Семён Ходоров - Иосиф и Сталина

Когда между парами занятий выдавалось свободное окно, Иосиф бродил по запутанным коридорам высотного здания университета. В этом хаотичном перемещении по практически необозримой топологии главного корпуса, он находил какой-то, никому непонятный, блаженный восторг. Да и, по правде говоря, было, чем восхищаться. Так называемая сталинская высотка на Воробьёвых горах была всего на год старше Иосифа. В те годы это было самое высокое здание в Европе. Ни птицы, ни люди ничего подобного в Москве никогда не видели. Иосиф не знал, что если бы он сумел обойти все многокилометровые коридоры этого здания, то увидел бы по его сторонам 50 тысяч помещений, которые достигали на 32 этаже высоту 180 метров. Многие профессора университета утверждали, что, возможно, благодаря этому уникальному зданию, страна заняла лидирующие позиции в науке и в образовании.

Несколько меньший, а точнее, никакой восторг не вызывало у Иосифа общежитие. Когда он впервые переступил его казённый порог, уже при входе ему бросилось в глаза нечто похожее на афишу. Она совсем не являла собой анонс какого-то будущего мероприятия, скорее это была некая таблица запретов, в которой рефреном шла строка «не должен». Это был, по сути дела, нелепый припев к грустной песне, посреди которой были угрожающие слова: студент не должен являться в общежитие позднее 22.00, не должен появляться в нетрезвом виде, не должен курить в комнате и в коридоре, не должен приводить к себе в комнату девушек (парней) и т. д. и т. п.

В комнате с Иосифом жили ещё два парня. Один из них, Володя Великанов из древнего города Мурома, когда впервые вошёл в каптёрку (так он по армейскому сленгу назвал их жилое помещение), вместо приветствия приклеил на задней стороне двери свой анонс, который он назвал заповедями для проживающих. Эти предписания, заимствованные им, по его признанию, со стен общежития космонавтов, гласили следующее.

1. Биоритмы у всех разные. «Жаворонки» в 6 утра уже на ногах, «голуби» просыпаются в 8 часов, а «совы» могут спать до обеда. Поэтому старайтесь не шуметь ночью и рано утром.

2. Опасайся уродливости бытия. Встал с постели – прибери вокруг себя. Поел, попил – вымой посуду.

3. Постучи в дверь, в том числе и в свою, неизвестно, чем в данный момент занимается твой сосед.

4. Лучше заниматься образованием или наукой не в комнате, а в библиотеке.

5. Будь открытым и коммуникабельным.

6. Будь толерантным, ведь общежитие это весь мир в миниатюре.

7. Готовить – дешевле по деньгам и для здоровья. Это лучше, чем есть всякую дрянь в общепите.

Выполнение предписаний, вывешенных при входе, было для Иосифа совсем не обременительно, поскольку он в жизни не выкурил ни одной сигареты, вкус спиртных напитков был ему малоизвестен, а мысль заводить чужих девушек в комнату ему даже в голову не приходила. Зато заповедям Володи Великанова он пользовался неукоснительно. С ними, и в самом деле, жить было легче. К тому же, несмотря, что Володя из Мурома своим могучим телосложением был похож на богатыря Илью Муромца, он отличался невиданным добродушием и покладистым нравом. Третьим соседом оказался не очень разговорчивый, но очень серьёзный Толик Титаренко из украинского города Львов. Так сложилось, что именно эта троица получит красные дипломы с отличием по окончанию университета. Вполне возможно, что в немалой степени этому способствовало и выполнение ими всех заповедей совместного проживания. Но, разумеется, в намного большей степени это произошло потому, что Толик прикрепил к каждой их двух, свободных от окна и входной двери, стенок две красивые картонки. На одной из них было написано: «Ввиду краткости нашей жизни мы не можем позволить себе роскошь заниматься вопросами, не обещающими новых результатов», на другой: «Из ничего – ничего и проистекает». Обе цитаты принадлежали любимцу Анатолия, величайшему физику нашей эпохи Льву Ландау. Поскольку кумиром Иосифа был Альберт Эйнштейн, то Владимиру не оставалось ничего другого, как считать своими идолами и того, и другого. Вполне уместно предположить, что именно они и стимулировали эту троицу стать настоящими физиками и сформировали из них блестящих учёных в будущем.

Володя Великанов, кроме физики, очень любил футбол, причём не столько играть, сколько ходить на стадион. Вместе с тем, деньги на посещение стадиона, чтобы посмотреть игру любимой команды «Спартак», были далеко не всегда. Поэтому, ему часто приходилось слушать трансляцию матчей голосами, любимого футбольными фанатами, диктора Вадима Синявского. Придя как-то с футбольной биржи, Володя, решив повеселить друзей, рассказал им анекдот: возвращались как-то известный диктор радио Юрий Левитан и спортивный комментатор Вадим Синявский после работы домой и разговорились о том, что их относят к числу самых известных в стране людей.

– Давай проверим, – предложил Синявский.

Они зашли во двор, где ребята гоняли футбольный мяч. На вопрос:

– Ребята, угадайте, кто мы такие? – последовал однозначный ответ, – Жиды!

Вместо ожидаемого смеха, Толик за спиной Иосифа покрутил пальцем у виска, показывая другой рукой на соседа. Володя ещё не успел сообразить, что к чему, как Иосиф, резко повернувшись к нему, громогласно, чуть ли не по слогам, отчеканил:

– Тебе не кажется, не совсем уважаемый приятель, что за такие анекдоты морду бьют.

Пока абориген Мурома соображал, как его тщедушный сосед по каптёрке собирается хлестать его по физиономии, Иосиф, размахивая руками, прокричал:

– В таком случае, если тебя на лекции спросят, кто такие, Эйнштейн и Ландау, предлагаю тебе тоже раскатисто, чтоб все слышали, заявить:

– Жиды!

У Владимира на глазах выступили слёзы, он приблизился почти вплотную к Иосифу и чуть слышно промолвил:

– Прошу тебя, бей, бей, как можно сильнее! Заслужил! Только помни, сорвалось с языка. Не хотел обидеть ни тебя, ни тем более великих физиков, в которых, поверь, я души не чаю.

Вечером, несмотря на запрет, он притащил купленную на последние деньги четвертушку водки и водрузил её на стол вместе с несколькими солёными огурцами, чёрным хлебом и кусочками сала. Перехватив недоумённый взгляд сожителей, он не очень внятно пробормотал:

– Так получилось, что я нарушил толерантность, которая обозначена в заповедях, лично мною вывешенных на двери. Прошу меня простить, клянусь, что больше такое не повторится.

– А причём здесь водка, – мрачно спросил Толик.

– Просто я хотел бы, – плаксиво промямлил Володя, – чтобы мы, в знак моей клятвы, выпили за наше русско-украинско-еврейское содружество не только во время учёбы, а и крепили его в течение всей жизни.

Приятели, будучи не в силах отклонить столь торжественный тост, закашлявшись, пригубили водочный напиток. Почти полная четвертушка ещё долго лежала в шкафу, пока не была использована на компрессы в медицинских целях.