Михаил Хитров - Святой Алексей, человек Божий

В каком же виде представился взорам нашего путника храм Гроба Господня? В обширном здании находились собственно два храма: храм Св. Креста и Св. Гроба. Они разделялись и в то же время соединялись атриумом, построенным на месте вертограда Иосифа. Здание покрывало собою таким образом Голгофу, Гроб Господень и место обретения Креста. Храм Св. Гроба назывался Анастасиею, или Воскресением. Он был невелик по объему, но был благолепно украшен. Среди его находилась пещера, где покоилась пречистая плоть Искупителя мира. Здание имело вид круга, крыша покоилась на столбах из цельного мрамора. Стены выложены были также мрамором и украшены прекрасными мозаиками для того, чтобы, по выражению Евсевия, «представить взорам образ Воскресения». В настоящее время нельзя видеть того места, где положено было тело Господа: мраморная плита закрывает его; но в IV веке гроб Господень был открыт… Можно ли изобразить чувства Алексея, когда он, весь в слезах, склонился на гроб Господень?!.. Он плакал, но это были слезы радости, блаженства и горячей любви к своему Искупителю. Он не мог оторваться от этого места, готов был бы неразлучно дни и ночи, всю свою жизнь провести здесь, у этого священнейшего места на земле. Оправившись несколько от взволновавших его чувств, Алексей здесь же вознес пламенную молитву Господу о тех, которые теперь далеко находились от него, но всегда близки были его сердцу. Из храма Гроба Алексей перешел в храм Св. Креста, находившийся на восточном краю здания. Этот храм был гораздо обширнее храма Гроба. Вход был с наружного атриума, окруженного переходами, «великолепие которых давало предчувствовать внутреннюю красоту храма». Купол поддерживался двенадцатью мраморными колоннами. «Невозможно передать, – говорит Евсевий об общем украшении всего здания, – сколькими драгоценными дарами, состоящими из золота, серебра и драгоценных каменьев, обогатил его Константин. Эти произведения были сделаны с необычайным искусством».

Посетив главную святыню Иерусалима, Алексей постарался быть на всех местах, освященных дорогими воспоминаниями. В одном месте указали ему на дом Каиафы, где Спаситель, приведенный на суд, претерпел первое оскорбление от слуги, и где совершилось плачевное отречение Петра; в другом – на преторию, где Спаситель осужден был Пилатом на смерть, на место бичевания, на столб, к которому Он был привязан; Алексей посетил также и дом, или местность дома, в котором Господь совершил последнюю вечерю, и где потом Святой Дух сошел на апостолов в виде огненных языков. После всего Алексей взошел на площадку, где некогда стоял храм Соломона, и ему живо представилось то, о чем ему рассказывали в детстве, – картина крушения злобного предприятия Юлиана Отступника.

В то время как Юлиан старался всеми способами о восстановлении язычества и унижении христианства, в его уме родилась необычайная мысль вновь выстроить Иерусалимский храм. Он знал, что христиане твердо уверены в несокрушимости приговора, произнесенного Спасителем над городом и храмом, и восстановлением иудейского храма надеялся подорвать веру в пророчество Спасителя. В торжественном послании к иудеям, рассеянным по различным провинциям Римской империи, он выражал свою готовность покровительствовать иудейскому народу, сожалел о постигших его несчастьях, хвалил их постоянство и верность вере предков и высказывал надежду, что, по возвращении из похода в Персию, он будет иметь возможность преклониться с чувством благодарности перед Всемогущим во святом городе Иерусалиме. Чем же иудеи заслужили такую милость императора? Язычник и философ – он скорее должен был бы презирать фанатизм, низкое раболепие и недостатки национального характера иудеев. Дело в том, что иудеи, как и Юлиан, дышали непримиримой ненавистью к христианской Церкви. Страстное желание видеть поскорее выполнение своего замысла не дало Юлиану дождаться назначенного им срока – окончания персидской войны. Без всякого промедления он решился воздвигнуть на горе Мориа великолепный храм иудейский, который должен был затмить своим блеском храм Гроба Господня, восстановить в прежней силе ветхозаветное священство и вновь населить Иерусалим иудеями. На зов государя с восторгом откликнулись иудеи всех стран Римской империи и во множестве начали собираться на священную гору своих предков. Дерзкому, заносчивому торжеству иудеев не было предела. Куда делись алчность и обычное корыстолюбие! Массами доставлялись в Иерусалим серебряные лопаты и заступы; знатные еврейские дамы переносили мусор в шелковых и пурпуровых мантиях. Щедрые пожертвования потекли рекой. Энтузиазм охватил целый народ; работа закипела… Что же вышло? Место, предназначавшееся для величественного храма иудейского, так и осталось, как было, пустырем, представляя из себя поучительное зрелище разорения и опустошения… Соединенные усилия могущества языческого императора и энтузиазма целого народа оказались тщетными… Надежды христиан, что Господь посрамит нечестивых, блистательно оправдались… Современные и вполне достоверные писатели рассказывали, что страшная буря, землетрясение и внезапно вспыхивавшее пламя разметали фундамент воздвигавшегося здания и рассеяли в ужасе трудившихся. Аммиан Марцеллин, языческий писатель и вполне честный человек, так повествует об этом знаменательном происшествии:

