Михаил Хитров - Святой Алексей, человек Божий

– Все, что ты говорил, прекрасно и может быть верно, но я остаюсь при своих мыслях… Пока огонь горит во мне, пока есть силы и энергия, их нужно применять, не стесняясь ничем…

– Скажи лучше: пока обида чувствуется в сердце, пока кипит жажда мщения…

При последних словах Алексея Клавдий побледнел, на мгновение гнев сверкнул в его глазах, но вскоре он опустил голову и наконец произнес, с волнением в голосе:

– О, и это – правда! Судьба меня влечет на страшный путь… Прощай, я не забуду и твоих уроков.

– Последуй лучше им…

– Нет, нет! Я решился бесповоротно. Иду к готам… Прощай и не забудь меня в молитвах.

Сказав это, Клавдий поспешил расстаться с Алексеем…

«Неисповедимы судьбы Всевышнего! – воскликнул Алексей, расставшись с Клавдием. – Некогда беззаветная любовь к отечеству вознесла римское государство и поставила его во главе царств земных, а теперь в душах самих римлян зарождаются чувства ненависти к порядкам, созданным их предками, или, по крайней мере в громадном большинстве, – равнодушия к судьбам родины… О, как это горько! Мое сердце обливается кровью, когда вспоминаешь и передумываешь все это… и я чувствую, что в груди моей римское сердце, что я люблю свое отечество… Мне кажется бредом сумасшедшего эта речь, исполненная вражды, мне кажутся дикими и невероятными эти замыслы погубить родину при помощи врагов. Нет, не мстить, не поднимать руку на разрушение – искупить, отмолить грехи прошлого – вот призвание! О, если бы мы, потомки славных предков, ввиду грядущих бедствий, раскаявшись, отвергли всю неправду вековую, отпустив толпы своих рабов и разделив свои богатства, породнились в общем братстве с меньшею братией… Быть может, это покаяние спасло бы родину и всех нас, отвратив кару Господню… Ведь пощадил же в древности Господь раскаявшуюся Ниневию. А если бы Всевышнему угодно было излить чашу праведного гнева, в час погибели мы предстали бы на Суд Его как чистая жертва за грехи веков… Но труден подвиг и требует приготовления»…

Среди таких размышлений Алексей приблизился к одному из предместий Александрии. Он был сильно утомлен трудным путешествием и поспешил найти себе приют в одном из небогатых жилищ, среди семьи рыбаков. Наутро он отыскал спутников, отправлявшихся на крайний Восток по торговым делам, и решил немедля отправиться с ними. Целью его пути был город Эдесса. Это дальнее путешествие было совершено без особенных приключений. Ранним утром Алексей прибыл в Эдессу и прежде всего вошел в храм, где с горячей молитвой повергся пред изображением Богоматери, испрашивая сил на предстоящие труды и подвиги. После долгой молитвы, выйдя из храма, он встретил человека, наружность которого ему показалась очень знакомой. Тот точно так же внимательно озирал Алексея.

– Боже! – вдруг воскликнул знакомый незнакомец. – Кого я вижу! Какими судьбами…

С этими словами незнакомец бросился навстречу Алексею и заключил его в свои объятия. То был некогда спасенный Алексеем архитектор. Алексей поспешил со своей стороны его горячо приветствовать.

– Каждый день и час я вспоминаю о тебе и молюсь со слезами благодарности… – заговорил снова архитектор.

– Но скажи мне, хорошо ли ты устроился? Все ли здоровы в твоем семействе?

– О, благодаря твоей щедрой помощи, мы благополучно добрались до Эдессы и здесь устроились по-старому… нет, гораздо лучше… Я имею здесь много работы, благосостояние мое обеспечено… Да что ж я здесь говорю с тобой? Пойдем ко мне, у меня прекрасный просторный дом и обширный тенистый сад… Как обрадуется жена!..

– Прежде всего, – возразил Алексей, – я потребую от тебя большой услуги…

– О, говори скорее… Чего я не сделаю для тебя!..

– Забудь о том, кто я… И если твоя жена не узнает меня, тем лучше… Не говори ей ни слова…

Архитектор был сильно изумлен такой просьбой и не знал, что ответить на нее.

– И что бы ты ни заметил странного и чуждого моему званию в моем поведении, храни молчание. Вот все, что я прошу у тебя. Впрочем, ты можешь быть мне очень полезен. Ты, конечно, знаешь тех, кто более всего нуждается в вашем городе. Вот возьми все это и раздай… Я уверен в том, что ты исполнишь мою просьбу как следует.

С этими словами Алексей вручил архитектору все свои драгоценности.

– Я твой слуга, – возразил было архитектор, – но…

– Не изумляйся… После узнаешь все…

Среди разговора они приблизились к дому архитектора. По усиленной просьбе Алексея хозяин отвел его в отдаленную часть дома, выходящую в сад, и указал ему комнатку, лишенную всякого убранства. Алексей сказал ему, что он пробудет здесь лишь несколько дней.

– А теперь скажи мне, могу ли я узреть вашу дивную святыню? Где хранится Нерукотворный Образ нашего Спасителя?

– Не знаю, говорил ли я тогда тебе обо всем, что произошло со времени Авгаря. Сын его был столь же ревностный христианин, как и его отец, но преемник Авгарева сына оказался идолопоклонником, и множество народа вместе с ним оставили веру во Христа. Тогда епископ, желая сохранить святыню от поругания черни, приказал огородить то место, на котором был поставлен Нерукотворный Образ, и лишь те только, вера и усердие которых известны хорошо епископу, могут взирать на лик Спасителя. Но я хорошо знаком со здешними пастырями и представлю им тебя. Ты увидишь неоцененное сокровище христиан…

– О, как я тебе благодарен! – воскликнул Алексей.

– Епископ, скрывший образ, утвердил пред ним зажженную лампаду… Века идут, но не гаснет пламя и горит лампада… И крепнет вера здешних христиан, что наш город безопасен от врагов, пока хранит в себе великую святыню. Однако ты нуждаешься в отдыхе с дороги.

– Подожди немного. Возьми себе на память о прежнем Алексее, которого теперь уж нет, возьми вот это платье и принеси мне ветхую и бедную одежду…

– Но к чему все это? Боже…

– Я просил тебя не изумляться… Таково мое призвание, и более просить тебя не буду… Помни, что ты обещался мне.

Затаив свои чувства, архитектор оставил Алексея и немедленно отправился в город – исполнить в точности его поручения. Вручив епископу часть вверенных ему сокровищ на нужды церкви, он испросил для Алексея разрешения поклониться лику Спасителя.

Всю ночь провел Алексей в жаркой молитве, а ранним утром вместе с епископом отправился на поклонение святыне. Кто может изобразить чувства Алексея, когда он сподобился узреть Божественные черты Спасителя, выражавшие вместе и величие Божества и бесконечную благость! Он взирал на это чистое чело, на взгляд очей, тихий, скромный и необыкновенно привлекательный, блестящий и проникающий в душу, и не мог решить, что он чувствовал при этом созерцании – преданность ли самоотверженную или благоговейный страх… Долго, точно позабыв себя и все окружающее, стоял Алексей, не сводя очей с изображения, в неописуемом восторге, наконец, придя в себя, бросился пред образом с горячей мольбой. Казалось, сами собой вылетали из его груди слова молитвы, и каждый нерв дрожал от согревавшего его пламени. Алексей молился о дорогих его сердцу, которых он оставил в мире, просил сохранить их от напастей и не лишить Небесного Царствия, молился о родине, о всем мире, о всех христианах, о славе имени Божия…