Петр Альшевский - Блокноты Гоа

Для последующего съедения он усаживал в микроавтобус прельстившихся его фотокамерой девушек,

я им сказал, кто он есть.

Топ-моделями с ним не станете.

Гомон за спиной, если я не выпью, начнет меня раздражать.

Нагретый ладонью ром вливается неостановимо.

Рубка на длинных мечах, оргазменные стоны с замедленным проигрышем звука, гомосексуальная запись включена без уведомления.

За ром дополнительная плата. На это сборище мы по ошибке.

Вода в бассейне закипит.

Подобные розыгрыши, не волнуйтесь, уже не в ходу.

С рюкзаком в два своих тела Асселайн зашла переночевать и, будучи узнанной Хименесом, попала в его муравьиные объятия.

К арья-самадж вы как?

Не мое, детка, учение.

Занявшийся приготовлением обеда Облезлый Оборотень. Дыню ты головой не раскалывай, перемешанной с твоими мозгами не вызовет она аппетит.

Скончался, засовывая в себя гору недоваренного басмати.

Над сварщиком салютом беззвучные искры.

Грибы мы собирали вчетвером и трое вернулись.

Тяжелый Боксер доводит до кондиции коктейль, делающий его грозно мерцающим спутником планеты Сатурн.

Горная дорожка для туристов не осквернит наши стопы. Наискосок попрем.

С кульком петард поросенок Фрикбрик мимо нас ветром.

Заныла печень, не налезли кожаные штаны.

Для спокойствия сознания отход от Бога рекомендуется постепенный.

Втянув воздух, приступай к распознаванию. Небо покрывается символами чумы и ванили. Сандалии с прилипшей горевшей кожей я надену после вознесение полуторачасовой молитвы за прежнего обладателя.

Кубинец кажется Кубинец оформляет кредит. Я, видимо, чего-то не понимаю. Исключительно в учреждении Клевый Банкир ему могли предоставить.

Имеющее круглую форму уходит, имея.

Лепешка дышит. Ближнее море привычнее называть океаном, на троекратные омовения Че-Че со следующей луны.

Моя жизнь продлится до вспышки в алтаре моей плоти.

Умирающие чувствуют прикосновение лисьей шерсти, темноватый колодец является общим для всех, имуществом Освальдо Ноттингема завладеет его недобрая мать.

Пристроившийся на высоком заборе Че-Че на задаваемые ему вопросы не отвечает. Недостижим он для слов и хлопков.

Идущая в атаку кавалерия.

Отложение солей, солевые шпоры, гусарами такими мы будем.

Маленький принц сказал, поглядим.

С плеч стекает, а волосы сухие. Более широкополую шляпу мне надлежало надеть. До Москвы зернышки не докатятся.

В передвижной лаборатории связи я ездил по третьему кольцу, в машину меня посадили, мне думается, насильно.

Че-че сорвал и сжевал. Ему говорили, что это не фрукт, но он стал сыпать изречениями из Яджурведы, и от него отстали.

На его гашишной трубке фирменная надпись Пираты Карибского Моря. Да будет тебе нас дурить, не может Дисней таким торговать.

Оглушающее завизжав, опустила голос до ровной нежности. Мелодия какая-то славянская.

Свечи на взлет.

Пробитая крыша храма дымится.

Махила с могучими бедрами, на узкой дорожке мы не разойдемся, продернутым возбуждением, я бы и на шоссе тебя остановил.

Хелло. Намаскар.

Ювелир привстал, приятное его ждет не то,

мы не у него подарки покупать, мы ему самому подарить.

Принимай ломкую мухобойку из антикварного. Для убийств ее не используй, рассыпется она.

Удовлетворенность без спокойствия. Тоже зеленая. Изначально намеревался на травку, а опустился на скамейку, на ней выцарапаны инициалы Иисуса Христа – это не он, его свинские последовали, думаю, постарались.

К урагану мы не готовимся. У валяющихся без нижнего белья загар недочетов не имеет.

Улетевший орел.

Ящик, утащенный им в когтях, назад он не доставит.

Освальдо Ноттингем настаивает, что в нем только ноты Перселла и были.

Руку я не забуду, она у меня не протез, отстегиваемый и оставляемый у накачавшей тебя зрелым вином женщины стойких неизменных желаний, стремление к проникновению в ткань концептуальных пианистов я бы в ней не пробудил.

Примитив сладкозвучных аккордов.

Некурящий Абрам не настроился.

Вспомни свою жизнь и понесется, изломанными пассажами посетителям по ушам, но души должны проникаться, напряжение участия в дерганом вращении планеты выдернет из трясины уверенности в отсутствии какого-либо смысла, закатавшиеся в голове камни подавят объедающих разум крыс, опечатанное вместилище внутреннего сияния распарывается двигающимся дальше гвоздем.

Обувь для танцев я не принес. Выдайте мне пару, снятую с натанцевавшегося до смерти германца.

Нет, сейчас для меня нигде не душно.

Замороженный в морге Рупрехт, аудитор из Магдебурга, Гоа бы, разумеется, полюбил, но он не успел.

Обмениваемся с компаньонами о циклоне. Принюхиваемся к доходящей под крышкой рыбе. Спиливаемое дерево обрушиться по прикидкам на домик, нашего чуть левее. На лежаке повышенного комфорта попал в водоворот, Болонка Размером с Вагон, поднимая волны до потолка, плывет меня вызволять.

Солнце стреляет в стекло ненавидящего его раллиста, после финиша он на фото без кубка.

Состязались джентльмены с отличиями. Фара разбита в лучшем случает пьяным главным арбитром.

Пересечение дорожек лысого сквера. С вполне счастливой без меня Дженни у меня там было назначено

Биение сердца набатом. Я, оказывается, жив и мне это нужно себе в плюс.

Освальдо Ноттингем взял покататься машину скорой помощи, бросил ее за поворотом, мне думалось, кататься ему дольше не надоест.

Про Гавайи рассказывать не спеши, от криков совы уши еще не отдохнули.

Спасибо за покупку, мне говорят.

Уговорили приобрести гороскоп на языке то ли венских домохозяек, то ли тевтонских рыцарей.

Газетчика зовут Кишор, на пляж он ходит в очках своего старика, глазеть на дам ему запрещает религия, а в очках они расплываются.

Договор аренды хозяин не продлевает. Надлежит озаботиться, куда нам съезжать.

А мы по договору живем?

Рубиновый апельсин, сок для где-то задержавшейся Дженни.

Взбитый океан.

Выход Амриты.

Дыхание будет учащенным.

Восстанавливаюсь молочными снадобьями, Болонке Величиной с Вагон кричу из окна в нем для переглыдываний не появляться.

Тинга, девушка Винга.

Компактный сверток оттянул ее руку. Доставить мне золото разве обещали?

Расхожее понимание любви уживается в покореженном разуме с неприемлемостью долгих ухаживаний. Опаздывающие звезды позволяют главенствовать темени.

Слушать транс Дженни меня не выманит, проникновение через заднюю дверь не привлечет.

По желобу катится сотня камней, из ночных клубов сбегаются жаждующие подставить свои головы.

Подышим методом Удджайи.

Светящийся за шторой экран, шепот узнаваемого голоса. Заказывать по телефону упаковку пива с великим моголом тебя, Христо, равняет.