Андрей Гайдаматченко - День после второго

« И будь что будет, и к этому будь, и даже к чему-нибудь, уже все равно не будет мне быть как и прежде — к другому быть, будь то иное, и мне быть другим решением ».

Покидая машину, девушка с жадностью обсасывала разные странные мысли, которые посещали ее всегда, но которые не были до сих пор раскрыты. Выйдя из автомобиля и зайдя в дом вместе с Джеком, в спешке, она увидела пару людей, это были мужчина и женщина, на вид довольно молодые, они оба причудливо улыбались.

Катя подошла поближе к паре, и тут же завязался разговор между ними.

– Меня зовут Итан, а это моя девушка Сара. – И девушка протянула ей руку. Катя как-то странно отреагировала на этот жест, и молодой человек тоже вдумчиво посмотрел на свою девушку, которую только что отрекомендовал. Хотя бы потому, что вид у девушки был довольно веселый. Складывалось впечатление, что они не хоронят покойного, а приобретают какое-то новое имущество. Екатерина ожидала какого-нибудь разговора наподобие: «А вот посмотрите, здесь замечательная кухня, и пол в этом доме из красного дерева», – от этой же самой девушки, но молодой человек, приоткрыв немного рот, как-то начал завуалированно переглядываться со своей спутницей. В результате она быстро убрала свою руку обратно и немного сценически закашляла: что-то поняв для себя, она тут же невольно извинилась.

Впрочем, забегая вперед, можно сказать, что улыбка Джека, этого песочного и необразованного человека, у которого волосы были смазаны маслом, а лицо тряслось и сыпалось, как побелка в старом доме, что именно его улыбка, безусловно, эта скотская и гнусная улыбка, до жути пугала девушку и отражалась в лице злого клоуна. Но к этой девушке, стоящей подле нее, она сама в этот момент испытала какое-то отвращение, девушка была не то чтобы злым клоуном, а какой-то дурой! Ибо Катя не любила дураков. Вид же у девушки был весьма глупый, ее маленькие невзрачные глазки, как у собак болонковых пород, издевательски выглядывали из-под каре. Волосы были подстрижены самым ненадлежащим образом, каким-нибудь парикмахером, который, смеясь над нею, поминутно обкрадывал ее с ног до головы, делая такую неблагородную прическу. На такие мелочи вот Катя и обращала внимание. Но кроме всего прочего, в лице этой девушки было что-то надменное, самодовольное и максимально несерьезное. И самое страшное, что всем этим она пыталась жонглировать, свысока смотря на Катю, при этом глядела на свои часы и, издевательски тряся ими, пыталась возвышаться за счет этого нелепого жеста над девушкой, которую только что похитили мучители и удерживают ее без воли, а может, убьют часом позже.

Было и еще кое-что вдобавок, как вишенка на торте, если можно так выразиться, еще более гнусное унижение окружающих в ее действиях выражалось таким образом, что девушка доставала телефон и, смотря поминутно, тыкала кнопки на дисплее своих дорогих часов с важным видом. «И такую-то? И такую-то взяли на работу?» – в изумлении думалось Кате, она даже вышла из бредового состояния. «Такую, которая на собственных каблуках, и то держится с натяжкой». Желчь подобралась к Катиному горлу. «Такие-то меня и судить будут, ох… скверно!» Впрочем, молодой человек, у которого данная особа была на содержании, не сильно раздражал ее. Непонятно почему, она на него даже не обращала внимания. Одет он был не щегольски: в одну майку, пляжные шорты с тупыми пальмами, такие именно, как вот деды, надевая, выходили к бабкам на посиделки на дворовые лавочки возле дома, а также в свиные тяжелые сланцы, почерканные об известку, жамканные, как будто ими наступали на железные пробки из-под пива на протяжении всего срока, отчего они износились и напоминали побитое свиное рыло. Но, к слову, откоситься он смог от укора людей во всей этой одежде и даже от своей придурковатой бабы золотыми увесистыми часами, которые без дела висели на его правом запястье.

Часы также ему не подходили, хоть и подкупали своей дороговизной. Это именно та самая пакость, которая цепляется ко всем людям, внезапно разбогатевшим, которые и денег-то не видели до своих тридцати лет: надевать на себя всякое барахло, как можно больше и дороже, изрядно большими партиями, – уж так эта пакость управляла ими… И даже ремень от часов, который, естественно, не был впору и не обхватывал руку молодого человека, делал всю конструкцию безобразно свисающей с руки, словно сопля из носа у пьяного «прошмандохи».

Все это в какой-то мере вызывало у Кати внутренний смех и не позволяло ей заснуть, она была этому безумно рада.

– Пройдемте, пожалуйста, все идемте, – он обменялся взглядом с Джеком, как-то робко. – Идемте, идемте, вот-с сюда, за столик, я документы достану.

Они всей компанией вошли в дом. Джек тем моментом пошел на кухню и начал рыться в какой-то посуде. Кажется, ему и дела до всего этого не было. Он тут же абстрагировался от них всех и уединился, оставив Катю с ними наедине непонятно зачем. Но тут все стало ясно, парень с безобразными часами начал говорить. «Ох, лучше бы ты молчал!» – думалось девушке.

– В самобытность свою ваш покойный папенька завещал вам письмо, – начал трепетно Итан. Одновременно расчехляя руками свой большой и кожаный чемодан, он принялся доставать одну бумагу. – Вот-с это самое письмо. – Он подвинул желтую бумагу, промокшую в какой-то соленой воде, прямо к Катиным рукам. – Обратите внимание, – продолжал он, увещевая девушку, – что здесь упомянуто о вашем отношении к нему в виде двух пунктов. Первое – это все имущество, включая этот дом, хм… – Итан заглотнул слюну и с досадой пробормотал: – Принадлежит вам. – И далее подсунул девушке еще два документа, туго сжатых канцелярской резинкой.

– Вот эти документы, – он указал на них пальцем, – вам подписать требуется, дабы войти в наследство, мы предварительно все составили.

Смотрели они на нее пристально, как гиены на падаль, и не понимая, о чем они сами сейчас говорят и что они пытаются изложить, только дураками себя выставляли; позорно и скверно, что все это приходилось девушке лицезреть. При этом время от времени девушка Итана пыталась вставить странные шутки в диалог или какие-то ответвленные от сути слова, пытаясь при этом заигрывать, пока Кате это все резко не надоело и она не перебила обоих.

– И вы меня силой будете заставлять это подписывать?

Вдруг внезапно стакан, который, по всей видимости, разбился на кухне, сильно затарахтел вместе с падающими ложками. И в дверном проеме из кухни нарисовался веселый Джек.

– Извините. Я стакан там разбил, я просто пить хотел, в машине ни черта нету! – произнес он по выходе из кухни и направился к столу. – Ну что, ребята, как тут у вас продвигается? Дело-то.

– У меня есть одна бутылка, – в энтузиазме и резко неожиданно для всех подхватил ноту Итан и, привстав из-за стола, направился к нему. – Она в машине лежит, пойдемте я покажу.