Инга Лис - Истории дождя и камня

Он страшно испугался, что сейчас действительно произойдёт непоправимое, но, видимо, выражение его лица оказалось красноречивее. Потому что Месье вдруг отшатнулся и побледнел. А затем, всё так же не говоря ни слова, развернулся и быстро зашагал прочь.

С тех пор при виде гасконца брат короля каждый раз поджимал губы и демонстративно отворачивался. Однако Шарль не сомневался, что тот не забыл своего конфуза и не упустит случая, чтобы поквитаться за унижение, пусть даже невысказанное, и пусть даже этого никто не видел.

И вот теперь лейтенант медленно ехал по направлению к палатке, над которой развевался штандарт с лилиями, с досадой думая о том, что по какой-то нелепой прихоти судьбы исход осады может зависеть от порочного, завистливого мальчишки, считающего, что всё в этом мире служит исключительно для его развлечения.

Что он сам, пока не приедут Тревиль и король, будет вынужден исполнять любые, даже самые нелепые или неоправданные приказы герцога, и следует хорошенько подумать над тем, как уберечь д’Эстурвиля в таких неизбежных боях.

А также приложить максимум усилий, чтобы выполнить задание кардинала, ведь это – необходимое условие для безопасности Жака и, быть может, для его дальнейшей успешной карьеры тоже.

Чёрт побери, не слишком ли много сложностей для простого участия во взятии гугенотской крепости?

Он вошёл в палатку и, сняв шляпу, склонился в поклоне:

– Ваше высочество…

Кроме самого Месье здесь находились генерал-майор де Монталь и бригадир от инфантерии де Монброн.

– Вы очень кстати, г-н лейтенант, – произнёс герцог скучным голосом, едва скользнув взглядом по фигуре вошедшего. – Когда вы прибыли?

– Только что, – хочешь не хочешь, а пришлось изображать поклон. – Пока мои солдаты обустраиваются, я посчитал нужным доложить о прибытии.

– И это правильно. Потому что уже завтра ваши мушкетёры будут нужны нам, – Месье поманил его длинным холёным пальцем. – Взгляните сюда, сударь.

Шарль подошёл к столу, однако остановился у его противоположного конца, рядом с де Монталем.

– Де Монброн, посвятите лейтенанта в план завтрашнего сражения, – сказал герцог, а гасконец насторожился: так-так, значит, Месье решил предстать перед своим братом героем, увенчанным военными лаврами… а расплачиваться предстоит солдатам, в том числе, и его мушкетёрам.

Это заставило юношу максимально собраться и выбросить из головы все размышления о наклонностях герцога.

– Итак, – сказал между тем бригадир, неприязненно поглядывая на гасконца, – атака на город будет производиться с трех сторон. Первая – справа от моря в направлении городского района Вик, вторая – слева, со стороны ворот Порт Мобек, и, наконец, третья будет направлена на башню Шен.

– Какое из направлений главное? – спросил Шарль.

– Его высочество считает, что следует ударить по башне Шен. Потому что она даёт прямой доступ в город.

Что ж, всё понятно: идея принадлежит герцогу. Но вот только зачем интересуются его мнением?

– А я бы не спешил, – возразил вдруг де Монталь. – Башня хорошо защищена угловыми укреплениями – видите, как удачно расположены равелин и гласис? Взять её будет непросто.

Ага, так значит, между этими троими единство мнений отсутствует. Монброн готов поддержать Месье, а вот Монталь более осторожен, но открыто возражать тоже не решается. И явно не прочь сделать это руками лейтенанта мушкетёров.

Шарль снова склонился над картой. Конечно, благодаря бумагам кардинала, он давно уже назубок выучил особенности местности, однако демонстрировать подобную осведомлённость не стоило.

Краем глаза отметил, как брат короля подвинулся к нему поближе, а затем и вовсе встал за спиной.

Твою мать…

Стиснув зубы, чтобы только не выказать своего раздражения, молодой человек заговорил ровным голосом:

– Вы что-то путаете, Монброн. Должно быть, его высочество имел в виду крепость Св. Николая, и это действительно было бы отличным решением.

– Св. Николая? – переспросил изумлённый бригадир, а принц, придвинувшись ещё ближе, словно невзначай положил руку юноше на плечо:

– Ну-ка, дайте взглянуть…

– Крепость расположена выше самой Ла-Рошели, – пояснил гасконец таким тоном, будто всего лишь хотел напомнить Месье его собственные размышления. – Как только мы захватим крепость, её пушки можно будет тотчас повернуть против города. Наблюдая за передвижениями осаждённых, наши артиллеристы быстро заставят замолчать огневые точки врага.

Вот интересно, почему он так по-разному реагирует на близость д’Эстурвиля и брата короля? Ведь тот, по сути, вполне привлекательный юноша, а у Шарля так давно никого не было, что прикосновение мужских рук однозначно должно было подействовать возбуждающе, и уж никак не наоборот…

О чём я думаю, чёрт побери, с досадой сказал себе лейтенант и аккуратно высвободил плечо из-под ладони принца.

С минуту они с герцогом смотрели друг другу в глаза: гасконец – холодно, однако спокойно, Месье – с удивлённым раздражением.

Но вот, наконец, принц первым отвёл взгляд.

– Монталь, – сказал он, – командующего артиллерией ко мне. А вы, г-н д’Артаньян, ступайте и ждите наших дальнейших распоряжений. И подготовьте своих людей. Я думаю, они будут рады принять участие в таком важном сражении.

– О, да, – Шарль поклонился, однако протянутой для поцелуя руки демонстративно не заметил. – Я просто уверен, что мои люди, как и всегда, покажут себя с самой лучшей стороны. Буду ждать ваших распоряжений.

И, не дожидаясь ответа, вышел.

Утром следующего дня начался яростный артиллерийский обстрел, уничтожавший батареи противника одну за другой. На крепость Св. Николая обрушился адский огонь. В течение тридцати шести часов грохот взрывов и залпов, производимых двадцатью батареями со стороны королевской армии, раздирал воздух.

Штурм крепости был осуществлён совместными силами войск короны, королевского полка под командованием бригадира от инфантерии г-на де Монброна, отряда из трёхсот гренадеров и ста мушкетеров во главе с д’Артаньяном.

Ла-рошельцы сопротивлялись, бросая фугасы, горящую смолу и стреляя из мушкетов, однако им пришлось отступить перед неистовством атаки.

Обессилевшая крепость выбросила белый флаг.

К вечеру Жаку удалось улизнуть из лагеря, гудевшего после победы, словно встревоженный улей.

Самые бесшабашные собрались отмечать это событие, самые бывалые, пользуясь возможностью, отправился спать, нескольких человек, впервые принявших участие в бою, жестоко рвало на околице лагеря.

Сам бой, как ни странно, не произвёл на молодого лионца ожидаемого впечатления.

Он переживал, сумеет ли сориентироваться во всеобщей кутерьме, и хватит ли у него духу по-настоящему проткнуть шпагой живого человека. Или застрелить… хотя стрелять, конечно, намного легче, чем чувствовать, как твой клинок неумолимо входит в живую плоть.