Татьяна Росс - Больше чем секс. Картинки к Фрейду

– Правда… В некоторых местах просто супер. Ты читала Ерофеева? Который Виктор?

Я не успела сообразить, при чем тут известный писатель, но Ирина продолжила:

– Вот, слушай… «Раньше все сводилось к тому, чтобы ее победить… те, кто жили половой жизнью тридцать лет назад, хорошо помнят, что они побеждали буквально в рукопашном бою. Девушка сдавалась по кускам. Сначала овладевали рукой. Это называлось „взять за ручку“. Сердце замирало – а позволит ли? Если позволяла, Боже какое счастье. Так и ходили „за ручку“ – счастливые, как в советском кино». Как тебе? Класс, правда?.. Точно как у тебя… Но дальше еще больше, слушай: «Потом овладевали лицом. Это означает, что начиналась драка за поцелуй. Девушка стискивала зубы так, словно она была не девушкой, а бульдогом. Разжать челюсти было невозможно, даже если намечалась большая любовь»…

Ирина засмеялась, а я продолжала сидеть, напружинившись, крепко прижав трубку к уху.

– Ау, ты тут? Почему молчишь? – спросила Ирина, закончив смеяться.

– Слушаю… ты знаешь, я вот весь день думала о том, что я, наверное, выросла каким-то моральным уродом, коль со мной приключилась такая дурацкая история… боялась поцелуя, а потом отдалась первому встречному…

– Да брось ты… – оборвала Ирина, – мы все тогда были такими. Не ты одна… Ты ж видишь, что писатель пишет. Может, тебя это успокоит?

– Ну, в принципе… а то я и правда сегодня стала думать, что я была такая одна. Другие с легкостью и целовались, и отдавались. Вон, Машка из параллельного… еще в школе с мужиками про члены разговоры вела. Она, наверное, не зажимала зубы, как бульдог.

– Но таких девиц было мало. Вспомни… кто есть еще на твоей памяти? – не дождавшись ответа, Ирина выдохнула: – Вот… видишь, нет больше. И я не знаю.

– А Машка, значит, нормальная?

– Да, конечно, дорогуша! Эта твоя Машка не зажимала зубы, а целовалась, когда ей того хотелось и с кем хотелось! Она делала то, что хотела она, а не то, что ей разрешали бабушки-старушки. А мы… хотели, мучились, но держали позиции, только бы… а что только бы? Только бы соседка не косилась? Ну, скажи, это нормально?

Ирина словно выдохлась и замолчала. Но почти сразу продолжила:

– Вот, слушай дальше, что пишет Ерофеев: «Затем начиналась основная борьба с раздеванием. Она затягивалась на долгие часы и, как правило, сопровождалась порчей одежды». Тоже как у тебя… колготки, небось, дорогие порвал тогда… а если бы затеялся стаскивать, до финала бы не дошел.

Ирина хихикнула. Я продолжала молчать.

– Нет, ты только послушай… дальше… «Мужчины считали свои победы, женщины промахи». Понимаешь? Мы не отдавались мужчинам на радость, а отстаивали свои тела, как партизаны Родину. А секс, даже когда мы им занимались, уже распрощавшись с целкой… разве это был секс? Тетка тогда правильно заявила на весь белый свет. Помнишь? В стране секса нет! Так и не было его. Разве это секс, если все, что отличалось от привычной позы один на другом и под одеялом, желательно при выключенном свете, считалось извращением. А ты говоришь… – печально закончила Ирина.

– Значит… все так и было, как я написала? И это не про меня? А про всех?

– Конечно! – сказала Ирина. – Ну не все так… у каждой была своя бабушка, свой Максим и свои бои за первый поцелуй. Но в общем и целом… с некоторыми вариациями все так и было. Ведь от перестановки слагаемых, как известно, смысл не меняется. Ну были такие, которым не попался парень без лица… они выскочили замуж за своих максимов, едва стукнуло восемнадцать. И что? Были ли они счастливы в своих браках? У тебя же и это описано… – Ирина вздохнула и задумалась о чем-то своем.

