Михаил Хитров - Святой Алексей, человек Божий

Среди ночной темноты показалось зловещее зарево пожара; огонь сразу показался в нескольких частях города; к довершению бедствий над городом разразилась сильная буря с грозою, небо озарилось огнями, и, к невыразимому ужасу и победителей, и побежденных, молния обратила в прах и римский форум, и украшавшие его гордые статуи древних богов и героев.

Ужасная катастрофа, поразившая Рим, произвела повсюду необыкновенно сильное впечатление. Многие видели в ней предзнаменование будущей кончины мира. Рассказы о великом бедствии разносились по всем провинциям многочисленными беглецами из Рима и Италии. Множество богачей, сделавшихся нищими, нашли себе приют в обителях Востока.

После перенесения сокровищ св. Петра в Ватикан Клавдий, испросив у короля отряд воинов, устремился в наиболее населенные кварталы столицы, стараясь всюду, по возможности, прекратить ужасы разрушения. Уже вечером, возвращаясь к королю, он заметил огромную толпу варваров, устремлявшихся к обширному зданию, принадлежавшему, по-видимому, очень богатому и знатному человеку. Клавдий уже отчаялся окончательно остановить грабежи и убийства; взглянув по направлению к подвергавшемуся нападению зданию, он махнул рукою и повернулся было в противоположную сторону. Но в это самое мгновение вблизи него раздалось восклицание:

– Клавдий, если можешь, защити этот дом. Он принадлежит моему отцу!

Тот, кто произнес эти слова, стоял пред Клавдием, устремив на него пристальный строгий взгляд. Клавдий не выдержал этого взгляда…

– Алексей! – вдруг воскликнул он. – Боже, что с тобою…

– Исполни, если можешь, мою просьбу…

Точно окрыленный невидимою силой, Клавдий бросился вперед и быстро разогнал толпу грабителей. Удаляясь, он оставил стражу близ здания, с строгим повелением не допускать грабителей, а сам отправился немедленно к королю и испросил у него позволения принять все меры к охранению дома. То был дом Евфимиана… И когда по прошествии шести дней варвары очистили Рим, в городе рассказывали с изумлением, что в доме Евфимиана не только он и его семейство остались в совершенной целости, но и никто из его слуг не подвергся даже малейшему оскорблению…

А король готов, оставляя город, оплакивал потерю одного из своих приближенных: Клавдий сам пронзил себя мечом на развалинах римского форума…

Много лет прожил Алексей в Эдессе в великих подвигах поста, молитв и глубоких размышлений о судьбах Провидения.

Путешествие в пустыни и наблюдения над жизнью св. отшельников доставляли ему великое утешение. «Сильны болезни нашего времени, – размышлял он, – но сильны и противодействия этим болезням, сильны нравственные подвиги лучших людей нашего века, сильна их борьба со страстями, велики их лишения, которым они добровольно подвергаются во имя высших духовных стремлений, чтобы дать им торжество над грубой материальной силой… Пусть приходят варвары… Не одно расслабленное общество встретят они в отечестве, – нет, навстречу богатырю, гордому своей силой, дающему полную волю страстям своим, выйдет другой богатырь, ополченный высшими силами, величием нравственного подвига, славою торжества духа над плотью, – выйдет монах, и в борьбе этих двух богатырей само варварское общество станет на стороне последнего, ибо поймет, что его подвиг выше, труднее… Среди хаоса разрушения увидят ряд монастырей, великих твердынь, которые создадутся для нравственной охраны общества: то будут звезды среди ночи; в них, как в путеводных светилах, будут искать нравственного руководительства; среди них будут немолчно раздаваться голоса, которые будут напоминать о высших духовных началах… Да, варвары, теперь вы можете придти. Клавдий, веди своих готов… Вы все победите, все завоюете и все ниспровергнете, но и вас, в свою очередь, завоюют, победят и преобразуют. Явились уже люди, которые будут властвовать над вами. Они овладеют вашими душами и воспламенят их… Они овладеют храбростью и обратят ее на служение своему Богу…» И душа Алексея при этих размышлениях возвышалась до изумления и восторга пред неисповедимыми планами Провидения, управляющего миром, до горячей и благодарной молитвы к Богу.

Пред духовным взором Алексея раскрывалась дивная картина. Дикая Фиваидская пустыня. Девять часов вечера. Удушливый день приближается к концу, работа прекращается, и среди песков, из глубины пещер, подземелий или разрушенных языческих храмов, из всех обширных памятников погибшего древнего народа раздаются голоса народа живого и возносятся к небу; отовсюду слышатся гимны, молитвы и серьезные, нежные или радостные напевы подвижников ради спасения души, этих героев пустыни, прославляющих в песнях Давида Бога живого, и восхищенный всем этим путник из дальних стран Запада восклицает: «Вот где рай!..»

«Нет, я верю, не могу не верить в будущее торжество истины и правды христианской в мире!»

«А пока, подобно Давиду, не потерявшему еще дорогое дитя, надлежит молиться, чтобы Господь предотвратил грядущие бедствия… Необходимы постоянные и усердные моления, целые потоки молитв. Молитвы отклоняют гнев Божий и снимают с мира бремя отяготевших над ним беззаконий, молитвы восстановят равновесие между Царством Небесным и земным».

И после таких размышлений еще пламенней возносилась душа Алексея в молитве, еще обильнее были потоки слез.

Но вот Провидение указывает ему новое назначение: он много молился, теперь нужен иной подвиг. Нужно ему, знатному римлянину, обладателю несметных богатств и многих тысяч рабов, на себе самом перенести все скорби, унижения и страдания, которым подвергался в Риме последний раб, самому испытать всю вековую неправду железного Рима и искупить… Окрыленная молитвой, эта жертва будет угодна Богу…

В темноте ночной, среди полной тишины, дремлет на паперти церковной в городе Эдессе привратник-сторож. Сон одолевает его. По временам он открывает глаза и видит все один и тот же, давно для него привычный вид: возвышающийся храм, и пред ним все этот коленопреклоненный нищий. Долгие, долгие годы он молится, видеть его все давно привыкли. А глаза снова смыкаются, голова клонится долу… Но сколько свету, свету вдруг… Весь храм сияет, точно озаренный лучами только что взошедшего солнца. Но это – не солнце. Сияющая лучезарным светом Пресвятая Дева парит в воздухе… Это Она, так Она изображена на иконах в храме… Что же это? Он хочет повергнуться пред Царицей Небесной, но у него точно окостенели члены, язык онемел… «Введи во храм мой человека Божия, который достоин Небесного Царствия, – слышится ему райский голос. – Молитва его превосходит пред лице Божие, как кадило благоухающее; как венец на главе царя, так на нем почивает Дух Божий…» Привратник ясно слышит это повеление и недоумевает, о ком говорит ему Владычица. Но Она Сама предупреждает вопрос его и указывает ему на этого нищего, который присел отдохнуть на паперти церковной. Изумленными глазами осматривает привратник Алексея, но дивное видение уже исчезло… Привратник бросается к ногам нищего и, приветствуя его как «человека Божия», передает ему свое видение. Утром об этом видении знает уже весь город и спешит к Алексею, но великий подвижник понял, что Провидение указывает ему иное назначение. Вечером он незаметно скрывается из города. Еще несколько дней странствования, и Алексей снова видит эти вечно синие волны Средиземного моря и садится на корабль, направляющийся в Киликию.