Инга Лис - Истории дождя и камня

А губы младшего брата между тем искривились недобро:

– Ты дурак что ли, Пьер? Неужели ты решил, будто мне так приспичило… что я, позабыв обо всём, понёсся в Артаньян, только бы трахнуть Катрин?

– Ты… – а потом до Пьера дошло. – Твою мать, прости меня, малыш. Ты… у него был, да?

– Ну да. На кладбище, – злость в глазах юноши погасла, теперь в них была только бесконечная усталость. – Я знаю, что надо было раньше навестить его… но я не мог, Пьер… мне так страшно было… Хотя я думал, что после похорон и… – тут он сглотнул судорожно, – и убийства Антуана… я уже ничего не боюсь, а вот не мог себя заставить снова пойти туда, веришь?

– Верю, – Пьер поднялся и обнял его. – Надо было мне сказать. Я бы хоть проводил. Ты… сразу нашёл?

– Да, – Шарль уткнулся брату лицом в грудь, прикусил до крови губу, чтобы только не вспоминать нагретую солнцем шероховатую поверхность креста на могиле. – Надеюсь… он услышал то, что я хотел ему сказать…

Д’Артаньян-старший только обнял его покрепче, чувствуя, как отчаянно дрожат под руками тонкие плечи:

– Конечно, услышал, даже не сомневайся. А со своей стороны… Я уже говорил тебе и повторю ещё раз: обещаю, что за могилой будут смотреть, как следует.

– Проследи только, чтоб… когда крест поставят… уже каменный… чтоб ерунды всякой не писали, ладно? – юноша вздохнул. – Имени и даты… будет вполне достаточно.

Пьер кивнул, а Шарль вдруг прищурился насмешливо:

– А что до Катрин… то это была совершенно случайная встреча. И ничем хорошим она, к сожалению, не закончилась.

– Если честно, я где-то предполагал, что ты всё-таки зайдёшь к ней, – его брат запнулся, подбирая слова. – И надеялся, что тебе… что хоть Катрин поможет тебе отвлечься.

– Банальный перепихон, к тому же не слишком удачный, – молодой человек хмыкнул невесело. Отстранился и сел, подтянув колени к груди. – Ладно, это я, скажем так… по секрету. Но если честно… Вот я уезжаю, Пьер… а с чем? Я потерял Жака, убил брата, разругался с приятелями… отца хватил удар… Даже бывшая подружка послала меня ко всем чертям. Ей-богу, я совсем не так представлял себе прощание с Гасконью!

– Поэтому я и настаивал, чтоб ты больше не задерживался здесь, – Пьер принялся откупоривать следующую бутылку. – Только не забывай писать нам, пожалуйста. Как доберёшься, так сразу и черкни пару строк, обещаешь?

– Я же уже говорил, что буду, – юноша пригубил вина. – А ты тоже пиши. Как отец, про свадьбу, как у вас с Полем дела…

– И как Жак, – совершенно серьёзно закончил д’Артаньян-старший. – Обещаю.

– Хорошо, – Шарль вздрогнул, закашлялся. – Да, вот ещё что… Мы, конечно, уже говорили об этом, но я считаю нелишним повториться.

– Ты по поводу Антуана? – догадался его брат. – Я нем, как рыба.

– Хотелось бы… прости. Я знаю, что на тебя можно положиться, но знаю также, как подобные тайны жгут душу. А потому я повторяю опять: никому, Пьер, ты слышишь, никому! Я понимаю, ты будешь скучать по мне, и тебе будет не с кем поговорить. Поль, конечно – хороший брат, но прошу тебя: ради бога, воздержись. Надо просто подождать, пока сукиного сына объявят пропавшим без вести, а затем – умершим. И проблема решится сама собой, – молодой человек помолчал и добавил с улыбкой:

– Захочешь поговорить – лучше напиши лишний раз. Я обязательно отвечу.

– Ловлю на слове, – Пьер едва сумел кивнуть – так тоскливо ему стало при мысли, что это последний их разговор по душам. – Ты… чёрт, как же я теперь понимаю твоего приятеля!

– Не надо, – юноша закашлялся снова. – Радуйся, что я уезжаю. Потому что… ничего хорошего общение со мной, похоже, не приносит.

– Буду считать, что даже не слышал этого, – д’Артаньян-старший ухватил его за плечи, встряхнул основательно. – Такими словами ты обижаешь и меня, и память о Жаке, понятно тебе?

– И ты, и Жак… вы всегда думали обо мне лучше, чем я есть на самом деле, – Шарль вздохнул. – Мне будет не хватать вас. Ты даже не представляешь себе, насколько.

– Вот это другой разговор, – Пьер обнял брата, осторожно поцеловал его в лоб – совсем, как отец. – Давай-ка ложись спать, дружок. В конце концов, есть ещё завтра: успеем не только наговориться, но и надоесть друг другу.

– Хорошо, – юноша в одно мгновение сбросил башмаки, снял рубашку и забрался под одеяло.

Стащил удерживающий волосы шнурок, тряхнул головой.

– Слушай, – улыбнулся вдруг как-то даже виновато, – ты не побудешь со мной ещё немного? Может, так я быстрей усну…

– Конечно, – мужчина взял с подоконника томик Вийона и присел на краешек кровати. – Почитать тебе?

– Не надо, – Шарль закрыл глаза. – Посиди просто так. Когда ты рядом, я вдруг начинаю верить, что всё действительно будет хорошо.

– А так оно и будет, – Пьер подвинулся ближе, стал гладить брата по голове. – Помяни моё слово.

Молодой человек ничего не ответил, улыбнулся только краешком рта.

И, засыпая, представил себе, что это Жак мог бы вот так сидеть рядом и неспешно гладить его.

И уже через несколько минут привычно провалился в сон, наполненный воспоминаниями и не менее привычными кошмарами.

Через два дня Шарль уехал в Париж.

Шарль вернулся в Париж ранним утром.

Тётушки Мари дома не оказалось, зато комнаты просто сияли чистотой. Да уж, служанка в полной мере воспользовалась отсутствием хозяина и, что называется, отвела душу…

Оставив вещи, молодой человек отправился в конюшни, потому что измотанный дорогой конь нуждался в отдыхе ещё больше, чем он сам.

Старательно объехал стороной пристройку, откуда доносился мерный стук молота, завёл Ворона в конюшню.

Конечно, это был не тот конь, на котором он приехал в Париж почти четыре года назад, но когда пришло время, юноша по привычке приобрёл лошадь такой же масти и, не задумываясь, назвал её тоже Вороном.

Он по-прежнему не мог заставить себя находиться в прилегающей к конюшне кузне дольше нескольких минут, но, как и раньше, тщательно проверял, как ухаживают за его конём.

А при малейшей возможности старался делать это сам, понимая, насколько зависит жизнь всадника от здоровья и ухоженности лошади.

А ещё он просто любил побыть среди лошадей, где никто не мог его потревожить, и можно было отдохнуть душой.

Вот и сейчас конюшня встретила гасконца тёплым сумраком, запахом сена, железа и кожи и, конечно же, самих животных.

А дежурных, кстати говоря, нигде не было видно, и лейтенант тут же отметил для себя это. Так, похоже, в его отсутствие подчинённые всерьёз разболтались, и первым делом придётся срочно заняться восстановлением дисциплины в роте.