Елена Велес - Однажды в Берлине

Положив книгу в свой мешок, мужчина покинул дом, в котором квартировал и направился в бар. За стойкой он увидел Янга и подсел к нему.

– Ты не против? – спросил он.

– Нет, сэр, – улыбнулся парень. В руках у него было письмо, а на столе лежало фото миловидной девушки, похожей на Билли.

Уэйн попросил бармена бутылку пива и, отпив глоток, взял фото девушки в руку.

– Твоя сестра?

– Да. Элис. Я скучаю по ней.

– Ничего, Билли, – не по уставу назвал Уэйн рядового, по имени. Но они сейчас отдыхали. И похлопал по-приятельски по спине. – Скоро домой. И ты сможешь обнять свою сестрёнку.

Катрин открыла глаза.

Осеннее утро было таким, каким и положено быть осеннему утру: серые тяжёлые облака нависли над Берлином, готовые пролиться дождём.

На душе Шван было так же пасмурно. Но девушка не хотела верить, что всё кончено. Что она выйдет замуж, что фон Гинсбург запрёт её в этой квартире и лишит кислорода. Лишит её свободы, а значит и жизни. Нужно было что-то думать и решать. Нужно было как-то действовать.

Мысли Катрин перекинулись на Ангелу. Как так случилось, что всего за несколько дней Шмид ей стала на столько родной, что она беспокоится и о её жизни? По идее, ей должно было быть наплевать на еврейку. Пусть сама выпутывается из сложившейся ситуации! Но нет. Катрин не могла так поступить. И дело было даже не этих в необъяснимых чувствах, которые возникли в сердце девушки. Или всё-таки в них? И ещё был Роби, малыш с пухлыми щёчками и карими глазами матери.

Катрин накинула халат и пошла в ванную. До приезда Келлера девушка не задумывалась о наличии шпингалета в комнате, даже не пользуясь им, когда принимала душ или ванну. Но теперь была рада, что тот всё-таки был.

Закрывшись, Шван скинула одежду и стала набирать ванну. Скоро счастливые деньки, когда она могла блаженно нежиться в пене, закончатся. А пока она ещё может немного расслабиться. Но девушка не переставала думать, как ей избежать ненавистного замужества и не подставить при этом Ангелу. Поможет ли Лили? В этом Катрин была не уверена. Зачем немке подставлять себя, пытаясь выправить фальшивые документы евреям? И если она расскажет Штейн о своей подруге и её сыне, не сделает ли она этим ещё хуже?

Катрин с головой опустилась в воду, зажав нос пальцами. Так можно свихнуться! Лёжа под водой, девушка всё прокручивала в голове разные варианты того, как она сможет избежать замужества и при этом не уничтожить подругу с ребёнком.

Выйдя из ванной комнаты, Шван повела носом. Похоже, фрау фон Гинсбург вернулась из гостей и готовила для сына завтрак. Женщина пекла свои фирменные булочки из картофельного теста. Катрин пробовала их и честно сказать, они ей очень понравилось, что скрывать.

Девушке удалось незамеченной прошмыгнуть в свою комнату, пока Клара суетилась у плиты с омлетом. Женщина очень любила своего Келлера и считала, похоже, его самым лучшим сыном на всём целом свете.

Катрин сушила волосы полотенцем, когда вдруг поняла, что она уже не одна в комнате. Она резко обернулась и встретилась взглядом с глазами холодного голубого цвета.

– Келлер! Тебя не учили стучать? – блондинка поморщилась. На Келлере сегодня не было ничего, кроме домашних брюк: он был босиком и без майки, так что девушка могла лицезреть его волосатую грудь. Скорее всего, мужчина направлялся в душ. В отличии от многих мужчин, Келлер мылся каждый день и следил за собой. Если бы Шван не была той, кем она была, то скорее всего она обратила бы своё внимание на гауптштурмфюрера и была бы счастлива. Наверное.

– Это мой дом, Кетхен, не забывай, – улыбнулся мужчина и сделал шаг к девушке.