– Ты тут? – осторожно спросила я.

– Тут, где ж еще… вспомнила кое-что. Ладно, уже поздно. Мне с утра работать. Это ты у нас вольный казак. Садись и пиши дальше. До конца еще далеко. Прошлую ночь ты зря времени не теряла. Хвалю!

Я попрощалась и хотела было отключить трубку, как Ирина произнесла:

– Да, слушай… ты, наверное, опять до утра будешь… так не забудь, скинь продолжение. А то ты пока завтра отсыпаться будешь, я изойду от любопытства. Небось, дальше будет еще интереснее. А?

– Не знаю… кому как. Посмотрим… – сказала я, уже погружаясь в свои мысли о будущем.

7.

Сорванная с тормозов

Разрыв с Максимом произошел как-то обыденно. Не он бросил меня, узнав, что произошло на вечеринке. Максима бросила я сама. Красивый, в общем-то, парень, сильный и спортивный, вдруг показался мне каким-то слабаком, вялым и бестолковым. Когда в первый раз после того случая в школе мы встретились с Максимом у него дома, он опять накинулся целовать меня, дрожа всем телом, но мне почему-то стало неприятно. Казалось бы, все позади, девственности, за которую шла борьба столько лет, нет, и можно спокойно отдаться любимому… Но мне стали безразличны – и сам Максим, и его поцелуи. Первый раз за все время я не сопротивлялась. Я спокойно лежала, безучастная ко всему.

– Что с тобой? – испугался Максим, никогда до сих пор не видевший меня такой.

Я молча села на диван, застегнула уже приоткрытую блузку, опустила юбочку, прикрыв коленки… и посмотрела Максиму в глаза.

– Давай я провожу тебя домой, – сказал Максим, поняв своим почти детским сознанием, что я больше не люблю его. Не люблю до такой степени, что даже не хочу сопротивляться его натиску. Он понял, что сейчас может раздеть меня, сделать наконец со мной то, о чем страстно мечтал несколько лет… но делать это больше не было смысла. Я безразлична, а значит, все пусто и глупо. И никому не нужно…

С Максимом мы встречались еще несколько раз в компаниях, он, не прилагая особенных усилий, безнадежно пытался реанимировать мои чувства. Сидя рядом со мной, обнимал за плечи и тянулся губами. Но я как будто умерла и ничего с собой поделать не могла. Я смотрела на Максима с жалостью, которая ему была противна. Он перестал звонить, и мы потеряли друг друга из вида.

Переварив в себе случившееся, поняв, что теперь могу делать все что хочу, без оглядки на страх перед мужиком в подъезде… поняв, что мне не надо больше одиноко метаться в горячке по постели… и вместе с тем поняв, что я не хочу Максима… ни ДО свадьбы, ни после… я пустилась в путь познания своей сексуальности уже без каких бы то ни было страхов и нравственных запретов. С меня будто сняли пелену заколдованности. Я почувствовала себя принцессой, которая спала долгие годы и вот, наконец, проснулась. И хотела жить. Хотела хотеть. И, главное, делать то, что хочу. Хочу я, а не кто-то другой. Единственным руководством к моим действиям были мои чувства и желания.

С потерей девственности я потеряла себя. Потеряла ту, которая была зажата в кулак. Я действительно изменилась. С меня словно сорвали покров. Спустили тормоза, отпустив «ручник» и… я поехала… поехала, помчалась, набирая разгон и обороты. Я так неслась, что вскоре уже не могла остановиться. Из царевны Несмеяны я превратилась в… живую женщину с буйными желаниями. Во мне накопился заряд сексуальной энергетики, который взорвался, выпущенный как джинн из бутылки. С глаз сошел туман. Я вдруг увидела мужчин. И если еще вчера они, кроме страха, никаких эмоций не вызывали, то теперь они мне определенно нравились. Причем практически все… без исключения.