Петр Альшевский - «Не сезон»

– Чудовище? – спросил Брагин.

– Пятиголовое, – пробормотала Вероника. – И на каждой по четыре крыла.

– Что? – поразился Брагин. – Кто тебе сказал?

– Я в твоих записях подглядела.

– В них я не писал, что оно столь замысловатую конфигурацию имеет, – сказал Брагин. – О взаимном расположении голов и крыльев там нет ни строчки, и ты меня не путай. Сеять неразбериху в моем разуме я тебе не разрешаю. Остерегись! Не вторгайся твоим обывательским вымыслом в мои реалистичные… научные предположения.

– У тебя твои предположения, у меня мои, – промолвила Вероника.

– Но мои правильнее! – воскликнул Брагин.

– И на чем же ты, говоря это, основываешься? – осведомилась Вероника.

– Я… мне… я….

– Ты не знаешь, что мне ответить, – сказала Вероника. – Но у тебя получится – ты, Брагин, победишь… и я этого дождусь. Я не старая, здоровье у меня нормальное, зачем ей за мной приходить?… всепонимающей смерти. Если не забирать, а потрепаться, то пожалуйста, я бы поговорила. Расширила круг общения.

ЧЕРЕП-КОПИЛКА с прорезью на затылке. Он стоит на серванте в светлой избе могильщика Ивана Ивановича, к которому заехали Александр Евтеев и Марина Саюшкина.

Взявший череп Евтеев принялся его трясти, и монеты зазвенели, Марина Саюшкина, ухватившая в звоне музыку, похожую на звеневшую в ее голове после взрыва, ритмично задвигалась; Ивана Ивановича приход гостей угнетает.

Удостоверившись в этом, Евтеев поставил череп обратно. В благодарность за счастливые секунды Марина Саюшкина дополнила копилку нашаренной в кармане монетой.

– Вы у нас не были? – спросила Марина у могильщика. – В домике, где с отцом я жила?

– Я по гостям не мотаюсь, – пробормотал Иван Иванович. – Тем более без приглашения, как ты и… не будем показывать пальцем. Из-за тебя, Марина, я мордой бы не скривился, но вы, молодой человек, не понравились мне еще в нашу первую встречу. Те впечатления я сохранил.

– По вам видно, в чем ваши слабые места, – промолвил Евтеев.

– Хмм, – презрительно хмыкнул Иван Иванович.

– Минусы у вас во всех сферах.

– Это неуважение, – заявил Иван Иванович. – Хамского подвида, если классифицировать по степеням… по признакам чего-то… мне ненавистна мысль напрягать голову, чтобы закончить предыдущую мысль, которую подали мне вы, отзывающийся об мне крайне нелестно. Вы или ваша Марина не боитесь того, что к вам в окно кто-нибудь заглянет?

– Иван Иванович нас запугивает? – спросила Марина у Евтеева.

– Не похоже, – сказал Евтеев.

– Очень даже не похоже, – сказал Иван Иванович. – В окна я не заглядываю, однако выглядывать из окна мне случается, и тогда начинает творится ужас – деревья сохнут, трава жухнет… бедная природа. Что мы с ней делаем! Сопротивление она не прекращает. Мирно обновляется и не упускает случая отомстить нам стихийными бедствиями или ослабевшего путника морозом прикончить. Я ее не защищаю.

– Вы гуманист, – промолвил Евтеев.

– Я ее расчищаю, – сказал Иван Иванович. – Подбираю валяющиеся на ее лоне трупы. Зимой с уловом у меня порядок – можете убедиться.

– Не хочу, – сказала Марина.

– А я бы посмотрел, – сказал Евтеев. – Морг у вас где, в подвале оборудован?

– В нем я держу соленья, – ответил Иван Иванович. – Трупы свалены у меня на заднем дворе.

– Ой, – вздрогнула Марина.

– Не срывайся, Марина, не дрожи, – сказал Иван Иванович, – в сарае они. Разложены аккуратно!

