Максим Бодягин - Душеед

Чарица подняла руку, вновь стрекотнула невидимая шестерёнка и тонкая сеть золотым ливнем спустилась по её телу на заплёванный тёмный пол. Спелое и щедрое тело женщины покрывал сложный орнамент, казавшийся застывшим чёрно-золотистым лаком. Крупный зелёно-голубой камень закрывал пупок, зазывно светясь на медном бархатистом животике, упругом, как парус на ветру. Фахрут лежал, глупо приоткрыв рот и разбросав ноги. Он забыл всё, о чём Чарица только что говорила ему. Его сжигало желание, какого он не чувствовал никогда, вместе с тем, он боялся пошевелиться, не зная, что ещё выкинет опасная гостья.

Чарица рывком разорвала надвое тощее покрывало, валявшееся на углу кровати и ловко привязала запястья Фахрута к двум высоким столбам в изголовьи, к которым должен был бы крепиться балдахин. Она опустилась на колени, встав на край кровати и подула Фахруту в пах: поднимайся, я не сделаю тебе ничего дурного, сказала она полушёпотом. Фахрут застонал, чувствуя, как возбуждение нарастает океанской волной.

Чарица достала из-за спины широкий изогнутый нож, усыпанный драгоценностями и встала. Фахрут испуганно вскрикнул, но она приложила лезвие к губам, шепнув: тщ-щ-щ. Лежи и смотри. Затем женщина приложила нож к своей ключице и сделала кривой надрез, из которого тут же алым языком выползла густая, как замерзший самогон, кровь. Сладкий аромат её тела смешался с ярким запахом свежей крови. Она сделала симметричный надрез и новый алый язык выплыл из раны, обрамляя треугольный орнамент между её больших грудей.

Фахрут лежал, не шевелясь, целую вечность, завороженный этим странным, но притягательным зрелищем. Чарица танцевала, покачивая широкими бёдрами, играя животиком, напевая на незнакомом языке и рисовала лезвием на своём теле до тех пор, пока все участки её кожи, не тронутые сложным орнаментом, не покрылись кровью, блестящей как полированный коралл. Она походила на танцующую статую и Фахрут подумал, что сходит с ума от вожделения, но тут внутри него проснулась змея. Она размоталась вдоль позвоночного столба и разбухла так, что Фахруту стало трудно дышать, его вдруг наполнила сила, животная чудовищная мощь, лёгкие мышечные спазмы волной прокатились по нему с головы до ног, пальцы свело, он зажмурился, а когда открыл глаза хищное лицо Чарицы смотрело прямо на него, почти касаясь его носа своим. Её дыхание отдавало цветочным ароматом. Она приоткрыла полные губы и сказала: я приветствую тебя, древняя сила чужих, о, великий.

Фахрут не увидел, как из его рта потянулась почти невидимая жаркая струя светло-голубого дыма, слегка мерцающая и прихотливо вьющаяся. Чарица припала к ней и глубоко вдохнула, содрогаясь от наслаждения. Фахрут почувствовал, как змея глубоко внутри него вытянулась навстречу её полному алому рту. Внезапно всё закончилось, змей обмяк и кольцами упал в самый низ живота и в этот момент длинная струя семени вырвалась из его тела, яркими белыми каплями оросив покрытую алым кожу Чарицы. Наслаждение, которое нахлынуло на него, оказалось таким сильным, что он закричал зверем и потерял сознание.

Когда он открыл глаза, Чарица стояла посреди комнаты, застёгивая последнюю из невидимых защёлок, удерживавших её стальную броню. Из открытой двери ванны струился влажный пар, а кожа женщины уже была чиста. Она заметила, что Фахрут открыл глаза и насмешливо сказала: всегда так. Рождённый женщиной не может сопротивляться мне. Я не благодарю тебя, поскольку мне пришлось взять то, что мне нужно, силой.

