Зинаида Каткова - Где ты, счастье мое?

Нелли в чем была выскочила на улицу, схватила первого попавшегося прохожего.

— Телефон… Где телефон? Надо «скорую»… Скорее!

Почти два месяца Пелагея Романовна пролежала в больнице. Выписалась уже в мае, когда все вокруг зеленело, радовало глаз.

Нелли все это время была очень внимательна к матери, часто навещала ее, приносила фрукты, конфеты, шоколад — она уже работала в ресторане. Но главный сюрприз Нелли приготовила матери дома — заново обставила всю квартиру.

Пелагея Романовна вошла и не узнала свою комнату. Новая дорогая мебель — сверкающий полировкой шифоньер, низкая деревянная кровать, на месте дивана но то кушетка, не то черт-те что, без спинки и валиков, покрытая чем-то ярким, клетчатым. Над этой чертовщиной и над кроватью два огромных, во всю стену, ковра, такой же большой ковер, только другой расцветки, -на полу. Новый полированный стол, новые мягкие стулья. Этажерка в углу исчезла, на месте её появился сверкающий лаком радиоприемник, такой же, как в кабинете директора завода, и тоже на маленьком столике с тоненькими ножками. Пелагея Романовна не знала, куда ступить, как повернуться, чтобы ненароком чего-нибудь не замарать, не поцарапать.

— Ну как? — горделиво спросила Нелли.

— Откуда все это? Где ты взяла столько денег?

На мгновение Нелли смутилась. Сказать или не сказать? Она долге не получала свой багаж, далеко не уверенная, что останется жить в этом городе. Вернее, получила, но там же, на вокзале, сдала в камеру хранения, объяснив, что ей пока некуда везти, живет на частной квартире в крохотной комнатенке. Оставшись одна, Нелли стала стыдиться своей убогой обстановки и, наконец, решилась. Но говорить обо всем этом матери, пожалуй, не стоит.

— Тетя приезжала, — сказала Нелли. Подумав, добавила: — Уговаривала меня обратно, в Москву. Ругалась, плакала…

— А ты что? — Пелагея Романовна обессиленно опустилась на тахту, что стояла на месте её старого дивана.

— Как видишь, не поехала. Думала, тебе будет скучно одной.

— Спасибо, доченька, — растрогалась Пелагея Романовна, забыв обо всем и помня только одно: дочь могла уехать, а вот не уехала, не бросила мать. Пусть, пусть делает, как хочет, лишь бы жила здесь. Ни слова она теперь ей не скажет поперек, ни в чем не упрекнет. Только спросила: — Что же она, все это с собой привезла? Кому, раз хотела тебя увезти?

— Зачем с собой, здесь купили. Не понравилось ей, как я живу. Дала дяде телеграмму, он выслал денег. Ты не знаешь тетю, она, если захочет, из-под земли достанет. Неделю здесь жила.

— Отчего же ко мне не зашла? Да что я для нее…

— Хотела, некогда было. А потом дядя вызвал её телеграммой, — как по писаному врала Нелли.

И ты мне ничего не «казала там. в больнице…

— Сюрприз, — Нелли подсела к матери, обняла. — Нравится?

— Как в директорской квартире, — улыбнулась Пелагея Романовна, в душе все еще недоумевая, с чего бы эта заносчивая барыня, никогда не пускавшая её дальше кухни, вдруг так расщедрилась?..

Не знала Нелли, что творилось в это самое время в их московской пятикомнатной квартире. Тетя, её рассудительная, интеллигентная тетя, рвала на себе волосы, разъяренной тигрицей металась по опустевшим пяти комнатам. Вскоре после отъезда Нелли дядю арестовали. Долго шло следствие. Тетя бегала по своим влиятельным знакомым, обивала пороги «нужных людей», с риском для себя делала щедрые «подарки», — ничего не помогло. Состоялся суд. Дядю приговорили к длительному сроку лишения свободы, имущество конфисковали. Над тетей тоже нависли грозовые тучи — кое-что вышло наружу. опасаясь навсегда потерять московскую квартиру, тетя срочной телеграммой вызвала Нелли: если не удастся отстоять все пять комнат, пусть хоть останется одна — две. Надо, чтобы кто-то в них жил. И вот пришла ответная телеграмма: Нелли там нет и не было. Василий тревожится, просит сообщить, в чем дело.

