Инга Лис - Истории дождя и камня

– О, – казалось, кадет вовсе не удивлён. – Рад знакомству.

Какая сдержанность – интересно, он всегда такой?

– Взаимно, – гасконец едва заставил себя говорить вежливо, но при этом равнодушно, чтобы ничем не выдать своего интереса. – Знаю вашего дядю, он весьма достойный человек.

– Благодарю, – молодой человек позволил себе улыбнуться краешком рта. – Это действительно так.

– Д’Эстурвиль, – д’Артаньян-старший увидел, как вспыхнули у Шарля глаза, – дело, собственно говоря, вот в чём. Мой брат едет по делам в Лион, и я подумал, что вы, возможно, захотите, передать с ним несколько строк для своего дяди. Что скажете?

– Благодарю вас, потому что он, наверняка, переживает, как у меня обстоят дела, – а потом лицо кадета стало растерянным. – Но только… у меня нет при себе письменных принадлежностей…

– Можете воспользоваться моими, – Шарль подвинул чернильницу и вытащил из вороха бумаг чистый лист. – Садитесь. Но только пишите быстро. И несколько строк, не больше – думаю, вам не надо объяснять, почему.

– Конечно, – лионец присел за стол и, склонив голову, застрочил по листу.

Со своего места Пьеру было хорошо видно, что почерк у него твёрдый, почти ровный – вероятно, под стать характеру. А потом он перевёл взгляд на младшего брата и увидел, что тот наблюдает за своим подчинённым и улыбается.

Гасконец вздохнул невольно: как же редко он видел в последние годы такую счастливую улыбку!

Лейтенант уловил этот его вздох и обернулся. Спросил одними губами:

– Ну, доволен?

– Главное, чтоб ты был доволен, – хмыкнул Пьер. – Шарль, не дури, а? Ты знаешь, о чём я.

– Потом, – бесстрастным голосом отозвался его брат. – Напиши мне, что ты думаешь по этому поводу, хорошо?

– Обязательно, – совершенно серьёзно пообещал д’Артаньян-старший, но потом снова не выдержал. – Малыш, да о чём тут ещё думать?

– Вот, – прервал их препирательства д’Эстурвиль и протянул Пьеру сложенный вчетверо листок. – Заранее благодарен вам, сударь.

– Г-н лейтенант! – в этот момент в палатку просунулась голова Сен-Симона. – Вас срочно вызывают! – он сделал значительную паузу и закончил с придыханием:

– Его величество!

– Ого! – сказал Пьер, однако Шарль отреагировал на удивление спокойно:

– Буду незамедлительно. Прикажи подать коня.

А потом повернулся к брату и развёл руками:

– Видишь? Тебе и вправду повезло, что ты не только отыскал меня, но мы ещё успели поговорить. Потому что… даже не знаю, когда я вернусь с этого совета. А где, кстати, твоя лошадь и все вещи?

– У конюхов, возле заставы, где же ещё. Я уеду сам, нет нужды провожать меня, – возразил Пьер, а лионец предложил вдруг:

– Г-н д’Артаньян… Если позволите, я могу проводить вашего брата за пределы лагеря и проследить, чтобы охрана выпустила его без осложнений.

– Не стоит, – но потом юноша махнул рукой, потому что знал, как придирчив бывает король. – Ладно, бог с вами, обоими. Но только не задерживайтесь, д’Эстурвиль, потому что в самые ближайшие часы, возможно, нас ожидает атака, а к ней следует подготовиться. Пьер, будь острожен в пути.

– И тебе удачи, – пробормотал тот, а Шарль, сжав крепко на ходу его руку, быстро вышел из палатки.

…

Жак с Пьером остались одни.

Ни тот, ни другой не спешили оставить палатку.

Юноша рассматривал сухое и жёлчное лицо брата своего лейтенанта, думая о том, насколько они разные.

А может, всё-таки похожи?

Ведь Жак почему-то, едва увидев в палатке приезжего дворянина, сразу понял, что это – один из братьев д’Артаньяна…

Хотя тот был гораздо выше лейтенанта и шире его в плечах, но при этом лица обоих гасконцев имели одинаковый орлиный профиль, и у них одинаково насмешливо щурились глаза.

И выражение этих лиц было одинаково-злое, правда, когда Пьер д’Артаньян смотрел на младшего брата, эта насмешливая злость уступала место нежности, и не было сомнения в том, что Шарль значит для него очень многое.

Да и в голосе самого лейтенанта, когда тот обращался к Пьеру, сквозили похожие нотки, свидетельствующие о том, что они по-настоящему близки.

Гасконец, в свою очередь, пытался понять, чем же, кроме внешности, этот парень смог так увлечь его брата.

Он, конечно, и впрямь поразительно похож на погибшего кузнеца – даже не по себе становится, когда смотришь в эти такие знакомые глаза, – но ведь одной внешности мало.

Брат всегда отличался повышенной требовательностью к людям, а это значит, что Жак д’Эстурвиль должен обладать по-настоящему сильным характером.

Как там говорил его братец?

Упрямый и держится с таким спокойным достоинством…

Возможно.

А ещё – чертовски проницательный: редко кому вот так запросто удаётся разгадать, что на самом деле на сердце у Шарля.

А кадет, словно в подтверждение всех этих мыслей, спросил вдруг:

– Сударь, могу я поговорить с вами? Я не отниму у вас больше нескольких минут, а затем провожу до постов, как и обещал.

Он знает, что я в курсе их с Шарлем истории – Пьер почему-то не удивился вовсе. Наоборот, подумал, что в обществе лионца, хотя он и видит его впервые в жизни, ему почему-то донельзя спокойно. Как будто они с парнем давние друзья – а ведь их у него, на самом деле, и не было никогда… кроме младшего брата…

Когда-то Шарль считал, что Пьер мог бы подружиться с кузнецом из Артаньяна – но не сложилось; и мужчина до сих пор испытывал угрызения совести, что не поддержал брата, когда тот хотел забрать друга с собой в Париж.

Так может быть, он хоть теперь сумеет помочь Шарлю в отношениях с этим пареньком, потому что просто невозможно смотреть, как мальчишка тоскует и терзается чувством вины.

– Что тебя интересует? – спросил он, а Жак только головой покачал:

– Вы ведь знаете обо всём, верно?

– С чего ты взял? – д’Артаньяну-старшему невольно захотелось проверить, до каких границ может дойти проницательность кадета.

– Я видел, как он смотрит на вас, – пояснил д’Эстурвиль. – Мне кажется, если у него и есть настоящий друг, то это именно вы.

– А я видел, как он смотрит на тебя, – хмыкнул Пьер. – Уяснил?

Жак почувствовал, как на скулах у него проступает румянец:

– Вы уверены?

– Более чем. Но если честно, то я не завидую тебе, парень. Знаешь, какой у него характер?

В уголках рта молодого человека пролегли упрямые складки:

– Знаю. Но только… разве это повод отступить?

– Смотря, для чего мой братец нужен тебе, – гасконец поднялся, набросил на плечи плащ. – Так о чём ты хотел меня спросить?

– Не знаю, – Жак поднялся следом. Потёр задумчиво переносицу. – Наверное, уже ни о чём. Наверное, Шарль… г-н лейтенант… должен сам рассказать обо всём.

Д’Артаньян-старший вздохнул:

– Ты только не дави на него, ладно? Это единственное, что я могу посоветовать. Конечно, у него очень скверный характер, но дело не только в этом. Просто есть вещи, о которых тяжело говорить даже по прошествии многих лет. Но если он действительно так нужен тебе, ты поймёшь.