Пересекая двор, довольный собой Иван Иванович и идущие за ним Евтеев и Саюшкина движутся к сараю, чья дверь висит на одной петле.

Могильщиком она бережно отодвигается, и Иван Иванович уже внутри, его все тут умиляет; Александр Евтеев, еще не войдя, видит многоярусные лежаки с размещенными на них одеревеневшими трупами.

Протискивающаяся мимо Евтеева девушка осекается и прикрывает ладонью рот.

– Тут они у меня, мои подопечные, – промолвил Иван Иванович. – До весны полежат в сарае, а затем земля растает, и я их закопаю.

– В братскую? – спросил Евтеев.

– Допустимый вариант, – кивнул Иван Иванович. – Они все, как один, земляки, практически братья и сестры, жившие безотрадно… и умеревшие по причине голода. Пьяного обморожения. Взрыва… вот тот от них отличается.

– Какой? – осведомился Евтеев.

– Из последних, – указывая на тело Игоря Семенова, сказал Иван Иванович. – Найден в лесу у дома лесника. Когда он был жив, вы мельком виделись – он заходил в салун. Хозяин погнал его под тем предлогом, что он наркодилер.

– Припоминаю, – пробормотал побледневший Евтеев.

– Разумеется, – сказал Иван Иванович. – Что с вами происходит?

– Со мной? – переспросил Евтеев.

– Вы стали белый, как снег.

– Да бросьте, чего вы, – сказал взявший себя в руки Евтеев. – Я белый человек, и снег белый, и ничего удивительного, что мы идентичны.

– Иван Иванович прав, – сказала Марина. – Тебя что-то шокировало.

– Ты-то не вмешивайся, – процедил Евтеев. – Моя девочка! Иди поиграй с трупами, не влезай в разговор… мы его уже заканчиваем. Я сейчас спрошу о твоем отце, и в зависимости от ответа увезу тебя туда, куда потребуется. Кстати, о наркодилере. Из-за праздного интереса… от чего он погиб?

– От пули, – ответил Иван Иванович.

– Стреляли из ружья? – спросил Евтеев.

– Из пистолета. Безусловно из него, судя по размеру отверстия. Это весьма странно – ружьям-то у нас числа нет, а о наличии у кого-нибудь пистолета я не слыхивал. На кого подумать… не определюсь.

Придерживающий рукой шляпу художник-композитор Юпов вьется на озере вокруг окруженного замысловатой аппаратурой исследователя Брагина.

Порывисто свищет ветер, залепляются снегом глаза, Брагина пробивает дрожь раздражения. Юпова за своей спиной он терпел, но когда перед исследователем возникло его сморщившееся из-за непогоды и размышлений лицо, Брагин не сдержался.

– Вам обязательно торчать рядом со мной? – спросил Брагин. – Я не в курсе, что вам нужно на озере, но оно никак не маленькое, и почему мы нам не разбрестись так, чтобы друг друга не видеть?

– Но вы-то не уходите, – сказал Юпов.

– Я работаю! – воскликнул Брагин. – Непосредственно на этом участке! В данное время суток я на нем… не из-за моей прихоти, а согласно плану наблюдений.

– Составленному вами, – сказал Юпов.

– А кто мне его составит? Вы?

– Попросили бы вашего одноклассника, – сказал Юпов. – Он бы вам понаписал – издеваться он умеет.

– Да и вы тоже, как мне кажется… вы надо мной издеваетесь?

– Я выкладываю все, как есть, – ответил Юпов. – В салуне живет ваш одноклассник, приехавший вас проведать. Он к вам не наведывался?

– Не знаю. Я целыми днями пропадаю на озере… я осведомлюсь у невесты.

– Побывай он у вас, она бы вам сказала, – промолвил Юпов. – Если он только ею не овладел… по приходу. Соблазняет он мигом. Не успел приехать, как одной уже обзавелся – она живет с ним. И это для вас хорошо. Вторую женщину она не потерпит, и ваша останется с вами, станет женой и продолжит быть другом… без друзей жизнь пресна. У меня их нет.