Михаил Хитров - Святой Алексей, человек Божий

Так, после долгих лет отсутствия, Алексей возвратился в Рим, где на конце уже дней своих ему дано было Богом, как мы видели выше, спасти свое семейство от ярости варваров.

Медленно и задумчиво шел Алексей, как бы невольно направляя шаги к дому отца. На дороге встретил он какого-то важного сановника, возвращавшегося из храма в сопровождении большой толпы слуг и клиентов. Алексей всматривается в старца – и немедленно, с трепетом в сердце, узнает в нем своего отца… Когда шествие поравнялось с ним, он приблизился к Евфимиану и поклонился ему до земли. Слуги начали было отталкивать его, но были остановлены строгим взглядом своего господина.

– Раб Божий! – воскликнул Алексей, – сжалься над моей нищетоуй, дозволь мне жить где-нибудь при твоем доме и кормиться от крупиц, падающих от стола твоего. Господь благословит тебя и даст нетленную награду в Царстве Небесном… И если кто-нибудь из дома твоего находится в далеком странствовании, – прибавил Алексей дрогнувшим голосом, – Господь возвратит его тебе здравым и невредимым…

Слова и вид незнакомца глубоко тронули Евфимиана.

– Кто из вас желает послужить этому нищему? – спросил он, обратившись к толпе слуг. – Кто успокоит его, тот получит свободу и не будет забыт мною, клянусь Всевышним… Устройте ему помещение при входе в дом мой, чтобы я мог видеть его при входе и выходе из дома. Пусть пища подается ему с моего стола, и Боже сохрани – кому-нибудь из вас обидеть его…

Отдав этот приказ, Евфимиан, еще раз взглянув приветливо на незнакомца, молча двинулся дальше. Алексей присоединился к толпе сопровождавших его слуг.

В доме Евфимиана отвели Алексею тесное и бедное помещение, задолго пред тем опустевшую сторожку привратника. Евфимиан не забыл его: ежедневно приносили ему кушанья с господского стола, но Алексей не касался роскошных яств и раздавал все нищим, довольствуясь лишь хлебом и водою. По внешности его жизнь мало изменилась: дни и ночи он проводил в непрестанной молитве и еженедельно причащался Божественных Тайн. Только по вечерам нарушалось его безмолвие. Среди нескольких сот тунеядцев-рабов, живших при доме Евфимиана, нашлись негодяи, которые избрали его предметом для издевательств: лишь только господа отходили ко сну и в доме водворялась тишина, двор наполнялся рабами. Алексея вытаскивали из хижины, часто среди молитвы схватив за волосы, становили среди толпы, и начиналась дикая потеха: на него сыпались затрещины, его обливали нечистотами и придумывали множество других злобных издевательств. Чуть не ежедневно избитый, измученный, едва передвигая ноги, возвращался он в свою хижину…

Ведал Алексей также и то, что ни родители его, ни супруга, так много испытавшие горя, никогда даже в мыслях не укорили его, что если бы он открылся им, все пережитое горе мгновенно было бы забыто, что счастье и радость разлились бы в этом доме печали и озарили бы своими лучами догоравшую жизнь его родителей…

Ведал он, что стоило лишь произнести одно слово, и вся эта толпа рабов, издевавшаяся над ним, была бы у его ног…

Но он не произнес этого слова.

Какой это жестокий и непонятный подвиг! – воскликнут, наверное, многие сыны века сего. Да, этот подвиг целой жизни труден для полного его уразумения. Чтобы понять его, нам необходимо отрешиться от многого и взглянуть на многое не с нашей обыкновенной житейской точки зрения, необходимо вознестись на ту духовную высоту, где веет воздух вечности… По крайней мере, историческое значение этой жизни несомненно: в эпоху, когда расшатаны были все основы общежития, когда все общественные связи распадались, когда грозил все затопить потоп варварства, когда нельзя было поручиться даже за завтрашний день, – вся жизнь Алексея была одним энергическим указанием на небо, на вечные и нетленные блага, которых ни тать не украдет, ни моль не истребит. То была эпоха, когда остаться человеком мира значило потерять все, когда сделаться человеком Божиим значило все сохранить. Да и тогда ли только это имело значение? Недаром имя Алексея, человека Божия, не сходит целые века с уст бедных, обездоленных жизнью страдальцев, недаром поется эта чудная поэма, каждый стих которой внушает нам, что истинной отрады душа христианина должна искать за пределами земных благ, даже за пределами земных привязанностей.

Почувствовав приближение кончины, Алексей просил Руфина, некогда бывшего своего воспитателя, теперь престарелого старца, чтобы он дал ему трость, чернила и хартию. Руфин давно уже по старости лет ни во что не вмешивался в доме Евфимиана. После внезапного исчезновения Алексея он стал как-то ко всему равнодушен, и только посещения храма в праздничные дни выводили его из обычной апатии. В последние годы старый воспитатель Руфин и его воспитанник Алексей заметно сдружились: в праздничные дни можно было видеть, с какой заботливостью убогий нищий вел за руку старца во храм и обратно доводил до его жилища.