Мария Текун - Жизнь Лунгиных. Семейная сага

– Катерина, слышь, к тебе сам президент обращается! – намекнул ей Вова, что пора бы и помолчать, хоть немного.

– Иду, иду, только мне еще нужно было, чтобы кто-нибудь ведро вынес, а то…

– Да помолчи ты уже, – махнул он на нее рукой, а она только рассмеялась в ответ.

Ну, что с нее возьмешь.

Семейство расселось на диване перед телевизором и за накрытым столом, внимая словам главы государства скорее по традиции, чем из каких-то иных соображений.

Анечка тихо отправилась выносить мусорное ведро. Смутно было у нее на душе, смутно и как-то безрадостно. Праздничный ажиотаж подменял собой то детское ощущение праздника, когда радостно неизвестно от чего, и легко на душе, и весело, и хочется смеяться без причины, и бегать, и восклицать, и удивляться. Анечка вспоминала свои новогодние праздники, где у них с мамой были свои особые порядки и традиции, как выбирали друг другу в магазине наряды на вечер – пусть не шикарные, но обязательно новые, как клали подарки под елку, как зажигали свечи, как желали друг другу того, что могут пожелать только самые близкие люди, которые знают тебя всю жизнь, и это потом непременно сбывалось, как гуляли в заснеженном парке, размахивая бенгальскими огнями или шли навестить какую-нибудь мамину подругу. И все это было спокойно, и тихо, и без суеты. Настоящий домашний праздник, с мандаринами и конфетами из коробки в виде деда мороза или кремлевской башни с курантами, с запахом елки и снега…

Аня вышла на улицу в одном платье и в туфельках. Свежий снег ложился на расчищенные тротуары, обновляя старое, уходящее, словно перелистывая исписанный тетрадный листок, чтобы на другой, чистой стороне написать совершенно новую историю или сказку. Сказку о том, как одна принцесса повстречала однажды своего принца, и стали они жить долго и счастливо и только вдвоем в высоком тереме с окнами на восток…

– Анечка! Дорогая моя! Ну, где же ты ходишь? Мы тебя совсем потеряли! – воскликнул Борис, едва она вновь появилась на пороге.

Она улыбнулась:

– Да я вот – ведро выносила.

– Ну, какое ведро! Куранты бьют!

– Скорее, скорее, шампанское!

– Ура! Ура! С Новым годом!

Выпили шампанского, закусили и разговор потек в более размеренном русле. Теперь пришло время поделиться новостями и узнать, как живут другие.

– Давай, Борька, рассказывай, где такую красавицу отхватил? – первым делом набросилась на Бориса сестра.

– Ладно, успеется, – отговаривался он, – вы-то сами как? Я ж не знаю ничего, два года кроме казармы ничего не видал.

– Ой, да ладно, – лукаво взмахнула рукой сестра, рассмеялась. – Не видел он, – сказала и посмотрела на Анечку, подмигнула. – А мы что, мы в деревне живем, в этой глухомани, как в ссылке. Скажи, Вов?

– Да я не знаю… Мне вообще там нравится.

– Хозяйством не обзавелись еще? – спросил отец то ли в шутку, то ли всерьез.

– Каким-таким? – не поняла Катерина. – Коровами что ли?

– Ну, зачем коровами. А пару курочек-то можно было завести, да пару кроликов, огородик, – сказала Валентина Матвеевна. Она скучала без земли, на которой выросла.

– Мам, скажешь тоже, еще скажи Ноев ковчег соорудить. А ухаживать кому? На работу каждый день таскаемся за тридевять земель, не до жиру – быть бы живу.

– Все равно подспорье. В своем доме жить и укроп на базаре покупать?

– Я, если честно, сплю и вижу, когда этот наш дом снесут, наконец. Папочка нам удружил, сослал на Колыму, целину поднимать, – засмеялась Катерина. – А, папочка?

– Ничего, пару лет прожили и еще проживете, зато квартиру дадут отдельную, можно и потерпеть.

– Ничего себе пару лет! У кого год за два, а у тебя все наоборот – пятый год уже пошел, то есть – прошел! – Катерина сама рассмеялась, как пошутила. – Давайте выпьем за счастливый Новый год! И чтобы у всех сбылись их мечты!

Борис подумал, что это было бы очень кстати, чтобы их мечты сбылись. А мечтал он о том, чтобы выйти, наконец, на работу, заработать много денег и снять им с Анечкой отдельную квартиру. У сестры вон дом – отец на свадьбу подарил – пусть в пригороде, но свой, отдельный. Сам себе хозяин, живи – не хочу, а тут…

И Катерина еще чем-то недовольна, пусть и в шутку, но в каждой шутке есть, как говорится, доля правды. Отец им и деньгами помогает… А к Аньке только со своими разговорами дурацкими лезет, все как будто чего-то допытывается, прямо ужас на нее наводит. Зачем? Она, конечно, может, и преувеличивает, но легче от этого не становится… Да, я сам дурак – кашу заварил. И отец обижен, крепко за то обижен, что не спросясь жену в дом привел. В его дом, где он Хозяин. Без его ведома тут даже рыбка в аквариуме не появлялась… Оттого Аня ему так не нравится – сам не дал добро, а по принуждению он не привык, и не станет. Так что в любом случае, нам тут не жить. Но что же делать?

Борис старался не отчаиваться: «Ничего, – думал он, – главное на работу выйти, а там посмотрим».

* * *

После праздников Борис, как и ожидал, вышел на работу в «развивающееся предприятие» Гарика Карлуши, как тот сам называл свой полутеневой бизнес. Борис работал у него наемным на зарплате, и в том были как свои плюсы, которых было немало, но так же и свои минусы. Плюсы заключались в том, что он получил наконец возможность содержать себя и свою жену, и чувствовать себя перед отцом независимо и свободно, а минус – в том, что работать приходилось с утра до вечера – это раз, и самый главный, но незримый минус в том, что теперь там Борис оказался в положении зависимом и несвободном – это два.

«Это два» угнетало его в первую очередь потому, что его, так сказать, начальником стал его одноклассник, и это было бы еще полбеды. Но с Карлушей отношения у них были особенные. В школе были они не разлей вода, и составляли собой единство, сравнимое с единством слоговым. И как в алфавите есть буквы гласные и есть согласные, так же и Борик с Карлушей были этими буквами, только Борик – гласным, а Карлуша – на все согласным. Конечно, это не было дружбой, так сказать, в одни ворота, но напротив, они составляли отличный тандем, способный на подвиги просто невероятные. Они даже в летное училище поступать собирались вместе, но в самый решающий момент Карлуша отчего-то передумал – теперь понятно, отчего – его отец тогда уже устроил по блату в какой-то институт, чтобы в армию паренька не загребли. Борю же никто никуда пристраивать не собирался. И пока он, по Карлушиному выражению, полы в казарме драил, сам Карлуша, опять-таки не без помощи отца, уже успел наладить небольшой бизнес.

И вот теперь им предстояло поменяться ролями, что Борис внутри себя переживал достаточно тяжело. Правда, и сам Карлуша поначалу в роли главенствующего звена чувствовал себя не слишком уверенно и уютно, но быстро освоился, заметив, что Борис свои позиции сдал окончательно, и больше на роль центр-форварда не претендует, по крайней мере, теперь.