Владимир Пироцкий - Стихийное

И тут же вдруг она меняет лик вчерашний,
трепещет, бьется знаменем на башне
последнего оплота светлых сил,
упырь от имени которых, правду огласил.

И превращается румянец павшего героя
в провалы черные невыплаканных глаз
иссохших матерей, беззвучно воя,
взывающих о чуде каждый раз,
к испепеляющим лучам,
грозящим с черных туч сойти,
надежда умерла, отравлена душа и нет пути.

И неизбывная тоска невоплощенных чаяний,
и скорбь у Места Лобного, и свечек вереницы,
когда чистейший ангел во плоти,
неотличим от каверзной блудницы.
И древних мудрых книг молчат,
отравленные злом страницы.

Достоинство забыто, рабский дух подмял
священную десницу.
И коридоры бесконечные унылые больницы,
привычны ко всему молчат,
как закопченные бойницы.

Когда подлец с героем в танце смертном,
сцепившись кружатся, как мощные крыла
одной машины смерти желтозубой.
Повсюду кровь и ложь, привычной смерти мгла.
И силятся стихи читать запекшиеся губы,
толпе с налитыми навыкат кровью – души грубы

отрубленная гулко голова,
в надрывной немоте, хрипя последние слова,
катясь в пыли, топорщит удивленные глазницы,
харкая кровью, судорожно тщится
всё прокричать вослед колоколам седмицы.
Но всё топор сказал…
День опочил.
Палач сменил колпак
и фартук снял, теперь он – шут
или отец семейства. Впору фрак.
И нет, как будто, гения, и нет злодейства.

Он делает работу за тебя, чувак,
поди попробуй вякнуть, водку, пиво пей, залейся.
Ты умный? Но тебя умней – дурак,
Тоской иссохни, сдохни, над собой посмейся.

И свет слепит глаза, удобней скользкий мрак,
ты даже не честней, и отсидеться не надейся.

Когда луна и солнце вышли из орбит
не в силах удержаться от измены,
не позволяя миру выжить, он убит,
плодя «червей фальшивых клятв» 9 9 отсыл к «Гамлету» Шекспира. , сбивая цену.

И отменяя разум, победивший душу,
живем мы тускло не добры, не злы, —
как дети малые, среди пеленок и игрушек.
По дешевке, продав ее лжецам из-под полы.

Всё было чинно, благородно
у каждого аккаунт, это модно.
Сидели и скучали, как обычно,
Фейсбук подсказывал тактично,
кому что делать, чтоб наверняка
убить остаток дня.

Мутнела времени река,
au revoir, пока-пока…

О, время – ты начало всех начал,
соседский пёс кость грыз,
приветливо ворчал,

безносый Сфинкс
загадочно-пронзительно молчал,
как будто, у кого-то, что-то вопрошал,

а кто ногой качал?
Никто – он оплошал.

Котяра и семейство сытое урчало,
фосфоресцирующий глюк TV 10 10 телевидение. —
жевал мочало…
Не понял ничего?
Начни с начала.

А бессознательное скромно выжидало время,

как кот,
стремительно…
потертое блестело темя.

Йог замер, как момент движенья,
вполне свободный в полном напряженьи.

Оранжевый монах смеялся от души,
оранжевые – море, кот запели «Ландыши».

Лакан алкал канкан.

Им. Кант чуть не заплакал,
Сократ попал в капкан —
друг оказался хуже вурдалака.

«Ку-ка-ре-ку, ку-ку! Петрушку на кол!» —
Вскричал, спросонья Петька-забияка.

А Зигмунд Фрейд, зафрендил бы кого,
на час, но Фридрих Ницше
его забанил, загодя, хоть рейтинг – низ же.

Где рыцарь?
О-о! Теперь он любит нал,
на Санчо Панса – пенса 11 11 пенс – мелкая монета; (жарг.) пенсионер ,
раньше уповал, а вымпел выцвел.

Никто не ожидал —
Годо поставил сиквел
и шишел-мышел-вышел.

А алкаш, бутылку тряс,
допьет, еще допишет.

Тьфу, блин, уже который раз!
Причём здесь этот Ницше?!

Фото Граф впился в деву —
профиль и анфас, хотя сам еле дышит.

Франсиско Гойя брёл в Аранхуэс,
чтобы не спать.

Бил ни за что че-чёт-ку, мелкий бес:
«ку-ку» – ни дать, ни взять.
Затем в пруду исчез.

Искрил копытом гордый Буцефал 12 12 греч. – букв. «бычьеголовый». ,
Кармен цыганочку плясала,
бык бедный бледный 13 13 сравните: «Конь бледный – четвертый всадник Апокалипсиса» бушевал,
поэту было мало 14 14 сравните, строчка Арсения Тарковского «Только этого мало». .

Ас тролль логиня – воро жила.
АлисА 15 15 см. группа Алиса. , кур с Торо 16 16 Торо – (исп. бык). жила.
Из последних сил, пил баянист —
гармонию стерёг.
Истошно голосил:
«Я вернусь на родимый порог 17 17 песня арестантов !»

Юнг тенью сник; сам Шопинг ауэр,
в долгах и дрязгах с девами, погряз,
а принца ночью – прямо в Тауэр.
На цепь смутьяна! Точно, в самый раз.

Но зря кукушка суетилась,
выпь возопи́ла,
запила́, зали́пла,
запали́лась.

Сова запи́ла, заплела́, зала́пала – училась
у старой глупости. Заплатами слова,
на смыслы клеить не стыдилась,
но во сне, опять заснула,
снова пробудилась,
орехи щёлкая, к судьбе приноровилась,

А чудо чу́дное за плинтус закатилось.
До жути жуткой дожило, дожи́лось,
в жестокой чуткости сочувствия спустилось
до дна добра и чуть было во зле не очутилось.

Жуть утонула… Сгинула, воскресла, ободрилась,
с испугу замерла, и и и искренно взмолилась!
Зло на миг…, играя злым умом, остановилось.

А Мыслящий Тростник,
себе приснясь,
тщету всего постиг.

Палач устал на миг…
и в фуэте завяз.
Сова уснула.

Рыдала кукла: «Не для вас!»,
сводило скулы.
Она окоченела на ветру
и торопилась,
закончить песенку к утру,
но утомилась,
когда завод закончился
и маска растворилась.

Ее оставили одну, на дне паренья и рождения.
Пока искала глубину для вдохновения,
стекла желтком «по-черному»,
квадратному?
Формату.
Извечному, от балагана до театра.

Картонный тигр рычал пчелой вокруг граната 18 18 см. картину С. Дали «Сон, вызванный полётом пчелы вокруг граната…» ,
Сартр выбрал liberté 19 19 (фр.) свобода. под дулом автомата,
сама собой звучала аппассионата,
слеза вождя с ухмылкой, хуже компромата,
прожгла гранит. Отравой отворила крови врата.
Багровая заря манила,
шел безумный брат на брата.
И слёз река впиталась болью в память свято.