Инга Лис - Истории дождя и камня

…

Девушка вздохнула и провела пальчиком по губам гасконца.

– Шарль, нельзя быть таким скучным! Ты опять думаешь о своей службе, да? – скорее не спросила, а произнесла утвердительно.

– Вовсе нет, – лейтенант взглянул удивлённо, потому что действительно расслабился и не ожидал подобных нападок. – Я наоборот отдыхаю… и от всяких мыслей о службе в том числе.

А потом он сел, заставив девушку отстраниться.

– Женевьева, – закашлялся и долго не мог продолжить, – что не так на этот раз? Я пришёл, как только представилась возможность.

– Две недели! Ты не появлялся две недели!

– Я был занят, – молодой человек пожал плечами, явно не собираясь вдаваться в подробности, а глаза белошвейки тут же стали напоминать два огромных озера:

– Неужели нельзя было хотя бы записку прислать? Ну, вот такую малюсенькую?

Но потом Женевьева, видимо, взяла себя в руки, скривилась только горестно:

– Хотя… о чём я говорю, когда даже в обычной ситуации не могу дождаться от тебя ласкового слова?!

Первым желанием гасконца было подняться и уйти, но он сдержался.

Обнял подружку и долго гладил её по голове.

– Малыш, – попытался обратить всё в шутку, – ну чего ты ждёшь от человека, большую часть времени проводящего в обществе лошадей или таких же вояк, как он сам? Я не силён в комплиментах, ты же знаешь.

– Я думала, что надоела тебе, – девушка улыбнулась невольно. – При дворе столько красивых дам, а тут какая-то белошвейка…

Это был удобный момент, чтобы произнести ожидаемые слова и наконец примириться, но гасконец не сумел заставить себя.

Всё хрупкое умиротворение, которое он создавал с таким трудом в последние часы, было разрушено.

Чёрт, как же он ненавидел подобное выяснение отношений…

– Что происходит? – спросил резко, а Женевьева увидела, как каменеет у него лицо, и наливаются тяжестью глаза. – Объяснись!

– Ничего не происходит, – пролепетала девушка, отчаянно жалея, что вообще завела подобный разговор. – Просто я соскучилась по тебе…

Выражение лица мушкетёра не изменилось.

– Когда-то я уже говорил… – снова закашлялся. – Не знаю, что ты себе надумала или чего ждёшь от меня, но… Наши отношения не изменятся. Потому что большего, чем то, что уже есть, я дать тебе не смогу. Так что решай.

Кем-кем, а дурой Женевьева отнюдь не была.

– Ты неправильно понял меня, – стала медленно гладить его по щеке и груди. – Я действительно имела в виду лишь то, что соскучилась за эти две недели. И, конечно же, я ничего не хочу менять. Потому что мне очень хорошо с тобой.

– Мне тоже, – совершенно искренне ответил Шарль. Мысль о том, что придётся искать белошвейке замену и выстраивать с кем-то заново такие удобные для него отношения, вызвала приступ самой настоящей тоски. Нет, он не готов к подобному, а значит, надо сделать всё, чтобы сохранить существующее положение вещей.

– Всё в порядке? – Женевьева заглянула ему в глаза, улыбнулась робко. – Что мне сделать, чтобы ты не сердился?

Ну слава богу, и Шарль вздохнул с облегчением: кажется, ситуация под контролем.

А потом он приспустил штаны и толкнул голову подружки вниз.

– Ты знаешь, что, – откинулся на подушки. – Только медленно. Сегодня я действительно никуда не спешу.

Несмотря на состоявшееся примирение, размолвка с Женевьевой оставила после себя неприятный осадок.

Конечно, хотелось надеяться, что девушка сделает правильные выводы, но что-то подсказывало лейтенанту, что такими, как раньше, их отношения уже не будут никогда.

Он так уверился, что подружкой по отношению к нему движет расчёт, впрочем, вполне понятный, что как-то упустил момент, когда ситуация начала меняться.

Твою мать, только влюблённых девиц ему не хватало…

Теперь начнутся сцены ревности, требования ответного проявления чувств, горькие рыдания – при мысли об этом у Шарля начинали болеть разом голова, зубы и все остальные части тела, вместе взятые.

Конечно, гасконец понимал, что такие длительные отношения не могут стоять на месте и просто обязаны развиваться, но с другой стороны, что же делать, когда такое развитие ему абсолютно не нужно?

В его душе всё выгорело дочерна ещё три года назад, но разве объяснишь это прекрасной белошвейке?

Шарль представил себе, как он усаживает Женевьеву в кресло, рассказывает ей о Жаке и просит быть снисходительной к его слабостям – картинка получилась до того дикой, что он засмеялся даже. Неприятным хриплым смехом, мгновенно перешедшим в кашель.

– Д’Артаньян, что с вами? – де Бемо, подпоручик мушкетёров, взглянул на командира с удивлением. – Вы весь вечер сам не свой…

Подпоручик принадлежал если не к друзьям, то, во всяком случае, к приятелям. В чьём обществе Шарль иногда позволял себе сбросить маску невозмутимости и предстать живым человеком, который время от времени тоже может быть не в духе.

– Да нет, ничего, – юноша покачал головой. – Просто ума не приложу, как ещё расставить наших солдат, чтобы угодить капитану.

– Дайте-ка я взгляну свежим глазом, – де Бемо подсел к нему за стол. – Показывайте.

Он подвинул к себе исписанные мелким почерком листы, и следующий час мушкетёры посвятили уточнению графика дежурств на оставшиеся два дня, в течение которых герцог Бэкингем ещё собирался пробыть в Париже.

Наконец все детали были учтены, и Шарль, вызвав посыльного, отправил бумаги Тревилю.

– Спасибо, сударь, – юноша протянул заместителю руку. – Без вас я просидел бы над этими графиками ещё битых два часа.

– Да уж, от этого проклятого англичанина одни неудобства, – хмыкнул подпоручик. – Поскорее бы он убрался в свой Лондон и объявил нам войну. А на поле боя, как известно, разговор совсем другой.

– Вы знаете, я тоже не прочь сменить обстановку, – гасконец поднялся, набросил на плечи плащ. – Я ухожу, сударь. Проверю караулы и домой, потому что голова, если честно, просто раскалывается. Но если что – посылайте за мной в любое время.

Де Бемо кивнул, и Шарль оставил казарму.

…

Однако стоило ему выйти за ворота, как от стены соседнего дома отделилась тёмная фигура.

– Шевалье д’Артаньян! – а гасконец остановился, вглядываясь. – Давно ожидаю вас!

– Ваше сиятельство, – лейтенант наклонил голову, узнав Рошфора, одного из доверенных лиц кардинала. – Чем могу служить?

– О, многим, – старый шрам придавал даже самой обычной улыбке графа хищный вид. – Только не мне, а Франции.

– Идёмте, – гасконец осторожно двинулся вдоль улицы, стараясь не угодить в какую-нибудь лужу нечистот. – Вы выбрали не самое подходящее место для разговора.

– А это не я буду разговаривать с вами, – сказал Рошфор. – Я лишь простой посланник.

– Понятно, – Шарль придержал шляпу, чтобы её не унесло порывом ветра. – Когда меня ждут?