Алексей Жак - Изгнанник

Сергей не сердился. Он прекрасно знал правила игры. В предбрачном заигрывании все методы хороши. Конечно, перед замужеством девице положено поглумиться над суженным, покуражиться, приукрасить свою власть над женихом, свои чары, даже если таковых не было: навыдумала. А если были, почему не полюбоваться на дело рук своих. Это ведь она ведет под венец олуха, а не он её.

Ножкам своим цену она знала. Не холила их, не берегла: по колючкам и по траве летом бегала, голыми ступнями, а зимой в стужу в нейлоновых чулочках рассекала питерскую снеговерть. Они у нее были природной красоты, достались по наследству от родителей: от мамы стройные (худющая выдалась родительница), от папы сильные и длинные (папа ростом с версту). Только представился удобный случай, пустила в ход грозное оружие. Что тут такого, выдающегося, заслуживающего похвалы?

– Ах ты, пигалица, – шутливо бранила, скрывая за бранью похвалу своей дочери, мамаша (впалые щеки слегка розовели в неверном свете питерского тумана), и в тайне гордясь потраченным не впустую временем на ее подготовку. – Мать превзошла.

Она отложила в сторону подшивку фотографий в шуршащей обложке. И задумалась – стала вспоминать свои денёчки.

– Что ты, мама. И не думала. А ножки показать, если есть что, так это… каждой захочется.

– Мужчина, когда знакомится, в первую очередь смотрит на ноги, а девушка куда?

– На кошелек. А еще на попу, на попу мужики глазеют, когда видят фигуристую женщину.

– Кошелек-то у меня, допустим, был, – откликнулся Сергей. – Только пустой. Пузат, но пуст.

– Никто не зарился на твои деньги, – сказала Яна с небрежностью. – Так только говорится, на самом деле дела обстоят иначе.

– Да. Как же?

– Любовь за деньги не купишь. Она либо есть, либо ее нет.

– Как узнать наверняка: есть или нет?

– Никак.

– Я так не согласен. Должен же быть какой-нибудь индикатор. Голос свыше. Знак. Знамение. Символ. Снисхождение.

– Вот женись, жена сковородкой огреет по голове, тогда узнаешь. Это и будет сигнал. Условный.

– Ну, это как-то по-мещански. Не романтично.

– Любовь любовью, а кушать хочется всегда, – заметила Ядвига Савельевна. – А еще: на красоте денег не заработаешь. Ноги ногами, а много ими не натопаешь в мороз по слякоти и снегу, если подштанники не поддеть. Красоту нужно с молодости беречь. Слава богу, хоть у Яны работа в тепле, и на том спасибо, не зря ее выучила, высшее образование дала. Не всем на подиуме вышагивать.

Тут Яна подскочила и бросилась к серванту (бравому сержанту на вытяжку). Выхватила оттуда, с какой-то особенно глубокой полки, другой альбомчик в сафьяновом переплете и, положив на столе рядом с Сергеевым подарком, раскрыла на второй странице.

– Вот, гляди.

На Сергея смотрела издалека из хвойной прореженной чащи симпатичная молоденькая, уже знакомая ему, девушка в блузке и короткой желтенькой юбке, едва прикрывавшей ее округлый круп. Длинные красивые стройные ноги, загорелые и шелковые на ощупь даже через глянец фотографии, переливались под бликами солнца, ударяющего сквозь кроны высоких сосен. Такие юбчонки носили девчушки лет двенадцати-тринадцати в те времена, воспоминания о которых не давали Сергею покоя. Будили его по ночам, тормошили утром и не давали уснуть вечером.

– Хороша девка, не правда ли? – прищелкнула язычком Ядвига Савельевна. – Любит ножками светить. Короче юбку не нашла?

– Что тут скажешь, – согласился, прибегнув к мимике, к ее помощи, Сергей. – Красотка. Видел бы такую картинку, не стал бы её мучить в первый день забегами на длинные дистанции. Занятие не для этаких ножек. Где это ты? – спросил он, как бы равнодушно, без интереса.

– Это дом отдыха. Летом от работы корпоративная поездка, – смешав слова в кучу, бегло произнесла Яна. – Мы с одной девочкой на пару в коттедже жили. В двухместном номере. Выходные, суббота, воскресенье.

Она указала место на фото, где среди сосен стоял бревенчатый сруб, у крыльца которого её засняли. Чуть поодаль жалась в тени стеснительная подружка, скромно сложившая спереди аккуратные маленькие ручки, щупленькая и невысокая, как подросток, с просвечивающейся кожей и отточенным, заостренным личиком.

– Это Поля, – ласково, с нескрываемой теплотой сказала Яна. – Полина. Моя подруга. Наверное, одна у меня и единственная. Других таких нет. Мы с ней близкие, как сестры. И интересы у нас одни и те же. Хотя познакомились не так давно – в училище.

– У Ян вообще подруг мало – она плохо сходится с людьми.

– А с кем дружить? Завистницы одни кругом: я-то симпатичнее и умнее их буду, вот и завидуют. Или безбашенные. Блядушки.

– Вертихвостки. У меня Ян не такая. Не такой я ее воспитывала. Всю себя в нее вложила. Она у меня честная и умница получилась.

– Девки и пьют и курят. И гуляют. Мы с Полинкой одни, как белые вороны. Были такими и в швейке, и сейчас у нас на работе в «Строй люксе». Не пили, не курили никогда, матом не ругались. Мы и с парнями почти не встречались – занимались учебой, не до этого было, пока Полина…

– Она у меня отличницей всегда была, – вклинилась в разговор мать Яны.

– Ладно тебе нахваливать меня. Полинка тоже хорошо училась.

– Куда там. Троечница.

– Нет, мама. Пусть не отличницей, но хорошисткой она была.

– Это когда было?

– На первом курсе. Потом она связалась с этим мужиком и поехало…

– На вытоптанном поле (Поле!) цветочки не растут.

Яна объяснила Сергею:

– Поля аборт сделала. Они встречались долго, лет десять, он женатый был. Любила. А после этого случая остыла и ушла. Он и сейчас женат, но отношений между ними нет, уже нет. Переживала, конечно, но это в прошлом. Я ее с парнем познакомила. С мужчиной… вроде тебя… чуть младше. С год как поженились. Сантехник.

– А и что из этого, – оживилась, стала еще бойчее на язык Ядвига Савельевна. – А и сантехник, ну и что?

– Ничего, – пожал плечами Сергей.

– Хорошая зарплата. Плюс халтурка. Чем не муж, чем не добытчик?

– Они с родителями живут, но думают переехать в отдельную квартиру. Снять или разменяться… Он деревенский, из общаги… а я так считаю: был бы милый по душе, проживут и в шалаше.

1.

Лимузин Сергей просил заказать белого цвета.

– Как лебяжий пух чтоб, – просил теперь он жену (нет, скорее всего, будущую тещу) по телефону. Трубка и желтоватого оттенка пластмассовый аппарат с кнопками – вот всё, что связывало его с новоприобретенной семьей, пребывавшей на другом конце света: в другом городе, будто на другой планете. Объективная реальность, а не достать.

– Зачем такие траты? – возражала, сердилась на том конце будущая теща. Голос ее, простуженный и хриплый, доносился, как искаженный, исходящий из других миров, может, с преисподней? – Это лишнее. Это никому сейчас не нужно. Это транжирство.