«Неужели эта поганка обманула? Где она может быть? Несчастье на дороге? Крушение поезда?» Тетя не знала, что и думать, чувствовала, что пока что крушение претерпевала она сама. Крушение всех надежд! Полный, непоправимый крах!

Вдруг она вспомнила про сестру мужа. Не она ли завладела Нелли и всем, что было с нею?! Запросить телеграммой?.. Так сна тебе и скажет правду. «Нет и не было…» Она должна знать, где Нелли. Должна! Нелли поехала туда, к ней. Выходит, там и застряла. Чем эта деревенская баба улестила её модную капризулю Нелли? А если её и там нет? Палашка должна знать, где Нелли. И она скажет. Скажет! Пока не поздно, надо ехать туда. Это недалеко, каких-то два-три для. Никто и не заметит её отсутствия. А если и заметят… Ах, не все ли равно!

В субботу Нелли не работала. Весь день провела на Кокшаге в веселой компании друзей — купалась, загорала, каталась на лодке.

В сумерки загорелая, пахнущая солнцем, цветами, с охапкой душистой черемухи вернулась домой. На звонок никто не подходил. Нелли огорчилась — забыла взять с собой ключ. Случайно надавила на дверь, та подалась. «Спит», — подумала Нелли. Тихонько, чтобы не разбудить мать — она еще слабая, недавно из больницы, — вошла в комнату и остолбенела. В квартире был полный разгром: чемоданы раскрыты, перебуравлены, дверца шифоньера висит на одном нижнем, покореженном шпингалете, ковры исчезли, все остальное разбито, искромсано, помято.

Черемуха выскользнула из рук Нелли.

Почти теряя сознание, она повернула выключатель. Заметила на столе листок бумаги, карандаш. Подошла, прочла. «Мерзавка! Мерзавка! Мерзавка!!! Думала, не найду? Воровка проклятая! Попомнишь еще меня! Ты нас сгубила! Ты! Ты! Ты!!!»

«Тетя! Она была здесь!.. Но почему мама спит? Как она может спать?»

Нелли кинулась к матери, схватила её за плечи и отшатнулась: мать была холодная, неподатливая…

— Убила-а! Маму убила-а!!!

В ужасе Нелли выскочила из комнаты, не помня себя, кинулась вниз по лестнице.

Весна для Кости Бахманова, как летняя страда — дыхнуть некогда.

По решению бюро райкома все силы МТС брошены на полевые работы.

Костя Бахманов хоть и остался в прежней должности, но и ему теперь было не до механизации колхозных ферм. Хлеб — всему голова, а судьба хлеба решалась именно в эти весенние дни.

С утра до вечера на стареньком эмтээсовском мотоцикле Костя, как угорелый, носится по полям — из колхоза в колхоз, из бригады в бригаду, — ковыряется в тракторе или, сломя голову, мчится в МТС обточить какую-то деталь, привезти запасную.

Сегодня почти весь день он проторчал в колхозе «Чевер нур». Часов в одиннадцать оттуда позвонили: встал трактор. Оказалось, брехня.

Верно, к прибытию механика трактор стоял на краю недопаханного поля, а хозяин его, молодой парень, сладко похрапывал в тени агрегата. Даже рокот мотоцикла не в силах был прервать богатырский сон тракториста. Бахманов подкатил свой мотоцикл к голове спящего, резко нажал на педаль. Мотор взревел, парень очумело вскочил.