Елена Велес - Однажды в Берлине

– Конечно. Ты как думаешь?

Послышался мужской гогот.

– Я, правда, ещё не уложил её в койку, но это дело времени. Я завтра везу её к себе домой. Могу пригласить в гости и тебя.

Катрин в ужасе распахнула глаза и с трудом сдержала гневный возглас. Нет! Этого нельзя допустить! Ангела наедине с Лохмером и фон Гинсбургом?! Что они сделают с бедной девушкой?

– Я не прочь. Я ещё никогда не трахал еврейку.

– Это нужно исправить. Кстати, мне кажется, что они не просто знакомые. Они подруги. Ты смотри, Келлер. Не гоже будущей жене гауптштурмфюрера водить дружбу с такой швалью.

– Я это исправлю, Рюдгер, не переживай. Катрин у меня забудет быстро, как дружить с евреями.

Келлер проводил Рюдгера и направился прямиком к комнате Катрин. Та сделала вид, что спит. Она сейчас не хотела ни видеть, ни слышать мужчину.

– Кетхен… – чуть слышно позвал её Келлер. Но ответа не было. – Слушай, – совершенно спокойным тоном продолжил мужчина, – если ты не спишь, то внимательно меня выслушай. Я тебе запрещаю общаться с Ангелой Шмид. Если ты хочешь, чтобы с девкой всё было хорошо, то ты забудешь её: где она живёт, как выглядит. Всё! Ты меня поняла? А ещё мы завтра пойдём в магазин и выберем тебе кольцо на помолвку. Рюдгер дал тебе выходной.

Тут Шван не выдержала и села в кровати, чуть не уронив одеяло, но успев прикрыться.

– Кольцо? С чего ты взял, что я соглашусь выйти за тебя? – возмущённо воскликнула она.

– Потому что мне нужна жена. Ха, ты всё-такие не спишь! – с каким-то ехидством крикнул мужчина.

– Слушай, – Катрин сглотнула. – Я согласна забыть об Ангеле, но вокруг полно других девушек.

– А я хочу тебя! – Келлер схватил Катрин за подбородок и больно сжал. Но голос его оставался таким же ровным. А вот глаза напоминали две холодные льдинки. – Если ты мне откажешь, то завтра же в полицию поступит анонимный донос, что Ангела Шмид – вражеская шпионка. Ты меня поняла?

Шван дёрнула головой. Слёзы боли и отчаяния вдруг подступили к глазам, а в горле встал ком.

– Я с ней должна поговорить, Келлер. В последний раз. И всё, обещаю, что я больше не вспомню о ней.

– Да что тебе до неё? – не понял Келлер и вдруг замолчал. Его пронзила догадка. – Вы что? Трахаетесь? Да ты понимаешь, что это значит?

– Нет! – хлестанула словом Катрин. С чего это вдруг у мужчины появились такие мысли? – И не смей так говорить. Это ты – трахаешь уличных девок. А Ангела мне просто подруга… Была .

– Ну хорошо, если так, – он отпустил её подбородок. – Но если нет, то я самолично опущу нож гильотины на её шею, а её отпрыска пристрелю. Ладно, можешь встретиться с ней в последний раз, чтоб не думала, что я такой уж изверг.

Фон Гинсбург грубо схватил Катрин за волосы и, притянув к себе начал целовать, проникнув языком в рот девушки. Шван понимала, что в данной ситуации сопротивление бесполезно и она позволила Келлеру его действия, надеясь, что сегодня он всё же не зайдёт далеко. И, правда, мужчина заставил сбросить одеяло и больно потискал её грудь. Оторвавшись от губ девушки, он улыбнулся.

– Не сегодня, лапуля, не сегодня, – он тихо рассмеялся. – Я же не могу спать с добропорядочной фрёйлин. Вот будет объявлено об официальной помолвке, вот тогда ты станешь моей. А пока спи, любовь моя.

Келлер вышел, а Катрин упала лицом в подушку и разрыдалась. Она не знала, что делать. Девушка была в отчаянии. Она боялась своего будущего мужа, но ещё больший страх у неё был за Ангелу. Что будет с ней ? Ведь Келлер мог забрать данное обещание, как и Лохмер. Ей как-то нужно помочь Ангеле.