«В то время как Алимпий (которому поручено было восстановление храма) при содействии местного губернатора руководил работами с энергией и усердием, страшные огненные шары стали лопаться вблизи от фундамента и своими часто повторяющимися взрывами иногда делали это место недоступным для рабочих, которых они опаляли и убивали; а так как эта непреоборимая сила не переставала упорно и решительно действовать описанным образом, как будто с целью держать рабочих в отдалении, то предприятие было отложено в сторону».

Алексей подробно знал все это с детства. Долго и задумчиво взирал он на живые следы страшной катастрофы и изумлялся тайне судеб Божиих…

Посетив святые места в Палестине, Алексей решился побывать и в Египте. Путешествие из Иерусалима до Александрии можно было совершить в 16 дней. По дороге Алексей посетил бывшую столицу филистимлян Газу, Сокоф с его чудесным источником, Морасфим с гробницей пророка Михея. Далее путь становился очень утомителен, но Алексей совершил его без большой усталости и наконец достиг пелузийского рукава Нила, который евреи называли Сиор, т. е. илистый, мутный. Побывав в земле гессемской и в Танисе, Алексей достиг наконец Александрии.

Алексей много слышал прежде о Египте. И римляне, и греки, очутившись в Египте, чувствовали себя как бы переселенными в иной, чуждый им мир. В продолжение долговременного владычества римлян провинции Римской империи в сильной степени подчинились римскому влиянию и потеряли много своих местных особенностей. Один Египет, как мумия, оставался неподвижным, точно окаменев в формах своей древней самобытной культуры. Самая природа этой страны возбуждала в сильной степени любознательность путешественника. С удивлением взирали чужеземцы на реку Нил – древний Яро, на ее плодородные волны, задумывались о ее неведомых истоках, о причинах ее правильного ежегодного разлития. В летнее время весь Нижний Египет превращался в обширное озеро: города, местечки, дома казались островами среди моря. По всем направлениям по гладкой поверхности вод скользили бесчисленные лодки. Алексей еще в Риме видел множество египетских ландшафтов из мозаики и фресок, которыми римляне украшали стены своих дворцов. Он видел на этих изображениях, как на водах, поросших белыми цветками лотоса, плавают египетские болотные птицы, между прибрежным кустарником и высоким камышом скрывается гиппопотам, притаился крокодил, на берегу крадется ихневмон, извивается змея, прихорашивается и приглаживает перья своим кривым носом ибис, а по сторонам реки стройные пальмы раскинули высоко над чащей свою пеструю крону. А египетские древности и памятники, над которыми, казалось, было бессильно всесокрушающее время, эти каменные громады пирамид, колоссальные дворцы и храмы, высеченные в скалах бесчисленные пещеры с темными переходами, исполинские статуи и сфинксы, таинственные письмена, покрывающие стены и колонны, – все это ведь оставалось таким же, что и тысячи лет тому назад. Немудрено, что рассказы о Египте и его обитателях, о невиданных нигде более нравах и образе жизни казались всегда занимательными для римлян.