Зинаида Каткова - Где ты, счастье мое?

Круто повернувшись, Бахманов ушел.

«Скажет или не скажет?» — глядя Косте вслед, тревожно думал Пузырьков, оглянулся на калитку, где скрылась Нелли, махнул рукой. «Немедленно на вокзал! Возьму из камеры храпения чемодан — и в Масканур. к её брату. Скажу, приехал вечерним поездом. Мало ли… Телеграмму послал заранее, а билетов не было. Или в Казани опоздал на пересадку. Только бы этот… механик не продал. Да нет, я её раньше увижу, а потом, пусть говорит».

Приезд Пузырькова в Маскануре никого не обрадовал.

Зайти прямо к Микале, как было задумано, Пузырьков не решился. Он постучал в окно соседки Яшмолкиных, Марпы, у которой когда-то стоял на квартире. Но и гут хозяйка встретила его в штыки.

А произошло эго вот почему.

Около десяти к Марпе наведалась её старая приятельница Фекла, хотела одолжить денег.

— Купить что-нибудь хочешь? — спросила Марпа.

— Какое там купить… Из райфо налог принесли.

— Ой, нака-ас, уж не из-за того ли, что не работаешь, на дому шьешь?

— Конечно, из-за этого. Соседи, кереметы, донесли. Теперь не знаю, что и делать.

Тяжело вздохнув, Фекла опустилась на краешек стула. Разумеется, она и не надеялась, что Марпа даст ей такую сумму. На одной зарплате да пенсии — четверо. Девчонки подрастают, им то одно надо, то другое, а добывать деньги против прежнего стало куда труднее. На базаре не больно-то напромышляешь, того и гляди, задержат, скажут — спекуляция. В прошлом году Марпа на лавровом листе попалась, кое-как от штрафа отвертелась, с той поры на базар — ни ногой. Вскоре же устроилась на работу. А тут еще маленькую комнату отобрать хотели, дескать, сами там не живете, стало быть, не нужна она вам. Так что пустить постояльца, как прежде, — и думать нечего.

Короче говоря, но мнению Феклы, жизнь совсем никудышная стала. Прежде она, бывало, нашьет коротких женских жакеток, осенью и зимой — на вате, весной — из одного сукна с дешевенькой подкладкой, вынесет на базар — с руками оторвут. От каждой жакетки сто пятьдесят-двести рублей барыша брала. За неделю сошьет три-четыре жакетки, глядишь, пятьсот, а то и все восемьсот рубликов в кармане. Меньше двух тысяч в месяц никогда не выходило. А теперь… Вынесешь одну жакетенку, так и за ту дрожишь. Да и покупатель пошел привередливый: то сукно, вишь, плохое, то пошито не так, а иной и вовсе глядеть не хочет, дескать, лучше в магазине пальто куплю. Как назло, в магазинах товару становится все больше и больше. Ателье разные понаоткрывали, на заказ шьют. А ты — хоть пропадай. Барыша — кот наплакал, а патент плати.

Вообще-то этот налог уплатить Фекле — раз плюнуть. Не так уж бедна, кое-какие запасы имеются. Но на кой черт она будет швырять деньги на ветер? Один раз уплатишь, в другой раз опять принесут. На казну деньги добывать, Фекла еще с ума не сошла.

— Тетушка, как бога прошу, выручи! — умоляет Фекла.

— Где я тебе столько денег возьму? — всплеснула руками Марпа. — Даже копейки нету!

— Верю, — соглашается Фекла, пригорюнивается. — У кого бы еще попросить? Прямо голова кругом идет… Кокай, если с кем разговор зайдет, скажи: «Фекла и у меня просила денег, прямо в ногах валялась». Скажешь?

— Ой, накас, уж не на суде ли свидетелем хочешь выставить? — испугалась Марпа.

— Да нет, может, кто из райфо поинтересуется.

