Mel RedWolf - Ветер перемен. В краю скорби

Дорэль тяжело дышала, чувствуя, как же сильно болят легкие. Но и ощущение приятное, расплывающееся по телу волнами было. Тягучими. Голос Аэль… где-то там и он вывел из этого состояния. Поцелуй второй в щеку прочувствовали лучше, чем первый.

– Аэль…

Тихо начала дурфа, до последнего надеясь не встречаться с этими голубыми глазами, бескрайними небесами из-за смущения, но ответ…

– Мне понравилось…

С перерывом на вдох произнесла крылатая. Поцелуй… еще один. Желанный, более страстный. Дорэль и сама стала помогать, руки с меха разместив на спину баргустки, которую стала нежно поглаживать, водя ручками от поясницы к шее и обратно. Соски напряженные побаливали непривычно, ноюще.

Аэль убедилась в положительном результате и полностью избавилась от зажатости. Первый опыт положительный, бояться и зажиматься не будет. И будто в подтверждение мыслям дурфа начала нежно поглаживать, от чего по коже пробежались волнами мурашки. Что там, запрет был логичен для того, чтобы лишить самодеятельности в первый раз.

Аэль улыбнулась, завершив поцелуй нежным прикосновением губ – прощальным, потому что путь их лежал к двум напряженным бугоркам со спелыми ягодками. Через тонкую линию шеи, хрупкие плечи, очаровательные впадинки ключиц и по грудным не сильно выступающим мышцам верха к округлостям с огрубевшими кожистыми сосочками, которых даже ладони не касались – они гладили ребра, тогда как вокруг да около пальцы делали легкий массаж. Только влажный острый язычок горазд не только колкости и шутки говорить, но и делать приятное. Им по кругу на сближение повела Аэль, прикрыв глаза, задевая кожу верхними резцами и губами, а вот руками стала ощутимее приминать, затем отпускать и легко – легко оглаживать, следом повторяя незатейливую сцепку.

Волнующий момент приближался с каждым сантиметром преодоленным, ведь не в планах Аэль отступать. И баргустка точно знала, что делать. Невольно вспомнилось личико дурфы в момент, когда грудничок перепутал грудь ее с грудь хал. Мысленно рыжеволосая улыбнулась, но вместе с тем сама накрыла нежными губами огрубевшую ткань, язычком ублажая прежде чем потянуть внутрь.

Дурфа нехотя приняла расставание с губами баргустки. С этими нежными, любимыми, сочными и такими сладкими. Дорэль чуть сжала плечи Аэль, когда зубками задела она сосок. Волнение до сих пор плавало по телу, уже почувствовав себя полноправным хозяином, да только согнала его страсть. Млело все естество царицы крылатых в руках умелых жены. Избранница… сколько же приятного лишь слово это приносило! Но это была лишь одна сторона монеты, была ведь и вторая… Но сейчас Дорэль только о прекрасном думалось. Хотя бы сейчас… хотя бы на этот раз забыть обо всем. О боли…

Комнату заполнили стоны. Крылатая заёрзала, змейкой извиваясь.

– Аэль…

Дурфа тяжело дышала и хваталась за имя возлюбленной как за спасительную веревку, что еще удерживала сознание здесь и не позволяло отпустить все, включая потоки даров, что вихрились внутри и желали прорвать стены хрупкого сосуда.

Гибкое тело воительницы оказалось недостаточно тяжелым, чтобы удержать эти ловкие, подобные змейке метания, но тело царицы достаточно было быстрым и подвижным, чтобы успевать за ним. Только вот сложно сейчас было и грудь ублажать и руку сдвигать к приглянувшемуся местечку. Так и притянула к себе за талию Аэль тело к телу, жар к жару.

Отдалилась от одного соска да к второму опустилась, губами лаская, язычком да всем ротиком, что побольше младенческого, но и действует иначе, подложив, как подушку, язычок под огрубевшую вишенку и потягивая его. В голове гулял ветер, а жар потихоньку припекал, подступая к коже, по которой все чаще распространялись раскатистые волны.

Всему свой миг. И Аэль оглушенная стонами скользнула ниже, покрывая поцелуями выступающие резко ребра, тугие мышцы, ощутимо напрягающиеся под губами, коготками маленькими, зубцами очерченную талию. Ножки дурфы развели посильнее, а ручками помогли им обнять бедра. Приподняла немного таз супруги Аэль. Подбиралась баргустка к спелому полному нектара бутону, но медленно, как отряды на карте к противнику.

Дорэль. Нежная, милая и неловкая. Как уж тут могли поступить иначе? И скребла волком перспектива причинить слабую боль, да все же оговорено оно было – отступать глупо и трусливо. В один миг отгоняя мысли, Аэль опустила дурфу, осторожно коснулась ее ножек, огладив их, да мягко улыбнулась.

– Перевернешься? На коленках.

Попросила Аэль, вновь потянувшись к губам прокладывая тропку от пупка выше, между грудей и по шее к устам. Сладко и нежно, без требования, без напора поцелуй лег. Дорэль воздух весь из легких выдохнула. Жарко. Как же душно сейчас было. Настолько, насколько даже при ранении и заражении бесовской кровью не было.

Все, чего желала…

Дурфа простонала в очередной раз, почувствовав весь тот жар, что от тела любимой исходил. Все ниже спускалась баргустка, а тело дурфы уже не только мурашками отзывалось, но легкими вздрагиваниями, от чего мышцы напрягались, то там, то здесь, между ножками сжимая баргустку пару раз. Вскоре и просьба поступила, которой отказать не могли, но пока и не понимали, как это быть должно.

Еще более насыщенный румянец лицо дурфы покрыл, вместе с ушами и на шейку перекинулся. Поцелуй спасительным оказался. Нежный. Отвлек он от мыслей, что посетили крылатую, которая представить пыталась то, чего от нее баргустка хочет.

Аэль отдалилась от губ супруги только после еще одного поцелуя нежного, но более короткого. Улыбнулась, видя замешательство дурфы, а потом выбралась из удержания, пощекотав ручками изгибы тела супруги. Своей женщины – почти полностью. Оставалась малость.

Баргустка отдалилась и присела, сама потихоньку помогла супруге, намекая. Обошла ведь со спины, приобняла, но потянула вверх, а потом удовлетворенно достроила позу – опора всего лишь на ручках и широко расставленных ножках, изгиб талии невольно подчеркнулся, стал виден совсем худой и тонкий животик, округлые ягодицы.

– Не бойся, родная. Просто, так ты почувствуешь чуть-чуть иначе.

Раскрыла причину Аэль, теперь взобравшись сверху. Ручкой отвела темные волосы наперед, перекинула через плечо и припала губами к шее чуть ниже затылка. Легкий темный пушок даже привлекал, в него сладко зарылись носом, одну руку пустив к груди, которую будто придерживали, разминая, а второй обвила талию, самыми кончиками пальцев доставая до низа живота, до влажного лона, которое вновь вниманием распаляли. А главное даргски близко – каждый участок тела ощущался, упирающаяся грудь, тяжелые вдохи и томные выдохи. Бедра, упирающиеся в ягодицы, держащие опору ножки.