Елена Велес - Однажды в Берлине

Келлер достал карманные часы и посмотрев, сказал:

– Мама, мы, наверное, пойдём с Катрин. Хочу сводить её в кино и по магазинам. Скоро нас не жди.

Катрин сидела в зале с Келлером и смотрела фильм «Квекс из Гитлерюгенда», который рассказывал о мальчике, отец которого был безработным коммунистом и любителем выпить. Сам же мальчик проникся идеями национал-социализма, за что и погиб.

Выходя из кинотеатра, Катрин не могла отделаться от паршивого чувства: что будет, если Роберт вдруг станет таким же? Ведь его отец – немец. Да, людям успешно промывали мозги. Если мальчик узнает, кто его настоящий отец ( кто из… – Шван чуть не передёрнуло от воспоминаний от откровений Ангелы )

– Что с тобой? – Келлер почувствовал что-то.

– Всё хорошо, – отмахнулась девушка. – Я всё ещё под впечатлением от фильма.

– Я хочу сына, – вдруг сказал мужчина.

– Ну, это так быстро не получится, – усмехнулась Шван.

– А ты уж постарайся. Благодари бога, что я не беру тебя с собой. Быть может.

– Какое счастье! – девушка закатила глаза. На самом деле она была очень рада услышать, что остаётся в Берлине. Катрин боялась, что Келлер заберёт её с собой в Дахау.

Они прошлись по универмагам, где Келлер прикупил девушке одежду, в том числе и дорогое нижнее бельё, которое никогда бы в жизни она сама себе не купила. И дело даже не в дороговизне. Шван просто не любила такие вещи. Красная помада и та была в её косметичке на крайний случай, так как она редко наносила яркий макияж, предпочитая оставаться естественной. Впрочем, она не сильно отличалась от других немок: в Германии шла пропаганда женской скромности. Только из скромных девушек получаются хорошие жёны и матери.

И всё же ей нравилось ловить на себе порой восхищённые взгляды мужчин, когда она с улыбкой шала по улице под руку с Келлером. И она чувствовала его напряжённость, когда он замечал эти взоры.

Перед самой главной покупкой в ювелирном магазине, пара зашла в кафе, пообедать.

Катрин заметила, что за соседним столиком за спиной фон Гинсбурга сидит элегантно одетый молодой мужчина и наблюдает за ними. Когда она вдруг встретилась с ним взглядом, тот вдруг ей улыбнулся и кивнул, будто приветствуя.

Тут Келлер чуть отодвинул тарелку с порцией сосисок и тушёной капусты, откинул салфетку и встал из-за стола. Не говоря ни слова, мужчина направился в сторону уборных. Катрин вздохнула, но ничего не сказала. И тут она увидела, как мужчина за соседним столиком поднимается и подсаживается к ней. Шван осмотрелась, но посетителей был очень мало и все были увлечены едой.

– Я вас не побеспокою, фрёйлин. Или фрау? – вежливо спросил он.

– Фрёйлин Шван, – представилась девушка.

– Ханс Мюллер, – представился незнакомец. – Извините за любопытство, ваш спутник случайно не Келлер фон Гинсбург?

– Да, он самый, – нахмурилась блондинка. – А вы знакомы?

– Хм… – усмехнулся мужчина странным образом. – Ну как вам сказать? Можно ли это назвать знакомством?

– Выкладывайте, давайте! – Катрин стрельнула взглядом в сторону туалета, надеясь, что Келлер там задержится.

– Вам что-нибудь говорит название «Эльдорадо»?

Шван нахмурилась. Да, она знала про это место. Ей было жаль, что она там так и не побывала.

– Гер фон Гинсбург, он вам кто? – поинтересовался Мюллер.

– Эм… Он как бы мой жених, – поморщилась девушка.

– Как бы? – снова усмехнулся мужчина. – Ясно… А вы знаете, что Келлер был частым гостем в том баре?

– Да что вы говорите? – Катрин расплылась в удивлённой улыбке.

– Он пользовался услугами тамошних мальчиков. В том числе и моими.

– Но ведь всех… – нахмурилась блондинка.

– Как видите, фрёйлин, не всех. Один раз он даже попросил меня…

– Вот этих подробностей мне не нужно, – поморщилась блондинка. – Так что вы хотите?

– Если хотите компромат на вашего… кхм… «жениха» … Я вижу, вам он не очень-то по вкусу… Он у меня есть, – Ханс положил на стол свою карточку и быстро вышел из кафе.

Когда Келлер вернулся, на лице Катрин было всё тоже скучающее выражение….

Шван было любопытно, какого типа компромат есть у Мюллера? Фотографии Келлера в баре? Если такие фото всплывут, то Келлера не только лишат офицерского звания. Его голова ляжет под нож гильотины, как и многих других гомосексуалов, которые поплатились своими жизнями лишь за то, что посмели родиться не такими как все. А если вдруг всплывёт тот факт, что она тоже не как все? Что ждёт её?

Но нет никаких доказательств того, что она лесбиянка. Она никогда не бывала в заведениях типа «Эльдорадо». Просто не успела. Никогда даже просто не фотографировалась с женщинами. И всё же, она опасалась. Фон Гинсбург же начал кое-что подозревать… Видимо и правда, что рыбак рыбака…

После обеда Келлер повёл Катрин в ювелирный магазин, где их обслуживал пожилой еврей. Шван видела, что её спутник с трудом сдерживается, чтобы не грубить владельцу магазина. Мужчина долго выбирал, пересматривая кучу колец, как будто хотел вывести еврея из себя. Но тот с неизменной спокойной улыбкой предлагал « mein Herr » показать ещё что-то. А может господин хочет что-то эксклюзивное? У Ицхака Иоффе есть. На Катрин продавец не смотрел, но, когда она вдруг встретилась с ним взглядом, он послал ей сочувственную улыбку. Неужели он понял, что её тяготит этот предстоящий брак с офицером СС?

Наконец, Келлер остановился на перстне из червонного золота с изумрудом.

– Фрёйлин? – спустя несколько долгих минут продавец обратился к ней. – Вам нравится?

– Эээ… – но Катрин ничего не успела сказать.

– Ей нравится, – перебил девушку Келлер. – Сколько?

– Как же меня утомил этот жид! – выдохнул фон Гинсбург, когда они вышли из магазина. – Но скоро мы избавимся от вас.

Катрин не понравился тон, каким фон Гинсбург произнёс эту фразу. У неё возникло странное ощущение чего-то страшного. Но спрашивать мужчину она не стала.

Ангеле было не по себе. Катрин не было, и она не знала, почему та не вышла на работу. Остальные работницы телефонной станции смотрели на неё косо, зная, что она – еврейка. С ней никто не разговаривал, и девушка прямо физически ощущала исходившую от них ненависть. Но ей нужно было продержаться. Выдержать это бремя. Ради Роберта. Ради своего мальчика! Чуть позже она сможет вместе с сыном покинуть Германию. Её уже не волновало то, что ждёт её после работы. Она выдержала это однажды, выдержит и теперь.

– Мне нужно кое о чём переговорить с Лохмером, – сказал фон Гинсбург, подъезжая к телефонной станции со служебного входа, на что Катрин только пожала плечами.

Шван ушла в свои мысли, когда вдруг заметила, что дверь открылась и на улицу вышла Ангела. Девушка не обратила внимания на авто, она прислонилась к стене и прикрыла глаза. Катрин видела напряжение на красивом лице и тёмные круги, залёгшие под глазами.