– Твоя мать дома… – предупредила Шван.

– Я знаю, – фон Гинсбург сделал ещё шаг, и Катрин оказалась прижатой к подоконнику. Келлер взял из её рук полотенце и кинул на кровать. Он провёл пальцами по щеке девушки. Нежно. Заправил влажный локон за ухо. Катрин посмотрела в сторону двери. Та была открыта. Наклонился к шее и вдохнул аромат, исходящий от чистого тела блондинки, коснувшись легонько губами её кожи. Шван не могла понять, с чего вдруг столько ласки?

– Келлер? – послышался голос из прихожей. И тут же в дверях появилась Клара. – Ой, – смутилась она.

– Мама? Прости, – мужчина обернулся и улыбнулся. – Я не хотел тебя смущать. Но раз ты это увидела, – он взял девушку за руку. – Я просто зашёл пожелать Катрин «доброе утро». Мы хотели сказать об этом за завтраком, но раз ты увидела…

– Неужели? – догадалась Клара.

– Да, мы сегодня идём выбирать моей невесте кольцо, – широко улыбнулся мужчина. Казалось, он был искренне счастлив и влюблён.

– Келлер! Катрин! Мои родные! Как я рада… Всё, не буду вам мешать. Завтрак скоро будет готов, я вас жду, – суетливо пробормотала женщина.

Когда за фрау закрылась дверь, нежность Келлера точно водой смыло. Он грубо схватил её за лицо и посмотрел в глаза:

– Ты не забыла про наш с тобой уговор?

– Почему я, Келлер? Почему ты хочешь жениться именно на мне? – недоумевая спросила блондинка. Она честно не понимала мужчину, почему именно на ней он остановил свой выбор. – Вокруг полно девушек, которые с радостью примут твоё предложение!

– Потому что ты нравишься моей матери, – он резко отпустил её подбородок. – Я хочу, чтобы она была счастлива. Да и мне, как ни странно ты тоже нравишься. Кстати, мама мне рассказала, кто был твой отец. Так что, если Шмид тебя не остановит от свадьбы, это сделают твои родители. Я подниму документы и сообщу в полицию, что твой отец участвовал в путче против фюрера.

– Я тогда была ребёнком! – попыталась защититься девушка.

– Не таким уж ты была и ребёнком, лапуля. К тому же после ареста твоих папочки и мамочки ты сбежала из Берлина. А кто сбегает? Правильно! Догадливая девочка. Если не хочешь закончить свои дни в концлагере, где, чтобы выжить, тебе придётся стать шлюхой, то ты выйдешь за меня замуж!

Шван закрыла глаза. Келлер припёр её к стенке. Ну зачем она рассказала фон Гинсбург о своей жизни? Ну кто её тянул за язык? Сама себе ещё глубже выкопала могилу.

Катрин почувствовала, как мужские руки развязывают пояс её халата и она, открыв глаза, попыталась воспротивиться. На что получила лишь усмешку. Через мгновение халат валялся у ног, и Катрин стояла перед мужчиной в одной тоненькой сорочке, которая ничего не скрывала. Облизав губы, Келлер скользил взглядом по телу блондинки.

– Снимай! – наконец приказал он.

Катрин покачала головой.

– Я сказал, снимай! – прошипел мужчина. Не получив ответа, он рванул ворот сорочки, и тонкая ткань затрещала и порвалась. Сорочка упала к ногам девушки, и перед мужчиной предстало прекрасное юное тело, как у греческой богини с прозрачной мраморной кожей: круглые плечи, небольшая упругая грудь, округлые бёдра. Взгляд мужчины вожделенно скользил по телу, пока не остановился на гладковыбритом лобке. Такое он видел только у проституток. У других женщин, которые побывали в постели с ним, как немок, так и с завоёванных территорий, между ног всегда были волосы. Но Келлера это скорее возбудило ещё больше. Он сглотнул, чувствуя, как нарастает в нём желание. Его рука было потянулась к груди, но он смог взять себя в руки. Фон Гинсбург грубо погладил её по щеке и прошептал: