Максим Бодягин - Душеед

Скажи, затрини Эумене, а почему ты так откровенна со мной, прямо спросил Кромм, тронув женщину за плечо. Та повернулась к нему, аккуратно подтёрла слёзы платком, и вновь ответила вопросом на вопрос: а чего бояться затре перед лицом неминуемой смерти? Ведь она придёт, рано или поздно. А поскольку мы выбрали путь затра, то, скорее всего, она придёт внезапно и лик её будет уродлив и дик.

Тогда позволь откровенность за откровенность, спросил Кромм. Эумене кивнула: конечно. Кромм показал в небо, где по-прежнему парили три остована аэриний, выглядевшими с такого расстояния крохотными чёрными крестиками, и сказал: вот моя откровенность. Вот, что я скажу тебе от самого сердца, затрини. Они нашпигуют вас короткими чёрными иглами, смазанными токсином, сожгут вашего землееда, отрежут ваши головы и будут потешаться и хвастаться ими. А меня изранят так, чтобы я не смог сопротивляться, возьмут в плен и будут пытать, пока я не расскажу их нанимателю всё, что знаю. Вот только беда в том, что я ничего не знаю, моя память стёрта. Поэтому я буду страдать до последнего вздоха, умру в мучениях, и последним моим воспоминанием станет адская боль. Вот, что будет с нами, великая затрини. И это правда.

Глаза Эумене блеснули яростью. Она сжала кулаки, но уже через секунду, её взгляд изменился, она коротко хохотнула: о, боги, Кромм! Ты коварен как женщина! Ты специально вызвал меня на откровенность, чтобы продавить свою точку зрения! Ну только посмотрите на него! Я такой наглости не видела всю свою жизнь, и затрини снова засмеялась. Кромм приблизил своё лицо к ней и мягко сказал: это не точка зрения, великая затрини. Это интуиция человека, привыкшего выживать. Просто поверь мне, ведь это ничего не будет тебе стоить, правда. Пусть я окажусь неправ, но прошу тебя, давай подготовимся к атаке?

Эумене толкнула его локтем в бок и, всё ещё смеясь, сказала: так вот ты какой, Виктор Кромм, верховный кат всех человеческих земель! Мало того, что ты коварен, ты ещё и льстец? Я теперь великая? Мне нравится! Она снова закатилась смехом, а потом чувствительно ткнула Кромма пальцем в грудь и спросила: мне кажется, или ты со мной заигрываешь, а, красавчик? Можешь не отвечать, я и так вижу, что флиртуешь.

Она развернулась, чтобы он не заметил румянец, окрасивший её тёмно-оливковые щёки, хлопнула в ладоши и крикнула: Паес! Где затра Паес? Огромный, полный и лоснящийся, как тюлень, затра Паес, почти чёрный из-за густо набитых татуировок, величаво приблизился к своей повелительнице и склонился в глубоком поклоне: да, Казнящая, я тут.

Эумене, прищурившись, посмотрела в небо и быстро приказала: отправь сигнал в Устенов Уют, что нам нужны четыре аэрокаба для охраны. И они нужны нам быстро. Всем! Мы останавливаемся и раскидываем шатёр! Обнажите копья, зарядите арбалеты и расчехлите пневмопушки все до единой! Затра Паес, ты командуешь стрелками, расставь дозорных по периметру, опасность сверху! Затра Зоан, ты отвечаешь за шатёр. И пусть твои затра смотрят, чтобы на нас с земли никто не напал.

Кромм смотрел на затрини и мог бы поклясться, что видел эфироновые искры вокруг пышного облака её мелкокудрявых волос. Затра двигались очень быстро. Над длинным телом землееда на глазах вспухал сигарообразный корпус цеппелина, на него набросили большую сеть, сплошь покрытую чешуйчатой бронёй из наспинных щитков мирмека, вбили колышки по периметру, чтобы сеть натянулась. Четверо затра во главе с огромным затрой Паесом расстелили на земле матрацы и удобно улеглись на спину, выставив в небо никелированные стволы пневмопушек. Рядом с ними уселись ещё двое затра, облокотясь спиной к спине и застыв в этой позе. Подул лёгкий ветерок. Армированная сеть над землеедом шевельнулась, чешуи брони издали мелодичный деревянный постук.