Девушке нужно покинуть Берлин и как можно скорее. Но её трудовая книжка была в шкафу у Лохмера. И куда она сунется со своим жёлтым паспортом?

Как же всё быстро закрутилось. Буквально недавно она встретила брюнетку и радовалась, что у неё появилась подруга. А теперь вдруг она вынуждена выйти замуж за гауптштурмфюрера СС Келлера фон Гинсбурга.

И тут Шван вспомнила Лили. Она тогда сказала, когда они курили, что её отец когда-то работал в паспортном столе и в своё время пытался пристроить Штейн паспортисткой. Это был один шанс на миллион. Его даже шансом с натяжкой можно было назвать. Но всё же, может быть стоило попытаться?

Катрин встала с кровати и вытерла слёзы. Через стенку слышался громкий мужской храп. Девушка поморщилась. Но Келлер спал, а значит, она могла спокойно открыть окно и покурить, чтобы успокоить нервы. Интересно, они полностью допили вторую бутылку?

Катрин плеснула в кружку примерно пятьдесят грамм и вернулась в комнату. Она открыла окно и закурила. Попивая алкоголь мелкими глоточками, девушка думала о Ангеле. Ей безумно хотелось оказаться сейчас в её маленькой квартирке и просто обнять. Сказать, что она защитит её ото всех бед на свете.

– Ангела… – прошептала Катрин, глядя на луну.

Шмид проснулась и открыла глаза. Ей вдруг показалось, что она слышит голос Катрин. Но в комнате кроме неё и Роберта никого не было.

Сегодня она снова прошла через унижение в кабинете гера Лохмера. А завтрашний день можно точно назвать экзекуцией. Она понимала, что начальник телефонной станции тот ещё извращенец. Но она вытерпит, вытерпит ради Роби. Но что потом? Что будет с ними через месяц или через год? Условия жизни евреев ухудшались день ото дня. Катрин обещала что-нибудь придумать. Но сможет ли? Девушке в это верилось с трудом. Нужно было что-то предпринимать. И Ангела решила. Она согласиться на всё, что предложит Лохмер, главное, чтобы тот платил деньги. Они потуже затянут пояса, а она начнёт откладывать. Когда сумма будет более или менее достаточной, они постараются сбежать из Берлина. И пусть трудовая книжка останется на телефонной станции. Это не важно. Куда уехать, это она решит позже. Нужно всё серьёзно обдумать. А что будет с Катрин? Её экзекутор обмолвился, что его друг, фон Гинсбург, намерен жениться на девушке, которая снимает у него комнату. А значит, у неё всё будет хорошо. Жене офицера СС ничего не может угрожать. А она, Ангела, должна в первую очередь думать о сыне. Как ни больно было брюнетке думать о том, что когда-нибудь её придётся расстаться с блондинкой навсегда, она ничего не могла с этим поделать. Такова горькая правда жизни. Она быстро забудет её, ведь они были знакомы всего несколько дней.

Лейтенант Трумэн откинул тетрадь. В нём всё клокотало от ненависти к двум немцам. Это недочеловеки! Бедная Ангела Шмид.

Но мир должен узнать историю этой девушки. Он уже сделал кое-какие намётки и понимал, что история, наверняка, будет тяжёлой, но она стоила того, чтобы увидеть свет. Он ещё не смотрел в конец дневника. Ему было немного страшно, несмотря на то, что он был солдат и многое повидал. Он боялся, что дневник оборвётся на половине, а это значило бы, что девушка погибла. И это скорее всего. Но мужчина не хотел думать об этом. Уэйн поднялся с койки, положил тетрадь в «Mein Kampf», который нашёл в одном из разграбленных домов. Книгу он сохранил, несмотря на то, что это был манифест главного фашиста Германии. К этой книге мужчина относился просто как историческому документу, считая, что даже такие книги нужно сохранять. Нельзя безумно уничтожать всё подряд.