Елена Велес - Однажды в Берлине

– Я с ним не встречаюсь, – скривилась она.

– Мне показалось, что он думает иначе, – беззлобно усмехнулась официантка.

– Да я с ним сегодня только познакомилась! Он сын фрау, у которой я снимаю комнату.

– Не повезло тебе… – внезапно перейдя на «ты» сочувственно вздохнула Лили. Катрин промолчала. Она просто пила пиво. Нет, официантка её не напрягала, но Шван стало интересно, что этой девушке надо от неё? Не просто так же та подсела к ней за столик. – Слушай, я могу тебе кое-что предложить, если ты согласишься.

Катрин снова посмотрела на Лили.

– Я думаю, что ты не прочь съехать от своей фрау?

– Да хоть сейчас! – воскликнула блондинка.

– Сейчас не выйдет, – Лили покачала головой. – Месяц-полтора придётся подождать. В общем, через месяц моему брату исполняется восемнадцать. Он так рвётся на фронт, что мобилизовался бы в тот же день, как только объявили о войне. Но ему ещё придётся помучиться месяц в военном училище. Бедный Гюнтер, – Катрин не слышала особой любви к брату в голосе Лили, но это было не её дело. – Родители решили после уехать в Констанц ( Прим. Город на границе со Швейцарией ). Там у отца есть домик в пригороде. Меня не берут. Я им как бельмо на глазу. Дочь отставного офицера работает официанткой, – Лили ухмыльнулась. – А ещё я имела наглость отказать в руке двум… ох, нет, как же я забыла Вильма! Этот сватался ко мне, когда мне только исполнилось пятнадцать. Обер-лейтенант Вермахта Вильгельм Майер. Но даже ему я сказала «нет». Хотя он, наверное, был самым милым.

– А почему ты им всем отказала? – Катрин вдруг стало очень любопытно. Девушка отказала в руке троим! Это была неслыханная наглость. И смелость. Либо Лили ждала большой и чистой. Но это вряд ли. Либо…

– Я не хочу замуж, – честно ответила девушка. – Не хочу быть женой. Не хочу подчиняться прихотям мужчины.

– Ты феминистка? – осторожно предположила Шван.

– Ну, наверное, можно и так сказать, – не дала прямой ответ Лили. – Так вот, мы отошли от темы. Примерно через полтора месяца я буду владелицей шикарной квартиры на Ансбахер штрассе. Отец переписывает квартиру на меня с условием, что он больше никогда меня не увидит. Как ты понимаешь, мне бы не хотелось жить одной в такой большой квартире. За очень символическую плату я предлагаю тебе комнату. Что скажешь, Катрин?

На самом деле это было чудом! Съехать от фон Гинсбургов, поселиться с девушкой и ни от кого не зависеть! Это была мечта! Да ради этого можно и подождать почти полтора месяца. Она переживёт. Главное, чтобы Келлер не указывал ей, как поступать.

– Я не против, – улыбнулась блондинка. И в ответ получила улыбку Лили. Она уже почти закончила со своим обедом.

– Давай, допивай пиво. Я хочу покурить.

– Да ладно! Ты ещё и куришь! Вот мне свезло! – рассмеялась блондинка.

Примерно в половине восьмого утра в дверь квартирки Шмидов раздался стук.

– Это, наверное, фрёйлин Шван, – прошептала Марте Ангела, боясь разбудить спящего Роберта.

– Удачи, девочка, – соседка ласково похлопала брюнетку по плечу.

– Спасибо вам, Марта. Вы меня так выручаете.

– Не надо меня благодарить, Ангела, – пожилая женщина покачала головой. – Главное, чтобы у тебя с Робертом было всё хорошо.

– Ты готова? – спросила Катрин, когда перед ней открылась дверь. – И доброе утро.

– Здравствуй, – улыбка чуть тронула губы Ангелы.

Катрин увидела в комнате пожилую даму и кивнула ей. Та улыбнулась и, кивнув блондинке, сказала в спину Ангеле:

– Ещё раз удачи, девочка моя.

– Это Марта, – пояснила Ангела, когда закрылась дверь. – Соседка. Она всегда присматривает за Робертом, когда у меня работа.

Катрин только кивнула. Она не стала расспрашивать, почему эта женщина так добра к Шмидам.

Шван постучала в дверь начальника станции ровно без четверти восемь, как и было условлено.

– Войдите! – послышался голос.

– Гер Лохмер, доброе утро, – Катрин приоткрыла дверь в кабинет начальника и просунула в проём голову.

– Да-да, фрёйлин Шван, заходите.

Блондинка вошла и пропустила Ангелу, которая не очень уверенно вступила в кабинет. Брюнетка вдруг подумала, что может быть, зря решилась на эту работу. Да и гер Лохмер, вальяжно развалившийся в кожаном кресле, ей сразу не понравился. От такого точно жди неприятностей.

Рюдгеру Лохмеру было тридцать два. На самом деле, его отцом был ирландец, а мать – еврейкой. Но никто об этом не знал, так как факт своего происхождения ему удалось скрыть. Его семья ещё в 1920 перебралась в Берлин. Рюдгер был смышленым. Неплохо учился и где-то в лет пятнадцать увлёкся идеями национал-социализма. Начал посещать кружки. Но ничего не говорил родителям. Постепенно он отдалялся от отца и матери, осознавая, что с такими родителями он ничего не добьется в Германии. Каким-то образом ему удалось поступить в кадетский корпус. А в 1933 году ему посчастливилось жениться на немке. Эльзе было восемнадцать, она была сиротой. К тому же болела чахоткой. Благодаря ей, Рюдгер получил немецкую фамилию и после смерти жены – хорошее наследство. Он понимал, что не сегодня – завтра его призовут на фронт. Училище он не окончил, поэтому был в звании фенриха. ( Прим. звание унтер-офицера ) Но это его мало волновало. Он был уверен, что с его талантами он быстро поднимется. А ещё он был уверен, что фюрер сможет победоносным маршем завоевать Европу, что война закончится самый максимум через год. Вот уже и Польша признала Гитлера самым великим вождём.

– Ангела Шмид, – улыбнулся Лохмер. – Я правильно понимаю?

– Да, гер Лохмер, – ответила девушка.

Лохмер кивнул головой.

– Фрёйлин Шван, вы можете подождать за дверью, пока я переговорю с фрёйлин Шмид. Если нас всё устроит, то вы проводите на её рабочее место.

Катрин вышла и прислонилась к стене. Её очень волновало то, о чём хочет поговорить с Ангелой Лохмер. И она почему-то начала беспокоиться.

– Можно ваши документы? – потребовал Лохмер.

Ангела открыла сумочку и достала оттуда паспорт и трудовую книжку. Ей было не по себе. Взгляд Лохмера был каким-то липким.

Всё так же вальяжно сидя в кресле, мужчина скользнул глазами по жёлтому паспорту, потом ухмыльнулся своим каким-то мыслям и кинул его на стол. Открыл трудовую книжку. Чуть приподнял брови.

– У тебя стаж всего один месяц посудомойкой, – уже то, что Лохмер перешёл на «ты», заставило Шмид напрячься. – Сколько тебе? – мужчина открыл паспорт. – Двадцать? И ты больше нигде не работала? Или работала неофициально? – предположил он. – Ладно, это не так важно. Мне нужен работник. Но фрёйлин Шван тебе, наверное, уже сказала, что я не смогу тебе платить ту же сумму, как остальным? – мужчина закрыл паспорт.

– Да, гер Лохмер, – кивнула девушка.