Инга Лис - Истории дождя и камня

– Я действительно планирую, – юноша в последний раз оглянулся на маленького каменного ангела. – Но моё предложение проехаться вместе до Тарба остаётся в силе. Возможно, я хоть так смогу немного загладить свою вину перед тобой за то, как вёл себя вначале.

Они оставили кладбище и вернулись в замок.

Пьер – с надеждой, что всё-таки, пусть самую малость, но помог брату справиться с горем.

Шарль – с тоскливым осознанием того, что поездка не принесла ему ни малейшего облегчения.

Только новую боль и новые вопросы.

Кладбище было большим и, наверное, ещё более старым, чем церковь.

От некоторых памятников не осталось не то что крестов, но и даже могильных плит, а лишь поросшие каким-то ползучим растением холмики.

Мальчишками, они обожали играть здесь в разбойников и рыцарей; дня не проходило, чтобы отец Реми не ловил кого-нибудь из сорванцов и сурово не отчитывал за шалости.

В отличие от церковного двора, священник не терпел игр на кладбище, терпеливо объясняя, что к мёртвым следует относиться со всем возможным уважением.

Его увещеваний, правда, хватало ненадолго, однако святой отец с настойчивостью Дон Кихота продолжал сражаться с этим мальчишечьим озорством в столь неподобающем месте.

Правда, сейчас на кладбище было пусто; звенели кузнечики, нагретая трава пахла пылью и уходящим летом.

Шарль долго стоял у ограды, пытаясь сообразить, в какой стороне похоронили друга, ведь во время самих похорон он был, как в тумане, и мало что запомнил.

Вспоминалось только, что вроде как рядом с родителями и тёткой, но толку от подобной информации было мало.

Обращаться за помощью к кладбищенскому сторожу, а по совместительству – могильщику, хотелось меньше всего, поэтому юноша пошёл наугад.

Всё-таки кладбище не бесконечно, а совсем свежих могил на нём, кроме Жаковой, вряд ли так много, если вообще есть.

Опустив голову, молодой человек брёл между крестов. Из-под ног вспархивали бабочки вперемешку с кузнечиками, за штаны цеплялись семена каких-то сорняков. Было по-прежнему умиротворённо и тихо, но только от этой тишины на сердце становилось ещё тяжелей.

Куда он идёт и зачем?

Увидеть, где похоронен его друг?

Поговорить?

Так он и так постоянно беседует с ним мысленно, и вовсе не обязательно тащиться для этого на кладбище.

Или от вида могилы осознание смерти любимого человека станет более реальным, чем воспоминание о том, как тот умирал у Шарля на руках?

Куда уж реальней…

Юноша хотел было уже повернуть назад, когда неожиданно увидел.

Свежий холмик земли и наскоро сколоченный, грубый деревянный крест.

Временный, понятное дело, но именно он придавал могиле какой-то особенно одинокий, заброшенный вид.

Шарль долго смотрел, всё не решаясь подойти. Наконец пересилил себя, коснулся кончиками пальцев шершавой, занозистой древесины.

Нагретые солнцем, простые доски… надо будет попросить Пьера, чтоб проследил, и на каменном кресте оставили пусть одну, но пристойную строчку.

Хотя… как будто Жаку не всё равно.

А потом юноша расстелил на земле куртку и сел рядом с могилой. Прищурившись, глянул на солнце.

– Ну, привет, – сказал тихонько. – Чёрт… до последнего думал, что не приду. Прости.

– Просто… всё никак не привыкну, что тебя больше нет, – подобрал сухой прутик, стал водить ним по земле. – Столько дней прошло, а я всё просыпаюсь по утрам и собираюсь бежать к тебе…

Шарль замолчал, даже не пытаясь вытереть ползущие по щекам слёзы, а потом усмехнулся криво.

– Я так тоскую по тебе… Помнишь, ты говорил… что больше не можешь без меня, что просто сдохнешь, если я оставлю тебя в Артаньяне и не возьму с собой? Я тогда… не то что бы я не поверил, но… я просто не понимал, как так можно, ведь жизнь – такая разнообразная штука… Я был уверен, что уеду… ты, конечно, поскучаешь какое-то время, но потом всё наладится, тем более ты ведь обещал не дурить и жить дальше… да и я не собирался забывать тебя, ты же знаешь…

– Ну, так вот… – опустив голову, сглотнул судорожно. – Не уверен, слышишь ли ты меня, но я всё-таки хочу, чтоб ты знал… Я только сейчас понимаю, что ты… действительно говорил тогда правду. Потому что тебя нет, и я… я подыхаю без тебя… каждый день, каждый час… ежеминутно… что же мне делать без тебя, Жак, как быть?

Всхлипнув, молодой человек принялся вытирать обеими руками лицо: не хватало ещё, чтоб кто-нибудь застал его в таком виде.

– Я только сейчас понял, кем ты был для меня, – пробормотал, кусая губы. – Ты даже лучше, чем я сам, знал, как мне справиться с собой, а теперь… мне кажется, я совершаю одну ошибку за другой. Ты знаешь, что я убил Антуана, Жак? Мне казалось, так будет справедливо… что это – единственный выход, но, похоже, я снова оказался не прав. Будь ты рядом… ты бы обязательно нашёл для меня нужные слова… но тебя больше нет, и я снова не уверен ни в чём…

– Единственное, что я знаю точно: ты не должен был получить эту пулю, – покачал головой. – Сколько я ни пытаюсь вспомнить подробности… так и не могу понять, когда и как это произошло. А ведь я… я и впрямь хотел забрать тебя с собой в Париж, потому что понял, что не смогу без тебя… Я хотел сказать тебе об этом уже после стычки, а ты… – и тут Шарль не выдержал, замолотил изо всех сил по кресту. – Как же ты мог… как ты мог поступить так со мной, проклятый ты сукин сын?

Но ответом ему по-прежнему была тишина, наполненная горячим ветром и звоном кузнечиков.

Ободранная ладонь немилосердно заныла.

А потом за соседними памятниками вдруг послышались шаги, и перед д’Артаньяном-младшим предстал потный, взлохмаченный Серж.

– Сгинь, нечистый! – толстяк отпрянул испуганно, закрестился и только потом узнал в сгорбленной фигуре возле могилы своего друга. – Шарль, ты?

– А? – юноша уставился на него с не меньшим удивлением. – Ты давно здесь?

– Нет, – Серж помотал головой. – Я только что… как же ты напугал меня! А что ты делаешь здесь, малыш?

Он сказал такое привычное «малыш» и тут же с опаской взглянул на господского сына: кто знает, как тот воспримет теперь подобную фамильярность?

Но Шарля разозлило не столько последнее слово, сколько сам вопрос в целом. Смотрел на толстяка, на чьём пузе он так любил валяться во время дружеских посиделок, и с каким-то тоскливым удивлением думал о том, что вот они были приятелями больше десяти лет, а теперь, за каких-нибудь две недели, стали, по сути, чужими людьми.

– Здесь? – переспросил с недоброй усмешкой. – А что, по-твоему, можно делать на кладбище, а, Серж?