Петр Альшевский - Блокноты Гоа

Музей социалистического искусства.

Йогу рекомендовано жениться?

Для идущих на самоубийство океан сегодня закрыт. Распоряжение Балансировщика Звезд, им скажите.

Приготовленная на четверых утка потребовала чтобы пятым мы пригласили Че-Че.

Внутренний компас на супермаркет.

Гоа заполняется стремительно атакующими ящерами, Муравей Хименес ревет, что ему откусили обе руки.

Разделенные океаном выстреливают ищущими взорами.

За нее не скажу, а я ее вижу.

Виллемина Илпац, я держался за твою ногу в бурю, очищающую палубу. Нас в пучину не унесло, но любви между нами тогда не возникло.

Познание допускаю поэтическое.

Выглядывая из-под развалин храма меня не увидишь. Посещение святых мест в моем графике не значится. Я вместе со шляпой не рухнул, уединенно стою и моя шляпа на мне, из-за темного дома на меня надвигается стена сладкого песка, она из пустыни, в которой я погибал и грешил, меня испытывали на предел человеческого обезвоживания, получаемые данные передавались для обработки в университет Боба Болла, отходящим к предпочитающему гиперболу Абсолюту, я потянул руку к горлу симпатичной мне ученой леди. Сжатие ее возбудило. За нехваткой воздуха это водится.

Девять дней ты ни капли воды. Эрекция у тебя невозможна.

Не переживай. Кредит на воплощение женских мечтаний у меня неограниченный.

Туча по краям белая.

Малочисленная группа воинов света умудряется окружать.

Болонка Размером с Вагон тучи побаивается. Противоположность телу – душа? Жировые отложения в ноль. Засыпанным щебнем, исторический курган я уже сегодня. У моего вигвама я вам, собиратели фольклора, клянусь – конопля однажды сама выросла.

Привезенная курьером провизия на мой средний нюх подтухла. Спаситель карри приступает к реанимированию.

Носки уплывают, чего-то не тонут, над ним колдовал посвященный Суринган.

Ладонь похлопывает по печени.

За победивших националистов бокал рома не подниму.

Пробившееся сквозь асфальт Дерево Будущего Пожара покрыло трещинами всю дорогу до Хайдарабада.

Суринган и Риган. Состояние осознанности поддерживается кем-то одним. Говоря о комфорте, засунули под вжимающий плед, подышать в зараженную рощу не выпускают, наклонившийся лайя-йог Риган находился под наблюдением Христо.

О вошедших в прогретую палату он пробурчал, что их не отличишь от пришельцев из Войны миров Уэллса.

Медитация помехи не устранила.

Изображение действительности рябит.

Мы и прочим земляне восславим тебя, Христо, как Напавшего на Напавших.

Вламывание коленями в конструкцию балкона колени, дэва-дэхам, дэва-дэхам, укрепляет. Перевозчиков мяса задумано остановить лежащим на трассе мною. По отбивной на человека наши требования.

Шулян Хэ.

Конфуций-старший?

Натягивание лука.

Дао?

Помойная урна ваятеля Шугутангао. Заказ пятизвездного отеля его не оскорбил, выплаченный за согласие задаток возврату, он настоял, не подлежит, в законченное произведение поиск зачастую не выливается.

Десерт из опилков.

Мозг дымится, а ничего не пришло.

Творческие муки должны быть оплачены. Что, не запуск процесса примерно столько не пожалеете? Данную сумму мне, пожалуйста, чистыми, без налогов. После успеха моей токийской выставки бесплатно я не напрягаюсь, если только с обворожительными девушками, желающими прикоснуться к плоти фактически высшего существа. Создал ли я что-нибудь в память о перенасыщенном удовольствиями пребывании в японской столице? «Погибающий фаллос Йошихиро Тэйдо». Заказ главной канберрской библиотеки. Повседневность ровных дождей. Сигарета намокать не собирается, устойчиво сохраняет изумляющую меня сухость, престарелая проститутка опускала мою голову в ручей, она ли меня к нему приволокла? Нахлебавшись воды, я закашлялся, пришел в себя, женщины у меня не было со спонтанного отхода в подворотню пыльного египетского Мемфиса. В туалет не захотел, на сексуальное везение не рассчитывал, прикоснуться к задвинутой святыне подсознательно потянуло.

Труба, заканчивающаяся нечистотами.

Соскучившаяся по тактичным мужчинам Нефсиида Балах.

Она садовод. Занялась устройством у источника удобрений, добилась впечатлившей меня красоты, вялое течение незаметно перешло в вихрь.

Блокнот №3

Песня вьется змеей, у засыпающей и просыпающейся певицы мои шестьдесят евро. По гудку на работу. Заводской предок Христо привиделся ему развлекающимся в кабаре Витри-ле-Франсуа. У фуражки светлый верх. Отрубившийся господин с прижатым к цементному полу подбородком, морской офицер, я думаю.

Не те цифры нажмешь – Сушилле позвонишь.

Цветок с комом земли выкопает и возле него посидит, Хасана Лечо просила о шоколадке, а он ей джапа пушту, китайскую розу.

Заказать в кондитерской торт предложение задвигаемое.

Мелвину «Загнанному» Пилсу я бы шоколадный с бренди.

Любовь к проститутке его чуть не разорила. Чтобы выкупить ее у сутенера, он продал акции IBM и коллекционную метлу первого манчестерского дворника. Далее карточные долги. Шестнадцать тысяч тому, четырнадцать тому. Тридцать отдал, девяносто еще висят, но офтальмолог Чикерс готов подождать, головореза Пянхуа не присылать, за одну игру столько она просадила. Чопорными манерами и рассказом о текущей в ней крови герцога Уинбери втерлась в респектабельный круг, стукнув кулаком по столу, настояла на гигантских ставках, отчаянная попытка вырваться из нужны ничем хорошим не увенчалась. Благосостояние пришло к ней само. Умопомрачительной доплатой за восхитивший Пилса минет.

Поспешаем купаться под током.

Бутылку об мою голову не разбивай, банку, если есть настроение можешь об нее сплющить.

На Кубинца кажется Кубинца не греши. Не стал бы он качели срезать.

Граница девяти тормозов.

С заманивающим меня бедуином общаюсь без воплей, через пустыню я все равно приду в Индию,

движение грузовиков здесь запрещено, ну не надо сюда ехать, тем паче на угнанном.

Для кустов у меня сигарета с бомбейской. Че-че говорил, что в открытую ее курить – данный регион оскорблять.

Речка. Быстро текущая речка

Заторможено срываюсь смотреть, куда же она течет, угощение персиянки не жуется.

В упор на пальму.

Меня пугает убивающий порыв, ее подвигал и не сломал, от фонаря мне свет для дороги вперед,

луна прорезает пляжный зонтик, задержался я сегодня с лежанием над песком.

Пластиковый стакан с московской вестью.

Водку мне налили столичную, почему не в хрусталь, вызнавать подожду.

Дна бассейна не достигнуть, ноги, стремясь вниз, не касаются.

Позже понял, что они были отдельно от всего остального.

Что с количеством вдохов, не частишь?

Он не разбит, только погас, звезды создают достаточно проходимости по закоулкам разящим.