Кале Мырзахан - Долина семи рек. Книга I

– Гонец Думан из Акмолы, от друга моего Оспана.

– Какая благодатная у вас земля – наконец сказал гонец, сделав короткий перерыв – мягкий легкий ветерок, яркое согревающее солнце, лето длинное, зима короткая теплая. Снег выпадет и днём сразу тает!

Жаксыбай засмеялся:

– После северных ветров и суровой зимы северных краёв понимаешь, какой у нас хороший климат?

– Да, зимой на севере жить не легко. Сугробы выше человеческого роста. Бураны так сильны, что до костей пробирают. Семипалатинские, Акмолинские роды часто страдают от джута 31 31 Джут – массовый падёж скота, вызванный обледенением пастбищ или обильным снегопадом, затрудняющим выпас скота , за одну такую зиму можешь лишиться всего табуна, всего богатства.

– Слава Аллаху, в Семиречье джут – большая редкость, даже не припомню, когда был – поглаживая бороду, ответил бай.

Один из аксакалов поинтересовался:

– Все ли спокойно в Акмоле?

– Благодаря Аллаху Всевышнему, – ответил гонец немногословно, разделываясь с бараньим рёбрышком, не поднимая головы с дастархана.

Не удовлетворившись таким ответом, подождав, когда гонец удовлетворит свой желудок, аксакал снова спросил:

– Расскажи, как живётся в Акмоле? Говорят, у вас там русских переселенцев много?

Думан оторвался от вкусной еды, выражение лица его изменилось, стало серьёзным, брови нахмурились, взгляд потяжелел, и он взволнованно ответил:

– Больше половины земли отобрали для прибывших крестьян. Едут в наши края семьями, деревнями. Своих зазывают из России. Говорят, там голод бушует, неурожай, тяжело им у себя живётся. Царя своего ругают, что есть мочи. А тут прибывшие им хвастаются: жизнь здесь привольная, землю любую можно выбрать, власть помогает. Наши роды сначала переругались и перессорились из-за оставшейся земли, все поделить не могли, хоть она и пустынная осталась. Но теперь хоть ругайся, хоть ссорься, толку нет: земли для выпаса скота все равно не хватает. Раньше скот от джута вымирал, теперь вдобавок гибнет от голода. – Чувствовалась, тема ужалила гонца, и он продолжил, – Жатаки поселились около крестьянских селений, казачьих поселков, ближе к городам. Но теперь слух идёт, крестьяне и казаки просят генерал-губернатора отогнать наших обратно в глубь степи. Не нравиться им наше соседство, видите ли, – горько ухмыльнулся. – Плачут и ждут со страхом, случиться ли. Не знают у кого помощи просить, никто ведь бедняка не защищает, ни свои управители, ни царские. Народ наш сегодня как сирота, – вздохнул северянин, закончив свою речь. От рассказа гонца аксакалы опускали голову все ниже и ниже к земле. Тишина стояла в юрте.

Жаксыбай сокрушенно покачал головой:

– Да, столько жатаков я за всю свою жизнь не видел, как за последние пять лет! Тысячи и тысячи жатаков! Целые аулы жатаков! Бедный народ!

Гонец согласился:

– По всем дорогам обнищавшие аулы, как трава перекати-поле, блуждают по степи, гонимые отовсюду. Ни у кого защиты и помощи им нет, и наши гонят их, и русские. Выживают как могут. Отчаяние и безысходность исходит от людей. Жетысу ещё привольно живет, но то, что твориться на севере, скоро дойдёт и до вас.

– Нет хана у нашего народа, некому заступиться, некому всех собрать под одно знамя. – стали кричать старцы. Вдруг один из них очнулся, вспомнил за чем они пришли и напрямую спросил:

– Какая новость пригнала тебя так далеко, в наши края, хорошая или плохая?

Все удивленно взглянули на аксакала: не принято спрашивать гостя о цели его визита, если только гость сам не начинает говорить об этом.

Хозяин юрты, не ожидавший такой прыти, торопливо вмешался:

– Почтенные аксакалы, сегодня уже поздно, гонец устал и желает отдохнуть. И вам и всем нам пора спать. Слава Всевышнему, плохих новостей нет, можем спать спокойно. Эй, Майсак – крикнул он своего незаменимого помощника, приходящегося ему двоюродным родственником – проводи гонца в гостевую юрту.

Майсак, молодой, двадцати лет от роду, смуглый, маленького роста крепыш, с косолапыми ногами, борец, со сломанными ушами, в ту же секунду открыл дверцу юрты, и увёл Думана. Следом вышли аксакалы, тихо меж собой перешептываясь:

– С какой новостью гонец прибыл? Что сказал мырзе такого, что от нас скрывает?

– Главное, плохих новостей нет… Придет время, узнаем…

Когда из юрты ушли все, Жаксыбай поделился новостью с братьями: «…Хитрый бай хочет с жетысуским родом породниться, если русские их из Акмолы изгонят, чтобы в наши привольные края податься». После их ухода, он обратился к своей жене, Акпейл. Она прибирала с дастархана и стелила постель ко сну:

– Родная моя, присядь рядом, разговор есть к тебе. – Акпейл замерла, настороженно глянула на мужа… – Не сказал я аульчанам, какую новость принёс гонец. Дочки нашей касается, Молбалы.

Акпейл, среднего роста, худощавая, смуглая, с удлинённым узким лицом, небольшими карими глазами-пуговками, длинными черными кучерявыми волосами, вся встрепенулась, как бы пытаясь отбросить непрошенную мысль. Когда родилась у них младшая дочь Молбала, друг Жаксыбая, Валихан засватал своего сына Аскарбека, тем самым скрепив их дружбу. Вот уже двенадцать лет они называли друг друга «сват» и другого свата им не надо. Жена Валихана, Умыт, с добротой говорила «моя дочь». Акпейл машинально думала: если разговор касается дочери, значит будет про замужество, что ещё может? Дочка с рождения засватана за Аскарбека, который старше ее всего на два года, и Акпейл ещё в начале лета проведала, в этом году Валихан не собирается женить сына, и посему была спокойна. К тому же дети молоды, можно повременить с женитьбой еще пару годиков. Знала она, Жаксыбай привязан к дочери, балует её, и поэтому торопиться со свадьбой не будет. А тут этот разговор… Видя встревоженность жены, Жаксыбай продолжил:

– Есть в Акмолинском округе известный бай Кайсак, человек влиятельный, богатый и старый, ну и как многие баи – сумасбродный. Не так давно у него умерла одна из четырёх жён, и подобясь пророку Мухаммеду, он спешит жениться. Выбор его пал на нашу дочь Молбалу, в скором времени сюда планирует выехать делегация сватов.

– Ах старикашка, не стыдно ему на молоденьких заглядываться – Акпейл от возмущения привстала, потом снова покорно села, и слезы выступили в глазах – Ведь нельзя ему свататься к Молбале, с рождения засватана дочь, не знает он, наверное, – в голосе прозвучала слабая надежда.

– Знает, старый бай все знает, – задумчиво протянул Жаксыбай, понимая причину желания сватовства Кайсак бая, но жене говорить ничего не стал. Кто же жён вовлекает в политику, в мужские дела? Помолчал в задумчивости, и продолжил:

– Обижать влиятельного, уважаемого бая не хочется. Откажешь, почувствует себя униженным, обиду затаит, козни плести начнёт. Вражды в степи и так много, ещё одного сильного врага не хочется делать. Моё решение, Акпейл, с утра отправлю гонца Валихану, если желает женить детей наших, то пускай торопится.