Инга Лис - Истории дождя и камня

– Слушай, – сказал между тем Шарль и улыбнулся растерянно, – откуда ты такой взялся на мою голову, а?

Тогда д’Эстурвиль снова подошёл к нему. Забрался обеими рукам под рубашку, потому что вдруг ужасно захотелось ощутить под ладонями не ткань, а именно голую кожу спины и бёдер, притянул к себе. Встретился взглядом с улыбающимися глазами д’Артаньяна, улыбнулся в ответ:

– Из Нанта. Ну, или из Лиона, как тебе больше нравится. А ты рад?

Шарль перестал улыбаться. С минуту молчал, слушая, как тяжёлыми, резкими толчками бьётся сердце кадета, а потом привстал на цыпочки и легко коснулся его губ:

– Ты и сам знаешь ответ. Я действительно рад. А теперь идём. Нам не стоит опаздывать.

…

Через несколько дней к месту военных действий прибыл Людовик.

Д’Эстурвиля самым безжалостным образом разбудил де Террид, когда молодой человек наслаждался крепким предутренним сном. Забрался к приятелю в палатку и стал бесцеремонно трясти за плечо.

– Вставайте! Ну, сколько можно дрыхнуть? Приближается король со своей свитой, лейтенант объявил общий сбор!

– Лейтенант? – Жак сел резко и принялся тереть глаза. – Здесь был д’Артаньян?

– Да при чём здесь д’Артаньян? – приятель взглянул на него с явным сочувствием. – Я ему про короля, а он… вот уже не думал, что вы позволите какому-то гасконцу так запугать вас!

– Я буду готов через десять минут, – Жак благоразумно решил не развивать дальше тему о командире. – Где нас собирают?

– На равнине, к востоку от крепости, которую мы взяли на днях, – де Террид направился к выходу, однако на пороге остановился и сказал с улыбкой:

– Буду ждать вас уже там. А на мои слова не обижайтесь. Я в первый год службы тоже бегал от нашего лейтенанта, как чёрт от ладана.

– Не сомневаюсь, – в тон ему хмыкнул Жак, и де Террид, довольный установившимся взаимопониманием, наконец-то оставил своего друга в покое.

Он успел вовремя.

Построение уже заканчивалось, и лейтенант как раз дошёл до последних рядов шеренги, где, согласно уставу, полагалось стоять кадетам.

Остановился перед запыхавшимся лионцем, окинул цепким, внимательным взглядом.

– Шляпу снимите и держите под мышкой, – произнёс негромко. – Короля принято встречать с непокрытой головой.

И улыбнулся глазами:

– Соня…

От этого одного-единственного едва слышного слова на душе у Жака вдруг сделалось неимоверно радостно, прямо до одури.

Он с трудом удержался, чтобы не улыбнуться в ответ, стащил поспешно шляпу:

– Виноват, г-н лейтенант, исправлюсь.

Д’Артаньян ничего не ответил, двинулся в обратном направлении.

…

Долина, где выстроились войска, была довольно широкой и без труда вместила всех. Первыми стояли гренадёры, затем – артиллеристы, в центре – мушкетёры, замыкала построение пехота.

Учитывая то, что ожидали самого короля, мушкетёры, вопреки своему статусу, были не верхом и с непокрытыми головами.

Хорошо, что сейчас раннее утро, подумал Жак, поглядывая на встающее солнце: потому что в противном случае, попробуй выстоять на жаре без головного убора несколько часов кряду!

А из-за поворота дороги тем временем показалась кавалькада. Довольно скоро она приблизилась настолько, что д’Эстурвиль без труда смог разглядеть короля в мушкетёрском плаще, а рядом с ним – кардинала, одетого в красный плащ гвардейца. Из остальных юноша узнал ещё королевского фаворита Сен-Мара, разряженного, словно павлин, а также герцога Орлеанского. Лицо у Месье было сонным и крайне недовольным, ведь ему, чтобы встретить брата, как того требовал церемониал, пришлось не только встать ни свет, ни заря, но и ехать в соседний город.

Основную часть кавалькады замыкали швейцарцы и пятьдесят мушкетёров во главе с капитаном де Тревилем.

Хвост королевского кортежа терялся за холмом, и лионец перестал напрягать глаза, потому что самое интересное он уже увидел.

Да и особого трепета при мысли, что на него сейчас будет смотреть сам король, он тоже почему-то не ощутил. Куда большее волнение вызывала фигура лейтенанта в праздничном камзоле и шляпе с развевающимися белыми перьями, и молодой человек сосредоточил всё своё внимание на ней.

Когда кортеж подъехал совсем близко, в стороне весело грохнула пушка, потом – ещё и ещё. Швейцарцы и мушкетёры чуть отстали, а король в сопровождении кардинала, Месье и Тревиля проехал к центру долины.

Естественно, он направился прямиком к мушкетёрам, которые, как известно, всегда пользовались его особой благосклонностью.

Тогда д’Артаньян сделал шаг вперёд и, обнажив голову, скомандовал, легко перекрыв голосом шум, который невольно издавало такое количество скопившихся в долине людей и животных:

– Мушкетёры, равняйсь! Смирно! Его величество, король Франции!

Жак снова поразился чистоте и мальчишеской звонкости его голоса; по спине у него побежали мурашки, и он едва не пропустил момент, когда вместе со всеми следовало крикнуть троекратное «ура».

– Подойдите, г-н лейтенант, – произнёс, между тем, Людовик, и Шарль, оставив своих солдат, приблизился к королю и его свите.

Снова поклонился, а потом поднял глаза, спокойно выдержав пристальный взгляд монарха.

В короле гасконец, прежде всего, уважал умение вовремя прислушаться к разумному совету, а будет он исходить от Тревиля, кардинала или ещё кого-нибудь – неважно.

Во всём остальном Людовик казался ему самым обычным, довольно несчастливым человеком, личная жизнь которого вынужденно выставлена на всеобщее обозрение.

Он представил себе, что было бы, если бы вдруг кто-то узнал о его отношениях с д’Эстурвилем, и невольно поёжился.

– Мы даже не спрашиваем, как вели себя наши мушкетёры в последнем бою, – со слабой улыбкой сказал в этот момент король. – Потому что уверены: по-другому и быть может.

– Ваше величество, как всегда, правы, – всё так же спокойно подтвердил Шарль. – Я ни в коей мере не хочу умалить достоинства остальных рот, но ваши мушкетёры действительно дрались в первых рядах.

– Вы обязательно составите для нас список тех, кто сражался особенно храбро. Какие потери понесла рота?

– Погибших нет, раненных – двенадцать человек. Из них по-настоящему тяжёлых – пятеро.

– Всего? – удивился король. – Из ста человек? Да вы просто кудесник, г-н д’Артаньян!

Слава богу, что никто не погиб, в очередной раз подумал гасконец и позволил себе слегка пожать плечами:

– Солдаты, конечно, должны проливать кровь за своего короля, но мне кажется, куда больше пользы они смогут принести, будучи живыми и невредимыми.

Людовик важно кивнул, вроде бы соглашаясь, кардинал улыбнулся краем рта, а Месье вдруг тронул пятками своего коня, поравнявшись с братом.