Михаил Хитров - Святой Алексей, человек Божий

Ей, особенно в настоящую минуту, хотелось бы поделиться мыслями с родной душой, поэтому она с радостью увидала Алексея, которому привыкла уже поверять свои думы.

– Как часто кажется мне, – воскликнула она, – что Божество так близко к людям, что о Нем говорит нам все – от былинки до ясных звезд, что этот мир создан для блаженства, для радости во славу Небесного Отца!

– О, если бы такая же гармония, какая порой замечается нами в природе, царствовала и между людьми! – возразил Алексей. – Но увы! На эту прекрасную землю против воли приходится так часто смотреть, как на юдоль печали и плача…

– Отчего же? Скажи мне…

– Ты, чистая, не знаешь мира. Но припомни минувшие века: сколько братской крови обагрило эту землю! Сколько слез поглотила она! А если являлся среди людей избранник Неба и, озаренный Солнцем вечной правды, поражал их слух грозной речью обличения и указывал на высшее призвание, толпа с проклятием и злобным смехом разбивала сосуд священный. Не шел ли Израиль за Моисеем по морю, как по суше? и что ж? В то время, как пророк, в сиянии Божией славы, получал скрижали вечного закона, толпа плясала вокруг золотого тельца… Среди тьмы язычества блеснул луч света. Сократ вещим духом приближался к истине и, разрушая предрассудки, указывал на стезю добродетели… И толпа его осудила на смерть. Но что я говорю? Когда Спаситель наш, безмолвный, величавый, стоял перед Пилатом, в награду за Его благие дела и речи не слышались ли вопли: «Распни, распни Его и отпусти разбойника Варавву!..» А что у нас? Какой гражданин у нас не ненавидит другого гражданина? Кто вполне расположен к своему соседу? Все далеки друг от друга, если не местом, то сердцем; живут в одном доме, а в мыслях, в сердце – рознь. О, если бы это худшее из всех зол ограничивалось согражданами и соседями! Родственники не чтут уз родства. Кто близок с своими близкими?.. Кто из родственников по сердцу или по крови не снедается злобою, у кого чувство не отравлено желчью, кто не завидует, не казнится благополучием другого? Кто у нас не желает погубить другого для собственного благополучия? Ужасно…

– Но неужели жизнь, посвященная добру и правде, пройдет бесследно для людей? Ужели голос благородный даром прозвучит в этом мире?

– О, блажен, кто для высшего призвания истощит свою жизнь в борьбе, в трудах, лишеньях, не сотворив себе кумира ни на земле, ни в небесах!.. Но знаешь что? У египтян был обычай: среди разгара пира, шумного веселья, среди оживленных застольных речей торжественно и тихо вносили усопшего, и немая проповедь его была красноречива… Когда бессильны все слова святые – лишь подвиг и страданья целой жизни, лишь полное отречение от мира и от всего, что дорого и мило сердцу, может быть, еще смутят окаменелые сердца.

– Не это ли призвание повлекло в пустыни святых отшельников?

– О, несомненно… Погрязшему в пороке миру надлежало противопоставить иной мир, который изумил бы людей своим величием. Всякое время имеет свои задачи… В века, когда вера во Христа еще на восторжествовала над миром, нужно было насаждать ее и поливать святое семя кровью мучеников. Своею смертью они свидетельствовали истину своей веры, и мир уверовал. Теперь надлежит показать миру, как жить сообразно вере. Иночество – продолжение мученичества… И отдаление от мира необходимо, чтобы урок был ясен для всех, чтобы светильник стоял на вершине горы, чтобы всякий ясно видел бездну, разверзающуюся между лежащим во зле миром и святостью избранников Божиих…

– Какой высокий и прекрасный подвиг! – воскликнула Марцелла с воодушевлением.

– Но как он труден?! – спросил не без волнения Алексей, внимательно смотря на свою собеседницу.

– Тому не труден, кто любит Бога и брата, – скромно опустив глаза и слегка покраснев, ответила Марцелла. – Но мне все-таки грустно…

– Отчего?

– Мне так хотелось бы видеть здесь, на земле, счастье и радости…

– Не жди и не надейся… Только там, – продолжал Алексей, указывая на небо с показавшимися звездами, – только там мы преобразимся, там узрим Бога и отдадимся одной бесконечной песне во славу Отца. Там нам откроется то, что темно на земле. Что здесь скрывается во мгле, там явится премудро, светло и прекрасно, там все станет на свое место. Там забудется грех и скорбь земли… О, радость выше слов и меры! Там мы узрим и Того, Кто указал нам путь на Небо… Горе мгновенной жизни там исчезнет, как дым, как капля в беспредельном океане, как ночная тень от ярких лучей солнца…

С восторгом внимала Марцелла словам Алексея. Он был прекрасен в своем воодушевлении, он ей казался точно светлый Ангел, парящий в небе…

Вдруг в эту самую минуту вырос будто из земли пред ними Басс в сопровождении слуги из дома Квинтилла. Ядовито улыбнувшись, паразит отдал Марцелле письмо от дяди. Марцелла не успела еще окончить чтение письма, как, слабо вскрикнув, молча опустилась на скамью. Лицо ее было бледно, грудь высоко подымалась, по щекам потекли слезы…

– Что это значит? – спрашивал Алексей. – Боже! Что с ней?

– Дядя и опекун ее извещает об устройстве ее судьбы: один из его лучших друзей просил руки Марцеллы, и он заранее обещал ее согласие, в надежде на покорность его воле, – отвечал Басс…

Сильное внутреннее волнение овладело Алексеем, который не мог сдержать своих чувств. Придя несколько в себя, он быстро проговорил Бассу:

– У тебя, вероятно, есть письмо к отцу… Ступай в дом… Тебе необходим отдых и подкрепление сил с дороги, а я… я позабочусь о Марцелле…

Басс молча, но с улыбкой повиновался.

Оставшись с Марцеллой, которая по-прежнему сидела молча, бессильно опустив руки и выронив рукопись, с глазами полными слез, Алексей почувствовал жгучее чувство жалости и еще другое, более глубокое и нежное чувство… Он понял, как дорога ему Марцелла… Он молча наклонился перед девушкой и поцеловал ее руку. Она взглянула на него своими кроткими очами, и сколько любви и преданности сказалось в этом взгляде!

– Этого не будет, Марцелла! – воскликнул Алексей. – Я не отдам тебя…

– О Боже! – могла только сказать девушка в избытке счастья, положив на плечи юноши свои руки.

Алексей взял Марцеллу за руки и отвел ее в комнату матери. Более в тот вечер между ними не было сказано ни слова, но оба они поняли, что судьба их отныне связала неразлучно.

Алексей не успел еще прийти в себя от взволновавших его чувств, как на пороге его комнаты показался паразит. Алексей вздрогнул…

– Что тебе нужно, Басс? – спросил он.

– Я все знаю… Хочешь ли, чтобы Марцелла принадлежала тебе?.. Нет, погоди, не прерывай меня… Я видел вас… Квинтиллу нужны деньги, он сторговался с женихом Марцеллы… Отдай ему половину ее богатства, и она твоя… Но не забудь моей услуги…