Татьяна Ревяко - Тюрьмы и наказания: Инквизиция, тюрьмы, телесные наказания, казни

У палачей всегда имеется под рукой какой-либо медикамент, чтобы привести жертву в сознание. До или же после «кавы» арестованный может быть передан «комиссии». Его волокут до автомобиля, а затем увозят на пустынную дорогу. Например, на Эль-Хункито или ту, которая идет на Гуаренас. Если какое-либо высокое начальство решает его «ликвидировать», то действует «трибунал», состоящий из трех сопровождающих. Подобный фарс могут завершить в любом месте. Исполнение «приговора» не задерживается и на пять минут. Как правило, это расстрел. Приговоренного могут прошить очередью из автомата на краю дороги или отвезти его в антипартизанскую зону, где он будет убит «вовремя столкновения между военным патрулем и группой бандитов», как об этом будет объявлено в официальной сводке министерства обороны.

Показания арестованных, полученные под пытками, передаются в военный трибунал и могут послужить доказательством «вины» любого задержанного гражданина…

15 марта 1964 г.

В «дымной пещере» жизнь нашу мы организовали по определенному распорядку.

Один из нас — дежурный, пост которого ежедневно занимаем по очереди, — занят уборкой, едой и представлением группы властям тюрьмы. У нас очень мало претензий, обходимся немногим в этой каменной щели. Несколько коек с вонючими матрасами и тонкими тряпичными одеялами получены от хозяйственного отдела тюрьмы. Остальное состоит из пары брюк и рубашек, зубной щетки и других мелочей. Так как нам разрешили читать книги, то их у нас в изобилии…

17 ноября 1964 г.

Начинают прибывать в Ф-1 арестованные по делу Смолена. Их доставляют из подвалов дихеполя, и почти у всех у них имеются следы пыток…

Газета «Экстра» в своем номере от 22 октября разоблачила пытки, а комиссия палаты депутатов подтвердила это. В своих показаниях Рафаэль Селестино Чавес, один из подвергшихся пыткам, заявил:

«Меня три раза пытали. Первая пытка началась в субботу с двух часов дня и продолжалась до семи вечера. Меня били по ребрам и жгли руки горящими сигаретами. Затем меня отвели в камеру, а на следующий день, в воскресенье, на рассвете снова пытали. На этот раз применили электрический ток и били по голове. Меня спрашивали, знаю ли я каких-то майора Серхио и Пасарини. В понедельник меня пытали еще полтора часа… Затем ко мне обратился один из чиновников и сказал, что полиция заинтересована в опровержении заявлений о пытках. Мне было сказано: если тебя будут спрашивать о пытках, отрицай все, иначе будет плохо. Если в комиссии, а также судье скажешь, что с тобой ничего не произошло, предоставим тебе свободу. Если этого не сделаешь, передадим суду военного трибунала и расстреляем. Все это мне сообщили перед тем, как я вошел в этот зал. Об этом же мне сказал и директор дихеполя Патиньо Гонсалес…

5 сентября 1965 г.

Политические заключенные тюрьмы в Маракайбо подтверждают свои разоблачения о пытках, применяемых в антипартизанских лагерях штатов Лара, Фалькон и Порту гес…

В этих местах пытали многих и среди них:

Хуана Рафаэля Бертомонде и его отца Родриго Берто-монде, задержанных 22 марта 1965 г. Хуана Рафаэля, после того как избили, повесили за половые органы. Во время перевозки в военный штаб в Эль-Токуйо его привязали к джипу и волокли по дороге. Затем отца и сына связанных поставили к столбу и «поджаривали» электрической лампой в 500 свечей.

Доминго Гонсалеса повесили за половые органы.

Симона Родригеса и Бонифасио Эскалону, задержанных в поселке Эль-Сальвахе в районе Кубито, закололи штыками.

Луиса Кастильо, председателя студенческой федерации штата Лара, пытали электрическим током и горящими’ сигаретами.

Хулиана Атонио Гойо, арестованного в поселке Эль-Сальвахе, избивали в течение двух дней.

В поселке Лас-Кокуисас, в Умокаро-Бахо, 15 солдат из военного лагеря Лас-Пальмас ворвались в дом сестры крестьянина Калиано Варгаса, изнасиловали ее и силой уволокли ее отца и мужа.

В Лас-Чамисасе 30 солдат из лагеря Ла-Бланкита изнасиловали 45-летнюю крестьянку Хуану Колмеранес на глазах трех ее дочерей. Женщина была беременна…

Такое происходит каждый день в крестьянских районах штата Лара, главным образом в районах Мора, Торрес и Хименес…

22 ноября 1965 г.

…Качипо — концентрационный лагерь для политических заключенных. Он расположен недалеко от шоссе, соединяющего Матурии с Карипито, на юге Кирикири, неподалеку от нефтепромыслов Мирафлорес и Эль-Кисе… Лагерь площадью в 2000 кв. метров окружен колючей проволокой и охраняется военной полицией. Недалеко от входа находится военная палатка, названная «палаткой правды» — здесь пытают арестованных. Дальше расположены камеры. Первые четыре разделены на блоки, окна в них забиты досками, чтобы заключенные ничего не смогли увидеть и чтобы их никто не увидел. Еще дальше, на расстоянии 40 метров, расположены другие тюремные помещения, среди которых темный, полный крыс и другой нечисти барак, названный «крысиным бараком». На некотором расстоянии от него — карцеры. Рядом с проволочными заграждениями размещены санитарные помещения для охраны. Около 250 солдат и военных полицейских охраняют этот концентрационный лагерь, служащий одновременно базой для антипартизанских частей.

Когда в Качипо доставляют заключенного, его немедленно направляют на допрос в «палатку правды». Там, если ему повезет, он отделывается побоями, и его заточают в «крысиный барак». Но если СИФА и офицеры специального батальона хотят получить от него требуемые им показания, начинается длительный процесс жестоких пыток, и тогда заключенный несколько недель может находиться в «палатке правды» или в одном из карцеров-одиночек. Если его не постигнет трагическая судьба Хуана Педро Рохаса (художника, бывшего директора музея изящных искусств в Каракасе; в Качипо его подвергли жестоким пыткам с целью вынудить пойти на самоубийство — по сообщениям газет, его нашли повешенным), его переводят в исправительный центр в Ориенте, в тюрьму Ла-Пика…

1 сентября 1966 г.

Политические заключенные рассказывают о пытках в Качипо, Ла-Пике и других тюрьмах и концентрационных лагерях в Ориенте.

Луис Мария Санабриа: «Меня задержали в Каракасе 1 ноября 1965 г. в 10.30 утра, когда я направлялся на площадь Венесуэлы, и доставили в отделение дихеполя. В 12.30 привели в ванную, заставили раздеться и, надев наручники, подвесили к железной скобе. В таком состоянии держали семь часов. Через четыре дня перевели в Качипо и здесь в 5 утра 5 ноября передали военным властям. Здесь пять дней подряд мне угрожали расстрелом, все время держали у моего лица ярко горящую электрическую лампу. На шестой день привязали за ноги и за руки к центральной стойке в «палатке правды». Три офицера одновременно начали меня избивать: один намотал на руку бинт, другой обернул руку пластиком, третий резиной. Били по спине, по плечам, в грудь, по рукам, в живот, по ногам. Помню, потерял сознание. Когда пришел в себя, увидел, что лежу на полу развязанный и меня бьют ногами в спину. Так продолжалось несколько часов, затем пытали электрическим током. Мою жену арестовали с двумя маленькими детьми. Детей отпустили домой, а жена две недели находилась в карцере в Качипо».