Петр Альшевский - «Изделие из зеркал»

Никому не интересно, что я выстрадал под дождем, а к деньгам у всех повышенный интерес – я отказываюсь это понимать,

разговоры о субстратосфере-тропопаузе действуют на меня столь же угнетающе,

пронзенный пивной сосулькой ПАДАЛЬЩИК Кай-фун прикрывался вспучивающими изречениями своих философствовавших предков, и я уразумел: экстренная ситуация!

Заумный ублюдок из привилегированного сословия.

В обособленном помещении он глядит в форточку, указывая мне на ввергающие меня в уныние тучи.

Он беззастенчиво мудр,

его мать-старуха говорит об ужасной экологии и плохих продуктах: если ты столько протянула, то, наверно, не такие и плохие, сказал я, ни словом не заикнувшись о моих антинаркотных выступлениях на слете высушенных голов СКОРОТЕЧНОГО ПРОЗРЕНИЯ;

в песчаных наплывах заповедных феноменов я не поддавался убежденности коллектива радиоактивных специалистов, настаивавших на переводе моей объективности на их психические биоритмы.

Вы уроженцы протяженной цепи насыпных островов,

я, не таясь, полол сорняки. Почувствовал НЕДОМОГАНИЕ и залег в спальне для гостей,

шумных компаний я чураюсь,

в укрепленную крепость сверхестественного Танья Кранца меня впустили по политическим причинам,

вылинявший адъютант Хозман выблевал на меня ВОЛОКНИСТОЕ ПЕЧЕНЬЕ со сливочным кремом и превратился в долговязую колонну.

Для него это трагедия, однако я не думал его отговаривать, уважая ниспосланное ему право на самоопределение.

Рыцарь-богатырь?! – крикнул он. – Ты меня не узнал?

Я на тебя не смотрел,

кризис взаимопонимания оказывает на нас колоссальное давление, смазывающее наши ПРУЖИННЫЕ МЕХАНИЗМЫ; отпрыгнув друг от друга, мы устремились по магистральному направлению непосредственно к одиночеству.

Вы говорите, одиночество. Силгор Емельянович называет тоже самое тишиной и покоем.

Тишина и покой – они преисполнены гуманистическим содержанием, генерирующим в рыцаре-богатыре РОЖДЕСТВЕНСКОЕ ЭЛЕКТРИЧЕСТВО;

после обсуждения с Танья Кранцем совместных операций против вероломного мифомэна Сфагнумия Блунта подозрительно хмурившийся Силгор Емельянович выбрался из крепости и не прогадал.

На поедающем землю шоссе преимущество не за всадником.

Побеседовав по телефону с королями Цапонда и Филлэнда, снабженный инструкциями Танья Кранц снарядил и послал за рыцарем-богатырем ШЕСТНАДЦАТУЮ ВЕЛОСИПЕДНУЮ БРИГАДУ,

слева поля картофеля,

позади сплошь подготовленные люди,

нам следует измотать их рывками, развернуться и из чего-нибудь выстрелить, поскольку они уже взводят курки,

они обязались подобрать к нам ключи и закопать изрешеченных покойников на НЕОСВОЕННОЙ ТЕРРИТОРИИ, формально принадлежащей альбиносу Ольгасу, о котором с трепетом перешептывались в автобусах, курсирующих между Дзипляном и Аплоем.

Сейчас раздастся залп.

Вдохнем поглубже, словно бы ныряем, и из бездонного погружения в себя сразу же ринемся в бой, сами того не замечая.

Влиятельное руководство с нижестоящим отребьем Силгору Емельяновичу не ровня – им снова надлежит проиграть,

заполонившие прилесок ГРИБЫ в нацистских касках будут срублены и пущены на галлюциногенные оладья для целиком зависящих от дури интеллигентов;

вам милее не вмешиваться,

не пачкаться,

рыцарь-богатырь и Та-Друн в грязи и в пене, а вы листаете умные книжки и, зевая, прикрываете рот, но, если вы вздумаете убегать, вас найдут и с карманным фонариком.

Силгора Емельяновича только с ПРОЖЕКТОРОМ.

Да и то не найдут, побояться искать,

перед Силгором Емельяновичем три арки – две поменьше, и он едет через высокую, выезжает в бешено трясущуюся тундру,

придирчиво оглядывает соседствующие здесь впадины и пригорки,

немыслимый выравниватель Стоппын… ты меня звал? Нет?

Значит, это ГОЛОСА.

Начиняющие меня колеблющими тело словесными образами: коварные улыбки прокручивают верховья засевших в безукоризненности винтов и над самоценной фальсификацией осевой точки разучиваются выползания из клубившейся нематериальным нагнетанием канавы.

Еще издалека ЗАМЕТНО, кто кого прижимает к себе, не оказывая помощь побагровевшим от высматриваемых недоразумений сухомыслам, с коими обращались по-скотски, погребая их по воле судьбы под надувшимися эфемерами в кажалиях прощенных ласк,

в рубашках, расшитых гиппопотамами;

откатившиеся тихоходы скукожились на больничных каталках, и им не отряхнуться,

в чем заключается хитрость, не распознать,

Силгор Емельянович разыскивает по госпиталям СРАЖАВШЕГОСЯ с ним при Киллеруме экскаваторщика Самдисона, но заблуждавшегося парня нигде нет.

С объявленной рыцарем-богатырем войны он не дезертировал. Сандисона проела беспомощность, и бинтами его не обмотали,

врачебным покровительством не поспособствовали,

презренные лекари пожалели для него тряпок и лекарств,

Силгор Емельянович раздосадован.

Я выезжаю из ТУНДРЫ, передо мной расступается тайга, хибара для непродолжительной передышки снесена залетным авантюристом Вовкаем Холбосом.

Существование Вовкая доказано,

в порождающую проблемы шайку Внятного Пускана он взят с испытательным сроком, сокращение коего зависит от того, сможет ли он меня приостановить и не дать мне в полном здравии прискакать под уже покоренный мною Киллерум.

Рыцарь-богатырь будет напрягаться до бесчувствия. Если Силгор Емельянович выдохнется, он перестанет быть рыцарем-богатырем, и Та-Друн подыщет себя другого наездника, но это же недопустимо;

поводья упруго натянуты, и Та-Друн вздымается, в предверии разгона ВСАСЫВАЕТ зернистый воздух,

следует ускорение. Поучительное запугивание нагайкой.

Ты. Перегибаешь. Ты. Меня. Загонишь.

Та-Друна Силгор Емельянович не бьет. Высчитав слабые струны, давит морально и, взвихряя насыпанный вредителями гравий, торопит коня к сыпучей неровности выставляемых заслонов. Ошибка за ошибкой,

конвульсивная моторика заявки на победу,

беззаветно,

настроенность гнать навстречу контратаке превосходит все ожидания,

приговоренный к домашнему аресту губернатор Орамиглад втискивается в дымоход, чтобы высунуться из трубы и посмотреть на находящегося в своей стихии рыцаря-богатыря, чьи убывания по прямой не мешают ему возвращаться ЗИГЗАГАМИ и в строгой реалистичной манере воздействовать метательным оружием.

Силы у него не иссякнут,

аппетит он не поумерит,

облепившие Силгора Емельяновича комары работают на Валеара Орамиглада, внесенного в список списанных со счетов функционеров, которым не замалить грехи и не удержать штурвал железными перчатками;

ОБОРОНЯЮЩИМ ВЕРТЕП гвардейским полкам по впечатлениям очевидца нужно пополнение,