Эумене вытянула руку в небо и крикнула: смотри, Кромм, они уходят! Кромм поднял голову. Действительно, чёрные крестики остованов медленно уплывали на запад. Я же говорила, они не посмеют напасть на нас, торжествующе сказала Эумене. Кромм лишь молча поклонился в ответ.

Аэрокабы пришли ближе к вечеру, когда солнце окрасило всё вокруг розовым и золотистым, удлинило тени, нежно коснулось щёк, словно прощаясь на ночь. Кромм весь день просидел на спине землееда мрачнее тучи, к нему даже никто не подходил, настолько красноречивым было угрюмое выражение его лица. Он пожёвывал свою красную бороду и смотрел на столбик песка, прихотливо танцевавший перед ним. Песок. Чёртов песок. А если он не танцует, а бесится? Что если это не танец радости? Что если он что-то чует во мне? А что он может чуять? Не мели ерунды, Кромм, ты сам себя пугаешь. Я не пугаю, я знаю: Протей был во мне, здесь, у самого сердца. А что, если там сейчас пустота? Дыра? Протей ушел, а то место, где он жил эти несколько часов, так и не заросло? Дурак, это невозможно с точки зрения физиологии. А Протей возможен с точки зрения твоей дурацкой физиологии? А проспать двести лет, а потом скакать как зайчик, это возможно с точки зрения твоей тупой физиологии? Ни хрена не знает твоя физиология. Не бесись.

Я не бешусь. Хотя почему я вру самому себе? Конечно, я бешусь. Ещё как бешусь. И буду беситься дальше. Я буду беситься до тех пор, пока точно не выясню, что полностью чист, что никакой заразы в моём теле не осталась. Ну или в душе, или ещё где. И как ты это узнаешь? Да это проще пареной репы, машина снов поможет. Всё дело в машине снов. Как только я опущусь на её ложе, сразу увижу и Протея, и душеедов. Машина снов, она же всевидящая, от неё не укрыться. Главное, найти её. Чёрт с ними с этими вратами, в конце концов, я знаю, что они где-то там, за Привратником, в той стороне. Мне хотя бы направление известно, в котором их искать. А как машину найти… Скорее бы мы уже доехали. Скорее бы.

Кромм неуверенно поскрёб пятернёй грудь в районе сердца, живой песок взметнулся вверх и это окончательно его доконало. Он повалился на спину, зажмурившись до слёз: а если я не успею? Если Протей во мне жив и почувствовал, что врата открыты? Если он начнёт звать подмогу? Мы же знаем, что протеев много? Если я не успею, всему конец. Мне конец, это ладно. Но тогда всему этому миру полный крындец настанет, потому что Протей не будет шутить, он пожрёт тут всё.

Кромм вновь сел и огляделся. Вдоль дороги, сколько хватало глаз, тянулись невысокие яблоневые деревья, покрытые молодой листвой. Кромм представил их цветущими и вновь зажмурился: Протей пожрёт всё это, камня на камне не оставит от их законов, от их драгоценного Баланса, с которым они так носятся, от их цивилизации. А если тут ещё и душееды примешаются и он начнёт с ними войну, пиши пропало. Тут вообще ничего, кроме обломков не останется. Я брежу. Я несу полную чушь. Послушай себя со стороны, Кромм, просто послушай. Какой Протей, какие душееды? Хватит себя изводить, ты ведь не девица, тебе рефлексия ни к чему, особенно в таких гипертрофированных масштабах. Подели всё на простые понятные задачи. Задача первая: добраться до Большой Сеэры живым. Задача вторая: прочесть все нужные мистериумы. Задача третья: найти машину снов. Ты сначала с первой задачей справься, умник.