть, красным, что ли?

– Да. Я красный. Rojo . В честь Республики и красной звезды нашей армии. А зовут меня Агустин.

– Какой патриот! – сказал Пабло. – Ты только посмотри, Inglés , какой образцовый патриот.

Агустин сильно ударил его по губам тыльной стороной левой ладони. Пабло не шелохнулся, не изменил выражения лица. Уголки его губ были испачканы вином. Но Роберт Джордан заметил, как сузились его зрачки – как у кошки на ярком свету, когда они превращаются в тонкие вертикальные щелки.

– И так не получится, – сказал Пабло, поворачиваясь к Пилар. – Не рассчитывай на это, женщина. Я и на такое не клюну.