— Сказать-то можно да-а… — вдруг Марпа рассердилась. — Ой, нет! Из-за тебя я против казны не пойду! Если чего должна в казну, плати. Нечего хитрить. Ишь, в старое платье обрядилась, дырявые тапки надела, бедной прикинулась. Денег-то, поди, тысячи лежат! О, господи, совсем бесстыжая стала. Как только тебя земля носит!

Фекла была ошеломлена. Какая муха укусила Марну? Раньше хоть и ссорились, но такого промеж них не бывало. Сколько раз на базаре друг дружку выручали, когда надо было где-то схитрить, что-то припрятать от ненужного глаза. Теперь же Марпа совсем по-другому запела.

— Много ты от казны добра видела? — зло спросила Фекла. — Комнату чуть не отобрали, штраф наложить хотели…

— Хотели, да не наложили, — перебила Марпа. — Еще Олюк совсем бесплатно путевку в пионерский лагерь дали. А про комнату ты лучше не напоминай.

— О, господи, сколько лет мои дети на полу валялись! Родные ведь, не чужие. А сама в кухне ютилась, как собака в конуре, соседей от кухни отвадила. Теперь, слава богу, по-людски живем. Своего ума не хватало, так спасибо, надоумили.

Фекла обозленно поднялась.

— Знаю, чью песенку поешь — Качырий! Хорошую советчицу нашла. Муж-то выгнал ее! Вот и притащилась сюда.

— Ой, накас, если не знаешь толком, зачем зря болтаешь? Качырий сама его бросила. Сама! Миклай на курорт уехал, а она забрала свои манатки и сюда. Вот как! — залпом выпалила Марпа.

Но Феклу осадить не так-то легко.

— На курорт, говоришь? Знаем мы эти курорты! У него в городе не такая есть. Сегодня после обеда своими глазами видела. А уж красива! Качырий ей в подметки не годится.

Услыхав эго, Марпа словно онемела. Долго сидела с выпученными глазами, выпила кружку холодной воды и прохрипела:

— Врешь…

— Истину говорю. Вот как перед богом, — Фекла даже перекрестилась.

— Ой, нака-ас, — Марпа покрутила головой, схватили Феклу за рукав. — Ты, смотри, об этом Качырий не скажи. А то, боже сохрани… Миклай тебя убьет! Ей — богу, убьёт! Вот увидишь, все равно убьет!

— Нужна мне твоя Качырий! Сама узнает. А то ты же и проболтаешься. — насмешливо сказала Фекла.

— Уй, я не скажу! Боже упаси, промеж мужем с женой соваться. И ты не суйся. Вот я лучше, когда из райпо придут, скажу: «Налог платить у Феклы совсем денег нет. Ни копейки нет! По всем соседям бегала, волосы, скажу, на себе рвала!»

— Не райпо, а раифо.

— Ладно, пусть так будет. А если ты Качырий скажешь про ту, городскую-то, я тоже человеку из райфо скажу: «Феклу нисколько не жалейте, хорошенько потрясите. Деньги у нее тысячами лежат, так только прибедняется».

— Тогда ладно, не скажу, — согласилась Фекла

— И и, даже не заикайся! А то Качырий тоже рассердятся да напишет про тебя в газету, мол, спекулянтка, судить её надо, в тюрьму упрягать.

Выпроводив незваную гостью, Марпа долго не могла успокоиться. Легла спать, а сама думала: «Качырий-то, может, кается, что ушла. Вин как похудела. II глаза такие печальные. О, господи, зачем ей лишнее горе причинять? Кто знает, что у них там вышло… Качырий добрая, платок подарила. Своим ничего не подарила, а мне — платок. Фекла, она Фекла и есть, столько наболтает, что на телеге не увезешь».

Как раз в это время в окно постучали.

Думая, что это Качырий — Микале спит крепко, к нему не достучишься, — Марпа босиком вышла в коридор, откинула крючок и попятилась.

— Здравствуй, тетушка Марпа, — стараясь казаться веселым, сказал Пузырьков. — Катя не здесь? Приехал, а квартира на замке.