Зинаида Каткова - Где ты, счастье мое?

— А? Что?!

Он тер заспанные глаза, пучил их на механика, спросонок не понимая, где он и что от него требуют.

— Почему стоишь? — закипая, спросил Бахманов.

— Поломка, — парень наконец сообразил что к чему, отвел глаза.

— Какая поломка?

— А шут его знает! Идет-идет да остановится. Опять чуток пройдет и снова станет. Чихает, кашляет, как чахоточный. А потом и вовсе стал. Вот, глядите…

Парень забрался в кабину трактора, взялся за рычаги управления. Мотор надсадно взвыл, заработал неровно, с перебоями, трактор содрогался, трясся, как в лихорадке, казалось, вот-вот тронется с места, но не трогался, словно не мог преодолеть какое-то невидимое препятствие. Наконец мотор заглох, из выхлопной трубы перестали вылетать клочья сизого дыма.

Бахманов стоял в сторонке, наблюдал за усилиями тракториста. Лицо его было абсолютно бесстрастным

— Видали? — парень пытливо взглянул на механика. — Ровно сглазили. А вы, Константин Ильич, не беспокойтесь, езжайте по своим делам. Я сам исправлю, — поспешно добавил он.

Бахманов молчал, не сводя глаз с паренька. Так они и стояли, глядя друг на друга. Тракторист первый отвел взгляд, понурился, принялся носком кирзового сапога ковырять ямку в земле.

— Ты что, недоучился или переучился? — спросил механик.

Парень молчал.

— «Сглазили…» Скажи, ты нарочно это сделал? Чтобы валяться в тени, дрыхнуть?

— Нарочно, товарищ механик! — тракторист с отчаянной решимостью глянул на механика, ругнул себя: «Кого провести задумал — Бахманова! Эх!..» — Только :с спать, это я нечаянно…

Волнуясь и не скупясь на соленые словечки, парень принялся рассказывать.

На поле он пришел рано, с восходом солнца. Сразу приступил к пахоте. Работал как зверь. Да и как не работать, погода что надо, трактор идет ровно, наши да паши. В такое время вся душа поет-ликует, как жаворонок в небе.

Около десяти на поле появился председатель колхоза. Остановил агрегат, разорался:

— Что мало вспахал? Лодыря гоняешь? — Забрался в кабину, отстранил тракториста, сел на его место. — Я тебе покажу, как надо работать!

Испугавшись, как бы пьяный вдрызг председатель не вывел трактор из строя, парень выключил мотор.

— Эй, ты, заводи, мать твою так! Заводи, а не то!..

Что делать, драться с ним? Пришлось пойти на хитрость — подвернуть краник, чтобы горючее из топливного бака не могло равномерно поступать к форсункам. Председатель ничего не заметил. Трактор прошел несколько метров, забарахлил.

Тракторист напустился на председателя.

— Что ты делаешь? Видишь, вывел из строя…

— Уйди! Не мешай — орал председатель, пытаясь сдвинуть агрегат с места, но безуспешно. — Давай, налаживай! Ремонтируй! Чини!

— Чего чинить? Теперь, пока не прибудет механик, спать только остается, — парень демонстративно расстелил свою телогрейку у края пахоты, улегся в ожидании, когда председатель уберется с поля. Незаметно заснул.

За время своего рассказа паренек успел «отремонтировать» трактор и теперь сидел, готовый приступить к работе.

— Вы не думайте, сегодня я это поле закончу. — обнадежил он. — До полночи буду пахать, а закончу!

— Посмотрим, — улыбнулся Бахманов. — Когда здесь сеять думают?

— Говорили, завтра. А вы посмотрите, какие у них семена. Курей только кормить. Половину склюют, остальное председателю на кашу останется.

Бахманов поехал на центральную усадьбу колхоза. Председателя в правлении не оказалось, агроном была на току, где шла очистка семенного зерна. Одна сортировка работала, другая третий день стояла.

— Не успеваем очищать, — пожаловалась девушка — агроном. — А из района нажимают, вот и приходится отправлять зерно на поле прямо из склада. Многое мог бы сказать Бахманов колхозному агроному, да что толку? Девушка работает здесь всего второй месяц, ей и без того не сладко — все полевые работы на ней.

Вместе с машинистом Бахманов занялся сортировкой и к вечеру она наконец ожила.

— Большое вам спасибо, — прощаясь, говорила девушка-агроном. — Будем работать ночью, людей я уже подобрала.

В эту ночь, перед воскресеньем, Бахманов решил хорошенько отоспаться. Не где-нибудь на тракторном стане среди комарья и не в душной деревенской избе, а дома, в общежитии МТС. Не двужильный же он, имеет право одну ночь поспать на чистом постельном белье.

Приехал злой. Из головы не выходило увиденное, услышанное в колхозе «Чевер нур». Больше всего его возмущал председатель — от него все беспорядки в колхозе. Хороший человек, коренной хлебороб, а вот спился вконец. В такую горячую пору пьянствовать… Весь колхоз развалил. За всю зиму семена не могли очистить. «А, нехай, мне-то что, пусть районное начальство о председателях думает — кого снять, кого поставить. Мое дело — техника».

Припомнил, как этот же председатель осенью прошлого года на Совете МТС говорил высокопарную речь, громил эмтээсовское начальство. «Критикан. Дела не делает, а других учит. Есть такие люди, вроде и дело знают, с понятием, а толку от них — ни на грош. Полез бы он ко мне на трактор… И ведь звонит: «Тут у вас тракторист напился, трактор поломал. Теперь спит возле него. Приезжайте, разбудите». Ни за что, ни про что наклепал на парня, свою вину на другого свалил. И совесть его не мучает, подлеца».

В общежитии тихо, прохладно. Все шесть коек стоят аккуратно заправленные, во всем виден порядок. Это несколько умиротворило Бахманова: ребята без него не распустились, следят за чистотой — Бахманов теплеть по мог нерях.

Вое куда-то разбежались. Жаль, так хотелось побалакать с ребятами.

Бахманов разделся до пояса, поставил на табуретку посреди комнаты таз с водой, тщательно отмыл руки. Вода в тазу стала темной, как после мытья пола. Сменив воду, он принялся мыть голову.

Холодная вода освежила, взбодрила его, исчезло чувство усталости. Бахманов умело подтер пол, сходил опорожнил помойное ведро, вынул из чемодана чистую майку, рубашку, стал одеваться.

— О-о, кого я вижу! Механик объявился! Или это мне только померещилось?

Бахманов оглянулся. В проеме двери, картинно изогнувшись, стоял молодой токарь Генок. Улыбка — до ушей.

— А ты перекрестись, деточка. Если не сгину, значит, это я и есть, собственной персоной.

— Ладно, я не поп, чтобы креститься. Поверю и так. Одного не пойму, зачем ты сюда прикатил? Завернул бы на мэ-тэ-фэ, сперва попил парного молочка, потом…

— А я его тебе оставил, — отшутился Бахманов. — Мне же оно ни к чему, а ты с него будешь толстый, как шеф-повар из ресторана, где я впервые в жизни пил пиво и закусывал раками.

— Погоди, я не все сказал. Потом…

— Потом, когда напьешься парного молочка, человеком станешь, глупые фантазии в голову не полезут.