Максим Бодягин - Душеед

Он, задыхаясь, подбежал к ней и спросил: затра Паес, что с затрини Эумене? Паес повернулся к нему. Лицо затры выглядело обессмысленным, будто лицо контуженного. Он посмотрел мимо Кромма, словно того не существовало и произнёс жестяным голосом: великая затрини, возглавляющая затракангай, тяжело ранена. Проникающее ранение брюшной полости, пробито правое лёгкое.

Что будем делать, растерянно прошептал Кромм. Раненый затра Зоан, стоящий тут же с перевязанной рукой, холодно ответил: у нас уцелело два аэрокаба. На одном из них мы доставим затрини Эумене обратно в Устенов Уют, где ею займутся буама. На втором можем довезти тебя до Большой Сеэры, здесь не так далеко, осталось порядка трёхсот миль.

Не можем мы этого сделать, устало ответил затра Паес: прости, верховный кат, но, похоже у нас только один аэрокаб остался, затра Зоан ошибся. Этот аэрокаб внешне цел и пилот жив, только там подъёмники разбиты в хлам, двигло нашпиговали из игломёта так, что оно и восстановлению не подлежит, наверное. Поэтому тебе придётся возвращаться с нами. Дней за пять добежим обратно. Можем паланкин тебе сделать, если ты не привыкши бегать как мы.

Кромм огляделся. Чёрный аэрокаб взвыл двиглом и уже уносил раненую Эумене подальше, оставляя за собой длинный белый след. Землеед был мёртв, самым первым взрывом ему оторвало голову. Кромм кое-как вскарабкался на него и начал собирать котомку, первым делом сунув туда подобранный на дороге иглострел и увесистый запас снарядов к нему. Затра Паес удивлённо посмотрел на него: ты остаёшься? Кромм обвёл рукой поле боя: всё это произошло из-за меня. На меня охотятся. Мне сейчас лучше стать как можно незаметнее.

Затра Паес чуть поклонился и предложил: я могу сопроводить тебя для дополнительной безопасности, верховный кат. Кромм мотнул головой: спасибо, но нет. Стороннему наблюдателю сразу станет ясно, что я не простой бродяга, каким хочу казаться. Будет лучше, если вы, с помощью других затра, приберётесь здесь. Сколько жертв вы насчитали? Мы потеряли троих братьев, если не считать ранения затрини Эумене, грустно сказал затра Зоан. Зато положили пятьдесят трёх нападающих, добавил затра Паес: будем их весь день хоронить. Среди них, кстати, не только аэринии, там и обычных наёмников полно. Или сжечь их и не маяться? Я бы их вообще по деревьям развесил, для большего позора. Зоан, ты помнишь, чтобы на транспорт затра хоть раз нападали аэринии или мантисы, или ещё какая нечисть?

Нет, всё это абсолютно немыслимо, ответил Зоан: напасть на затра? Это невозможно! Он посмотрел вдоль дороги, которую пересекали длинные рассветные тени, и добавил: я даже думать не хочу о произошедшем. Все мысли о нашей затрини. Но когда она поправится, я попрошу у неё разрешения отомстить. Нельзя оставлять такие вещи безнаказанными.

Кто расскажет мне, как добраться до Большой Сеэры, перебил его Кромм: у меня очень мало времени. Мне нужно выполнить распоряжение буамакана Эссеу. Затра Паес пригладил татуированной ладонью длинные волосы и ответил: это непроезжая дорога, но миль через десять с небольшим ты дойдёшь до большака, который пересекает её под острым углом. Еще через пять миль на восток, если идти по этой большой дороге, ты увидишь ямскую станцию. Она стоит там с незапамятных времён. Караваны на Большую Сеэру ходят каждый день можешь затеряться среди путешествующих, а можешь нанять себе собственный транспорт. Как тебе будет удобнее.

Кромм шёл, опустив на голову большой капюшон, опираясь на глевию, как на посох. Он старался держаться под кронами яблонь и не выходить на дорогу лишний раз. Несколько раз он видел оленей с еле отросшими молодыми рогами. Они нервно оглядывались, поводя чёрными, словно лакированными носами, но, заметив Кромма, вовсе не спешили убегать. Два раза он обнаружил следы кабана, а один раз даже краем глаза увидел, как метрах в ста от него здоровенный хряк деловито просеменил под яблонями, опустив рыло к земле. Кромм похолодел и поискал глазами дерево, подходящее для убежища, если кабан вздумает атаковать, но невысокие яблони, посаженные ровными полосами, вряд ли смогли бы обеспечить ему должную безопасность. К счастью, кабан был слишком занят собственными делами и убежал в зелёную тень деревьев, треща кустами и опавшими веточками. Толстозадая индейка суетливо перебежала дорогу, прикрывая широкими пёстрыми крыльями выводок ещё маленьких индюшат. Под ногами Кромма треснула ветка. Индейка возмущённо курлыкнула в его сторону и ускакала в чащу, уводя за собой детей.

Порой, когда Кромму казалось, что неподалёку он слышит гул двигателей, он снимал чехол с лезвия глевии и прижимался спиной к стволу дерева. Но ничего не происходило и он продолжал путь сквозь бесконечный волшебный сад, напоенный предчувствием скорого цветения. Вокруг носились оранжевые бабочки, блестели крыльями большие стрекозы, какие-то крохотные птички беззаботно высвистывали в кустах незамысловатые трели. Всё это великолепие, весь этот счастливый лес, словно перенесённый сюда со страниц детской книжки, так сильно контрастировал с резнёй, произошедшей на рассвете, что Кромм не знал, чему довериться: своим глазам или своей памяти. В его голове никак не могли смонтироваться вместе две картинки – та счастливая и даже нарочитая в своей беззаботности пастораль, которую видел перед собой сейчас, и воспоминания этой ночи: агонизирующие трупы разрубленных аэриний, обезглавленный затра, раненая затрини Эумене и брызги крови, широким веером заливавшие всё вокруг.

Часа через четыре с небольшим он добрёл до небольшого селения, точнее, это был один длинный дом, выстроенный в форме квадрата с большим внутренним двором в центре. Поодаль вразброс стояло ещё пять-шесть совсем уж крохотных домишек, а с другой стороны большого дома тянулся длинный амбар, возле которого лежали полуразобранные остовы виу-воу и других аппаратов, которые Кромму не удалось опознать. От амбара шли запахи разогретого машинного масла и разобранных подъёмников, источаших нечто кислое и едкое. Тут же, в порыжевшей от химикатов траве, лежал длинный ловец молний, медный кабель которого убегал в стену амбара. Над воротами висела яркая вывеска: Денитов Стан.

Питьевая вода у Кромма уже закончилась. Он подошёл к колодцу напротив ворот, ведущих во двор большого дома, и, набирая флягу из чистого жестяного ведра, украдкой оглядывался по сторонам. Эй, раздался сзади хриплый голос: ты – человек? Кромм выпрямился и обернулся на голос. Перед ним стоял толстопузый мужчина с носом картошкой. Круглое лицо обрамляла лохматая рыжеватая борода. В руке бородач сжимал большой топор. Кромм снял с головы капюшон и слегка поклонился: не самое вежливое приветствие, но да, я теплокровный человек, сын человека-отца и человеческой матери. Я принадлежу уне водолазов, родом с Привратника и держу путь в Большую Сеэру, чтобы повидать одну девушку, свою землячку, по просьбе её отца, кана Потафия.