Развяжи меня, попросил Фахрут, чувствуя новый приступ эрекции. Зачем, усмехнулась женщина: мне от тебя больше ничего не нужно. Фахрут задёргал руками и заорал: развяжи, сука! Чарица захохотала, запрокинув голову: боги, ты такой дурак! Я ведь предлагала тебя сделку, но ты сам отказался, идиот. Ведь ты идиот, Фахрут, ничтожество, козявка, которой по недоразумению достался чужой дар. Не бойся, когда сила вернётся к тебе, ты освободишься и сам. Я даже убивать тебя не стану, настолько ты слаб сейчас. Даже с тем, что живёт у тебя внутри, ты не сможешь победить меня.

Фахрут визжал и бесился, дёргал руками, пытался пнуть Чарицу, бился вихрастой головой в стену, но женщина равнодушно набросила плащ, сколола его полы брошью и тщательно разгладила складки ткани. Тварь, с ненавистью бросил Фахрут, исподлобья глядя на неё. Не ругайся, ласково сказала она, блеснув лезвием: иначе я могу сделать твой отросток чуть короче. Фахрут моментально заткнулся. Чарица подошла к двери и он крикнул ей в спину: ты же только что резала себя, почему у тебя нет шрамов? Женщина повернулась к нему, и набрасывая капюшон, ответила: я ведь не просто так царица чафали, я знаю много всяких трюков. Например, один из них состоит в том, что теперь я буду сниться тебе каждую ночь. Ты будешь предлагать мне любые сокровища за то, чтобы я хотя бы поласкала тебя рукой, но не получишь ничего взамен. А ещё ласки любой женщины теперь будут казаться тебе докучливыми и пресными. Таково моё проклятье. Живи с ним. Или убей себя, мне всё равно.

Она вышла за дверь, не закрыв её за собой. Фахрут потянул носом струящийся за ней аромат и досадливо завыл, изрыгая матерщину и вновь забившись на кровати словно плохо связанная курица.

Он очнулся уже утром. Внутри него клокотал голодный змей, свивавший и развивавший горячие кольца. Всё тело затекло от однообразной позы. Фахрут дёрнул руками, рванув на себя тканевые ленты, стягивавшие его запястья, и к его удивлению одна из них легко разорвалась. Он снова рванулся и выворотил столб, к которому была привязана левая рука. Матерясь и рыча, он распутал промокшую от пота ткань, и встал, чувствуя, как сотни иголочек впиваются в затёкшие ноги.

Он кое-как доковылял до ванны, включил воду, чтобы намочить голову и увидел в сливном отверстии несколько спутанных медных волос. Фахрут тщательно собрал их в пучок, завязав, чтобы не размотались, и с наслаждением понюхал. Змея внутри забилась, будто ужаленная током. Фахрут почувствовал прибывающую эрекцию и с улыбкой сказал: у меня хорошие новости, сучка. Теперь ты от меня не спрячешься. Я тебя ещё выебу, тварина.

Кромм пешком дошёл до выезда из Устенова Уюта, ёжась от утреннего тумана, полирующего свежевыбритую голову холодком. Он набросил большой капюшон и обернулся, мысленно прощаясь с воротами этого гостеприимного селения, которому очень подходило данное людьми название. Две высоченные каменные колонны изображали уходящие в небо стопки огромных книг с видавшими виды переплётами и неровными страницами.

Затрини Эумене ждала его, стоя на холке жуткой многоножки высотой метра два и метра четыре в поперечнике. Кромма передёрнуло при одном взгляде на это чудище, а уж мысль о том, чтобы влезть на него, вызвала у него лёгкую панику. Он с содроганием посмотрел на бесчисленные лапы, бахромой обрамлявшие длинное тело многоножки. Каждая из них напоминала длинную бамбучину толщиной в мужское бедро. Как на них карабкаться, Кромм совершенно не представлял. Затрини Эумене посмотрела на его озадаченное лицо и засмеялась: не переживай, верховный кат, это землеед, он тебя не съест. Сейчас ребята подадут тебе трап.