Коллектив авторов Религия - Земная жизнь Пресвятой Богородицы

«Ангелы, — воспевает Святая Церковь, — окружали ясли как престол херувимский и, взирая на лежащего в них Владыку, в вертепе видели небо». Изъясняя мысль Святой Церкви, св. Григорий Неокесарийский говорит: «Тот, Кто исполнил во всей точности сокровенный Божественный совет, положенный в небе, возлег в вертепе, в ложеснах матерних и в яслях; сонмы Ангелов окружали Его… Он сидел на небе одесную Отца и в то же время почивал в яслях, как бы превыше Херувимов… Но поистине и здесь, в яслях, был тогда престол херувимский, престол царский, Святая святых, престол единый, славный на земле, престол святейший, потому что на нем почивал Христос Бог наш».

Но что же делала в это время остальная осиянная славой Божией земля? Что делали остальные чада Израиля, Иерусалим и мир языческий? Все они были погружены в глубокий сон — и нравственный, и физический. Никто не знал, что совершилось величайшее и радостнейшее событие, никто не спешил поклониться родившемуся Спасителю! Иудеи, со своими книжниками и фарисеями почивавшие на законе, ждали Мессию, окруженного славой, а мир языческий утопал в пороках у подножия мнимых богов своих.

В Вифлееме и его окрестностях тоже спали, но спали не все: в долине Вифлеемской, окруженной со всех сторон горами и находившейся в расстоянии получаса ходьбы от пещеры, стоял столп, где по обыкновению того времени пастухи останавливались на ночлег со своими стадами. Здесь в это время пастыри держали ночную стражу у стад своих.

И се Ангел Господень ста в них, и слава Господня осия их (Лк. 2, 9). Явление блистающего лучезарным светом Ангела среди полуночного мрака, покрывающего окрестности Вифлеема, должно было представить зрелище самое величественное. При виде такого дивного события пастыри убояшася, — говорит евангелист, — страхом велиим. К земным, шумным явлениям природы и даже к опасностям давно уже привыкли они, но представившееся им теперь явно выходило за пределы всего земного; простая душа их была близка к небесному, но немощная плоть затрепетала, и поэтому прежде радостной вести нужно было уничтожить их страх. И рече им Ангел: не бойтеся! Се бо благовествую вам радость велию, яже будет всем людем (Лк. 2, 10). Не бойтесь! Я вестник не гнева и скорби, а веселия и радости, такой радости, которая теперь возвещается только вам одним, а со временем должна исполнить веселием всех и каждого. Яко родися вам днесь Спас, иже есть Христос Господь, во граде Давыдове (Лк. 2, 11). Тот обетованный Мессия, Которого ожидали все и одно имя Которого способно успокоить и возвеселить каждого израильтянина, уже родился в Вифлееме, столь славном воспоминаниями о Давиде. «Но где найти нам Рожденного и Родившую в городе, наполненном множеством народа?» — думали изумленные и обрадованные пастыри. Ангел предупредил их, сказав: И се вам знамение: обрящете Младенца повита, лежаща в яслех! (Лк. 2, 12). Едва только небесный вестник окончил свое благовествование, как внезапу бысть со Ангелом множество вой небесных, хвалящих Бога и глаголящих: слава в вышних Богу, и на земли мир, во человецех благоволение! (Лк. 2, 13–14).

Поразительное зрелище! Благодатная песнь! Но к чему они перед пастырями? Зачем такое множество небесных воинств, когда достаточно было и одного вестника? Небожители явились здесь, потому что восторга их о совершившемся не вмещало и само небо. Они видели Христа, сошедшего на землю для водворения мира. До Него не было на земле мира: ни внутри, ни вне человека, ни на поверхности земли, ни в отношениях ее к небу, повсюду была лишь одна вражда, и род человеческий был отчужден от Бога. Тучи гнева Божиего висели над ним, и что же? Бог, столько оскорбленный людьми, вдруг Сам приходит к ним, приносит им мир и изливает на них поток любви и милосердия! Все это видят Ангелы, видят, дивятся, радуются и с благоговением восклицают: Слава в вышних Богу, и на земли мир, во человецех благоволение!

Таким образом, опять не законоучителям и мудрецам, не вельможам и сильным Израиля открыл Господь спасительную тайну Свою: они спали, а бодрствовали лишь одни простые пастыри. Пастыри делаются первыми благовестниками о рождестве Спасителя. Не в храме Иерусалимском, не в стенах синагог славится это рождество, а под открытым небом, в знак того, что не для одних иудеев, но и для всей вселенной воссияла радость спасения.

По отшествии Ангелов пастыри направились к Вифлеему: приидоша поспешшеся, и обретоша Мариам же и Иосифа, и Младенца лежаща во яслех (Лк. 2, 16). Как там при явлении Ангелов было все величественно, так здесь, напротив, встретила пастырей одна простота и убожество. Но после видения и благовестия ангельского Божественное Отроча среди убожества, Его окружавшего, казалось им еще святее и досточтимее!

Поклонившись Спасителю Своему и Его Преблагословенной Матери, пастыри, как бы в вознаграждение того, чего по внешности недоставало новорожденному Царю Израилеву, поспешили рассказать все виденное и слышанное ими от Ангелов. Эти рассказы были отрадой Безневестной Матери и святому старцу, которые в столь важные для них минуты по-видимому были всеми оставлены на произвол случая. Мариам, — замечает евангелист, — соблюдаше вся глаголы сия, слагающи в сердцы Своем (Лк. 2, 19), то есть соображала слышанное Ею от Ангела при благовещении с совершившимся теперь и, видя, что события подтверждают слова его, духовно радовалась. Но и при этой радости Она не изменила своего смирения, и при слушании рассказов пастырей чистейший восторг Ее был проникнут прежним глубоким чувством Ее преданности воле Божией.

По преданию святых отцов, Пресвятая Дева с Богомладенцем и Иосифом провела сорок дней в вифлеемской пещере. Здесь в силу древнего завета, заключенного некогда Богом с Авраамом, над Младенцем, как происходившим по плоти от племени Авраамова, в восьмой день по рождении Его совершено было обрезание, причем Он был наречен Иисусом, тем именем, о котором благовествовал Архангел Пресвятой Деве и которое объявил он Иосифу во сне, при разъяснении тревожных сомнений его.

Этот священный обряд состоял из обрезания камнем или каменным ножом крайней плоти младенца, что составляло знак вечного завета Божия с потомством Авраама, подобно как в христианской Церкви Крещение. По высокому значению своему обрезание было вменяемо в обязанность всем вступающим в общество народа Божия, не исключая рабов и домочадцев. Каждый еврей мог совершать его, но преимущественно глава семейства, в случае нужды даже и женщина, за несоблюдение же его угрожало лишение жизни. Обрезание служило отличительным признаком избранного народа Божия, отделяя его от всех других народов, и глубоко уважалось евреями как знак народного превосходства. Вместе с тем этот обряд имел другое, нравственное значение, указывая на внутреннюю потребность духовной чистоты и святости, которые должны отличать от других избранный народ. Получив свое начало в лице Авраама, закон обрезания был подтвержден на Синае, и сам Моисей на себе познал необходимость его, потому что Бог угрожал и ему смертью за необрезание сына его.