Юлия Гайнанова - Бутылка. Книга для тех, кто любит выпить

Сразу вспоминаю реплику из «Друзей»:

– Ты же в курсе, что это всего лишь печеньки, а не маленькие кусочки любви?

Мне, когда я держу безалкогольное пиво в руке, тоже всего-то хочется не выделяться и чувствовать себя частью компании. Кусочков любви хочется. Даже в своем безалкогольном виде зеленый змий – социальная смазка. Он обрубает углы характера и разногласий, заполняет неудобные паузы, поэтому я иногда прибегаю к этой уловке, а не попиваю свежевыжатый сок или чай.

Полгода назад я не была готова рассказать, что не пью, или купить безалкогольный мохито. Кроме страха, что меня начнут соблазнять, кроме страха лишних расспросов, я больше всего боялась похоронить свою и без того скудную социальную жизнь. Ведь нет вина – нет вечеринки.

Вчера знакомый молодой парень сказал мне: «Я пью редко и только в тех случаях, когда нельзя не пить или все будут смотреть на тебя как на идиота».

То есть он пьет для того, чтобы не приставали и не доставали с расспросами. Я его понимаю, потому что всегда была тем самым бестактным и назойливым человеком, который принимался расспрашивать. Мне хотелось рассказать этому парню, почему на самом деле к нему пристают.

Да просто потому, что хотят так же, но не могут! Для меня всего полгода назад встретить непьющего было все равно что обнаружить белого медведя среди пальм, и я всегда хотела знать, как ему удалось туда добраться. Не потому, что я его презираю, а потому, что тоже хочу быть белым медведем, но уверена, что их не существует.

Сейчас мой страх трансформировался: я веду себя как белый медведь, я напялила его шкуру, но я еще им не стала, я в него не превратилась, я сама не верю, что они существуют, поэтому отвечать на такие вопросы и давать отпор или отстаивать веру в этих милых существ страшнее вдвойне. Но я готова и не к таким передрягам.

Юля дала почитать книгу «Краткая история пьянства». Пропаганда алкоголя в Голливуде кажется пластмассовой игрушкой, с тех пор как я узнала несколько фактов об истории питейной культуры в России. Не думаю, что автор задавался целью облегчить мой личный кризис, но ему удалось.

Что же там было? Такие сухие и столь много говорящие факты.

Например, в современной России вероятность того, что твоя смерть связана с алкоголем, составляет 24,5 %.

Христианство как основную религию на Руси выбрали, потому что оно не запрещает алкоголь.

А цари и власть имущие основали добрую традицию: заставлять пить. Иван Грозный, Петр Первый и Сталин напаивали свое ближайшее окружение до поросячьего визга в строго обязательном порядке и на ежедневной основе. «В России принуждение к употреблению крепкого спиртного – неотъемлемая составляющая бизнеса, дипломатии и политики».

Россия – единственное государство, которое материально зависело от того, сколько народ пьет. Кабатчики платили в казну. «В большинстве стран старались употребление спиртного в той или иной степени ограничить: борясь с криминогенной обстановкой, волнениями, распадом семьи и циррозом печени. У Российского государства все эти соображения перевешивал приток денег в казну». То есть наше правительство отчаянно боится, как бы народ не протрезвел.

Ну и заканчивается книга мощной цитатой А. Кудрина: «Кто пьет водку – тот […], значит, больше внес средств на решение социальных задач: поддержка демографии, развитие других социальных услуг, поддержка рождаемости».

Даже блюющие древние египтяне в угаре пьяного прелюбодейства в этой книге выглядят приятнее тупого русского, которого спаивает государство.

А Юля еще жалуется, что приходится объяснять, почему она не пьет.

Из книги я также узнала, что сухими и влажными могут быть не только губы в любовных романах, но и культуры. Русские по данной градации относятся к «сухой» культуре, но пытаются пить как представители культуры «влажной», в запале любимой игры «подражая Западу».

Что такое «влажные» и «сухие» культуры? Это как я и Юля. Во «влажных» культурах принято пить понемногу и все время (мои люди), но почти никогда не напиваться до состояния нестояния (с «почти никогда» тут выходят промахи). В «сухих» культурах, наоборот, алкоголя боятся и строго оговаривают случаи, когда пить все-таки можно. И в этих случаях напиваются в хлам, в сосиску, в дюпель.

Ничего, что у нас нет культуры потребления, можно же ее позаимствовать, а потом уже с удовольствием ринуться заполнять холодильники для вина. Русским, ярким представителям культуры «сухой», вдруг захотелось смочь, как итальянец или испанец, выпивать каждый день по бокалу вина или рюмку лимончеллы. Только вот одной-двумя порциями ограничиваться мы не так чтобы ловко умеем, зато завету ежедневности следуем исправно.

Я вспоминаю свои вечера с бутылкой. И ведь каждый раз говорила себе: «Всего пару бокалов», – и действительно сравнивала себя с элегантной француженкой.

Каникулы для меня всегда приравнивались к алкогольным возлияниям. Отдых – это пьяный угар и новые знакомства. И вот что я имею в виду.

Однажды я проснулась у грузина, похожего на Киркорова. Я в принципе хорошенько накутила в стране приятных мужчин и вина.

Отдыхала я в Грузии с няней, так что могла себе позволить расслабиться. С нами было еще две семьи. Мужья подруг совершили роковую ошибку и отпустили последних погулять со мной вечерком. Одна из них все время ныла, какая она уродина. Убеждать ее в обратном было весело только поначалу, и чем больше мы набирались с другой подругой, тем меньше нам хотелось в чем-либо кого-либо убеждать, тем сильнее хотелось танцевать. Поэтому некрасивая подруга благополучно ушла домой, а условно красивые мы, или хотя бы думающие о себе ровно так, – ведь когда ты выпил, ты всегда красавчик, – пошли танцевать. В прибрежном баре было не много народу, наверное, поэтому мужья подруг их и отпустили, но свинья везде грязь найдет, а мы с подругой нашли диджея и бармена.

По несправедливому стечению обстоятельств замужняя подруга ушла целоваться и гулять по пляжу с красивым диджеем, а свободная я – с барменом, похожим на Киркорова, что в моем понятии так же далеко от сексуальности, как Россия от победы в чемпионате мира по футболу. Нет, мы тоже сначала романтично прогуливались по пляжу, но вот что было потом? Потом были помехи, такие бывают, когда сломался телек и на экране танцует черно-белая крапинка, а потом я понимаю, что я в постели с Киркоровым, что мне срочно нужно в номер, что спальня его находится в каком-то бесконечном лабиринте комнат, что вокруг спят его сестры и бабушки, что… – нет, больше ничего я не осознавала. Я только думала о том, как быстрее добраться до отеля. Киркоров проявил благородство и проводил меня. Правда, в номер к подруге, но и то был хлеб.