Исраэль Дацковский - Политический иудаизм

Посмотрим на двух примерах – древнем (уж очень напоминающем сегодняшний день) и современном, просто сегодняшнем, – куда ведет подобное попустительство в форме умолчания о существенном

Срез общества перед восстанием Маккавеев

Попробуем нарисовать один из возможных срезов общества в период перед восстанием Маккаве́ев (II век до начала ИХ летосчисления). Мы всегда слышим о противостоянии митъявни́м (огречившихся) и сыновей Матитья́гу, сына Йохана́на Хашмона́я, первосвященника иерусалимского Храма, которые подняли восстание, возмутившись принесением в жертву свиньи.

Митъявним представляются нам высокообразованными людьми, совершенно покинувшими лоно иудаизма, полностью принявшими ценности наиболее прогрессивной в то время греческой культуры, проводящими время на стадионах, поклоняющимися красоте человеческого тела, изучающими философию. Но из них не состоял и не мог состоять существенный слой народа. Скорее это был узкий слой экономической элиты, похожий на нынешних левых постсионистов и антисионистов, слой образованных и лишенных национальной ориентации людей, обладающих большим влиянием на власть и на существовавшие в то время СМИ (которые сегодня зачастую называют СМРАД – средства массовой рекламы, агитации и дезинформации), во многом определяющих общественную повестку дня того еврейского общества. Но слой – узкий.

Сыновья Матитьягу, сына Йоханана Хашмоная, скорее, похожи (в некоторой степени) на нынешних ультраортодоксов, заботящихся о чистоте и нетронутости древних религиозных установлений. Их немногочисленность (по крайней мере в начале восстания) общеизвестна.

Обе эти группы вместе по численности даже не приближались к большинству в народе Израиля того времени.

Так как же была устроена основная масса народа? Наиболее логично предположить, что она состояла из всех слоев между известными нам крайними (радикальными) слоями. Были нерелигиозные, но не антисионистски настроенные, были масорти́м (традиционалисты, слабо соблюдающие Традицию и мало ее изучающие), были аналоги сегодняшних «вязаных кип», пытающиеся с тем или иным успехом совместить экономическую и общественную жизнь в том обществе с тем или иным уровнем изучения Торы. Именно этот слой нас больше всего интересует. Молодые люди из этого слоя, нужно полагать, учились в йешивах, служили в армии, учились в йешиво́т-hэсдэ́р (йешивах, совмещающих изучение Торы с некоторым периодом службы в армии) того времени. Армия была греческого построения и несла, воспитывала, внедряла и защищала греческие жизненные ценности, но состояла из евреев (как и сегодня в Израиле, только Греция в качестве метрополии временно переехала за океан). И в йешивот-hэсдэр преподавали весьма ученые раввины, но по долгу службы они должны были превозносить ценность службы в армии, а многие действительно так и думали – остальные почему-то не удерживались на преподавательской работе в этих йешивах; строгий фильтр на принадлежность к «нужной» идеологии и сегодня вовсю работает во многих областях нашего государства (в академии, армии, судебной системе, госслужбе). Они признавали, что армия не лишена недостатков, но говорили, что другой армии у нас нет, а защищать государство нужно – вон Иордания что-то вооружается, да и Саудовская Аравия закупила у той же Греции новейшие колесницы. При этом их преподавание Торы было глубоким и безупречным. Когда греки запретили исполнять всего-то четыре заповеди: устанавливать начало нового месяца, соблюдать шаббат, делать обрезание и соблюдать законы семейной чистоты (на иврите: хо́деш, шабба́т, мила́, нида́, аббревиатура этих слов – хашмонай), эти раввины продолжили обсуждение еще оставшихся 609 заповедей. Материала для изучения было очень много, писались бессмертные книги о заповедях седьмого года, о кашруте, да мало ли о чем еще – все было (как и сегодня) действительно важно, все требовало разработки и изучения. Фокус состоял в неупоминании запрещенного греками – не раздражать же власть, не рисковать же личным благополучием и устойчивостью системы йешивот-hэсдэр! И студенты йешив воспитывались и учились в духе высокого, глубокого, настоящего, правда чуть обрезанного и этим лишенного всякого смысла иудаизма. Все, что говорили их учителя, было безусловно правильно, учителя были превосходными знатоками материала, глубокими учеными в Традиции, потрясали своей эрудицией в Торе, а на запрещенные греками заповеди просто не хватало учебного времени, да и научные интересы раввинов как-то случайно обходили стороной запрещенное – кто их за это осудит? По сути, эти крупные раввины – преподаватели тогдашних йешивот-hэсдэр – неосознанно служили в роли баранов, ведущих стадо на бойню из лучших побуждений (не будем применять к высокообразованным раввинам термин, обычно применяемый в подобных случаях, – полезные идиоты).

Но весь этот отлаженный и безопасный порядок привел к катастрофе, к неизбежному выбору между потерей Торы как руководства к действию при ее как бы серьезном изучении и гражданской войной. И маленькая радикальная группа хашмонаев, ультраортодоксов-ревнителей, правых экстремистов, радикалов, начала совершенно неподготовленное восстание и этим навязала обществу кровопролитную гражданскую войну. Чем и сохранила Тору Израиля в народе. Ведь уже все понимают, что ханукальная война была отнюдь не войной между хорошо вооруженными и обученными воевать греками и маленькой группой Маккавеев, одерживающих непредсказуемые победы чудесным способом. А эта война была тяжелой гражданской войной между идеологией митъявним, вроде бы неявно поддержанной соглашателями и искателями компромиссов, с одной стороны и идеологией бескомпромиссной Торы – с другой. И «вязаная кипа», йешивот-hэсдэр того времени поначалу неизбежно оказались со стороны государства, со стороны армии, со стороны митъявним; вольно или невольно они, будучи искренне и глубоко преданными Торе, оказались в лагере воюющих с Торой. Они громко заявляли, что еврей не может поднять руку на солдата еврейской армии, не замечая при этом, что армия давно перестала быть еврейской (хотя и состоящей из евреев) и используется плененными чужой культурой начальниками в качестве инструмента борьбы против евреев в еврейской стране. Но нужно признать, что быстрый рост сил Маккавеев происходил в основном за счет проснувшихся из этой группы. Осталось извлечь уроки.

Ничего не поменялось и сегодня. «Вязаная кипа» и сегодня представляет собой огромный малоорганизованный слой, сочетающий в себе многие цвета спектра от очень слабой и мало знающей о Торе массы, мыслящей об иудаизме как о милой национальной традиции, отраженной в древних эпически-литературных источниках (иногда эти люди – крупные ученые, отличные образованные специалисты, делающие неплохую и заслуженную карьеру в экономической структуре государства, но пропитанные до глубины души светскими, по сути – гойскими ценностями с небольшим налетом Традиции), до очень серьезных знатоков Торы, верных Тв-рцу, но пытающихся сохранять и декларировать верность разваливающемуся, уже давно антиеврейскому государству и его институтам, задуманным как проводники Торы в массы, но уже давно превратившимся в свою противоположность. Проблема – в отсутствии хоть сколько-нибудь определенных границ внутри этой массы: все мы знатоки Торы, все мы учим, все мы соблюдаем. Пути соседа мы не обсуждаем и не осуждаем. В среде религиозных сионистов наступило царство либерализма, а Торе с либерализмом, как, впрочем, и с демократией, явно не по пути.