Инга Лис - Истории дождя и камня

Есть только откровенное, ничем не прикрытое желание физической близости, а любовь…

Всё в прошлом.

Катрин тоже почувствовала неладное. Она всегда знала Шарля как нежного и чуткого любовника. Мишель не смог заменить ей его, поэтому, собственно говоря, девушка и пыталась так настойчиво вернуть своего бывшего кавалера.

Помнится, сама Катрин не раз хвасталась перед подружками, что ей удалось заполучить самого молоденького и хорошенького из сыновей сеньора; теперь же она совершенно не узнавала прежнего внимательного Шарля в этом мужчине с измученным серым лицом и холодными, непроницаемыми глазами.

И дело было не в резких, где-то даже грубых ласках, словно он сдерживал сам себя. Его потемневшее лицо вроде бы свидетельствовало о возбуждении, но вот глаза оставались совершенно равнодушными, будто юноша не занимался любовью, а пытался в этот момент решить для себя какую-то мучительную дилемму.

Она хотела было помочь ему снять куртку, однако он отстранился, оттолкнул её руки:

– Оставь!

– Может, пойдём в спальню? – спросила робко; хотела привычно забраться руками к нему в штаны, а он вместо этого развернул её к себе спиной, так что Катрин пришлось практически лечь грудью на стол. Резким движением задрал юбки, едва не накрыв ей при этом голову.

Он взял Катрин так же резко и нетерпеливо, без единого слова, и в какой-то момент девушке показалось даже, что это вообще не Шарль, и что она по ошибке пустила в дом абсолютно чужого человека.

– Отпусти меня! Я не хочу! – эта мысль так испугала её, что Катрин рванулась из всех сил, попыталась оттолкнуть возлюбленного, но в тот же момент железные пальцы стиснули ей шею и так прижали к столу, что она едва могла вздохнуть.

– Лежи, – произнёс за спиной ровный, безжизненный голос. – И молчи, пожалуйста.

Она так испугалась, что перестала сопротивляться.

Чувствовала только, как пальцы бывшего кавалера продолжают сжимать её плечи, как он двигается болезненными, неприятными толчками, и всё это – в полнейшем молчании.

У него даже дыхание практически не участилось, и пришедшее, наконец, такое долгожданное возбуждение ничего не изменило.

На душе было до отвратительного пусто, и тогда Шарль, отчаявшись, закрыл глаза и попытался представить себе на месте Катрин Жака.

Соединить бездушные, почти механические движения с воспоминаниями, от которых его сердце всегда сжималось в такой невыносимо сладкой истоме.

Попытаться представить себе загорелую до черноты спину друга, и плечи, на которых не успевали заживать отметины от его ногтей, как он хрипло дышит сквозь стиснутые зубы, и как его тело отзывается на каждое движение партнёра тяжёлой, исступлённой дрожью.

А потом они бы лежали, отдыхая, и Шарль слушал бы, как, успокаиваясь, всё более ровно бьётся у Жака сердце.

И наблюдал бы, как его глаза постепенно светлеют, становясь из малахитовых – цвета светлого винограда.

Как подсыхают капельки пота у него на висках, как улыбаются губы.

Он едва сумел вырваться из этого морока.

И, поняв, что под ним не Жак, а всего лишь Катрин, едва не оскандалился. Впервые в жизни.

Хорошо, что его тело по-прежнему действовало вразнобой с душой. Хорошо, что Катрин не видела выражения его лица и слёз, готовых выжечь глаза.

Как только наступила желанная разрядка, Шарль отпустил девушку. Привалившись к стене, торопливо подтянул штаны, кое-как поправил под так и не снятой курткой рубашку.

Ноги сделались ватными, кружилась голова.

Однако на душе по-прежнему было омерзительно пусто, он понял, что никакого облегчения не испытал. Ни морального, ни даже физического.

– Ты… – Катрин выпрямилась, опустила юбки. Её миловидное личико прямо горело гневным румянцем, она даже руку подняла, по-видимому, собираясь угостить бывшего кавалера хорошенькой оплеухой.

И замерла, увидев выражение его глаз.

– Не делай этого, – от спокойного, чужого голоса у неё по спине снова пополз невольный холодок. – Лучше остановись.

– Какая же ты сволочь! – и девушка, не выдержав, расплакалась. – Вот что это было? И ты ещё смел уверять меня, будто вся твоя лионская любовь в прошлом?

Ты же сама ничего не хотела слышать, подумал Шарль, а вслух сказал только:

– Извини.

Сказал, чтобы легче стало Катрин, а не потому, что чувствовал раскаяние.

– У тебя нет сердца! Уходи! – она всхлипнула, топнула ногой. – Видеть тебя больше не могу!

Шарль ничего не ответил. Пожав плечами, оставил дом и направился в замок.

Он очень надеялся, что удастся незамеченным пробраться к себе в комнату, однако в нижней зале обнаружились близнецы. Но только уже не дурачились, как обычно, метая ножи в каминную балку, а сидели за кувшином вина и переговаривались вполголоса.

Оба выглядели уставшими, постаревшими даже. А ведь им всего по двадцать пять, подумал Шарль, чувствуя, как душу заполняет острая жалость, что ждёт их в Артаньяне?

Больной отец, стареющая мать, вечные хозяйственные проблемы, постоянный страх разорения…

Ладно ещё, Поль: ему, похоже, нравится возиться по хозяйству, но вот Пьер…

Он совершенно не создан для рутинной провинциальной жизни, ему бы в армию или куда-то в этом духе, но разве Пьер оставит отца и Кастельмор? Да и где взять для этого лишние деньги?

Чёрт, как неимоверно усложнилось всё, и это несмотря на то, что Антуан, главный источник проблем, уже никогда не сможет навредить семье…

– Привет, – сказал Шарль, подсаживаясь к братьям, а они уставились на него во все глаза, потому что не заметили даже, как он появился в зале.

– Ты? – удивился Поль. – Ты куда пропал, малыш? Тебя матушка искала, да и вообще… после всего, что случилось… Ты бы не пропадал вот так без предупреждения, а?

– Я в Артаньяне был, – ответил молодой человек, потому что рассказывать о кладбище хотелось меньше всего, но и ссора с близнецами сейчас также не входила в его планы. – Навестил кое-кого перед отъездом.

– А, – только и сказал Поль, а потом не удержался всё-таки, хмыкнул. – Катрин, что ли?

– Что ли, – возможно, услышав пусть даже часть правды, брат успокоится. – Ещё какие-нибудь вопросы?

– Э-э-э… – его уловка сработала, и Поль глуповато заулыбался.

А вот Пьера провести было не так-то просто.

– Ты говорил об отъезде, – взглянул на брата пристально. – Когда?

– На днях, – юноша наполнил кубки. – Чем скорее, тем лучше.

– Понятно, – как Пьер ни старался, но вышло безрадостно. – Хотя… в принципе, ты прав. Чем скорее, тем лучше.