Поль Монтер - Непристойная рукопись

Эжен вошёл в кабинет секретаря барона и, торопливо сняв шляпу, неловко пригладил волосы. Во рту у него пересохло от волнения, и он едва слышно пролепетал приветствие.

Однако Леон Реманжу поднялся из-за стола и подошёл к оробевшему Бланшару совсем близко.

– Ну что сказать, сударь. Господина барона заинтересовало ваше предложение. Теперь он хотел бы прочесть рукопись целиком, надеюсь, вы догадались захватить её?

Эжен громко сглотнул, обмирая от собственной бестолковости. Господь всемогущий, наверное, сейчас он похож на недоумка. Дрожащей рукой он протянул свёрток. Чёрт, мятая газетная бумага выглядела слишком жалко посреди такого важного и солидного кабинета, но больше ему не во что было обернуть рукопись. Леон, ничуть не смутившись, положил свёрток на стол.

– Отлично, друг мой. Барон будет доволен, что книга закончена. Видите ли, бывает, что автор накропает лишь до середины и начинает убеждать, что вскорости допишет. Это очень портит впечатление. Лучше иметь дело с законченным вариантом. Присядьте, мне надо кое-что сказать, не годится, если вы будете торчать, словно напроказивший ученик перед учителем, – скупо улыбнулся Реманжу.

Это оказалось весьма кстати, беднягу Эжена уже давно не держали ноги.

– Итак, сударь. Мы поступим следующим образом. Господин барон ознакомится с рукописью, не волнуйтесь, он очень быстро читает и только тогда решит, стоит ли ему заниматься изданием. При благополучном исходе вы получите отличный гонорар и определённый процент с каждого проданного экземпляра. Где и как будет распространяться роман – вас не касается, это личное дело господина барона. Как и цена книги, ваш процент будет оговорён заранее и не подлежит изменениям. Уверяю вас, это намного лучше. Конечно, книга может стоить дорого, и вы вообразите, что могли бы получать с продаж больше. Но ведь нет гарантии, что её будут рвать из рук, и цена снизится. Стало быть, вы ничего не теряете. Ну и как я уже говорил, сам гонорар вы получите единовременно в виде чека, подписанного бароном. Об этой сумме мы будем говорить позже, если господин Баретт соберётся её издать. Заметьте, в таком случае все издержки и расходы печати ложатся на его плечи. Пока вы должны подписать бумагу, что в случае издания вы согласны с перечисленными условиями.

Эжен слушал секретаря, приоткрыв рот, в полном замешательстве. Он почти ничего понял, и в голове его билась только одна мысль, что, прочитав роман до конца, барон может передумать издавать его. И теперь молодой человек был согласен подписать что угодно. В его глазах подписанный документ хоть как-то приближал его к мечте. Он торопливо расписался на положенном перед ним листе бумаги.

– Очень хорошо, сударь, – кивнул Леон. – Теперь вам осталось немного запастись терпением, уверен, вам его не занимать, думаю, вы ждали довольно, пока таким наивным способом не добились возможности представить своё творение барону, – при этих словах Реманжу вновь скупо улыбнулся.

– Благодарю вас, сударь, – пролепетал Эжен. Он понял, что следует откланяться, более он ничего не услышит.

– Да, друг мой, оставьте адрес, по которому я могу вас отыскать в случае необходимости.

Бланшар залился краской до самой шеи. Проклятье, назвав жалкую улицу и дом, в котором он обитает, значит выказать себя нищим. Жалким нищим, что не заслуживает уважения.

– Видите ли, господин Реманжу, – промямлил он. – Я подыскиваю себе другую квартиру и вскоре перееду. Не будете ли вы любезны позволить мне самому наведаться к вам в контору через некоторое время.

Мэтр Реманжу внимательно посмотрел на гостя. Он всё прекрасно понял, ещё когда увидел Эжена впервые. И конечно догадался, что молодой человек умирает от стыда за своё убогое положение.

– Как вам будет угодно, сударь, – степенно произнёс он. – Приходите недели через две. Думаю, господину барону хватит времени на чтение.

Бланшар торопливо кивнул и поспешил откланяться.

Время ожидания обернулось для него настоящим кошмаром. Он стал крайне раздражительным, плохо спал и позволял себе грубить Маргарите, несмотря на то, что по-прежнему жил за её счёт. А влюблённая девушка словно не замечала дурного обращения. Ей казалось, что мужчина, а тем более такой умный и образованный, как Бланшар, имеет полное право на подобное поведение. С самого детства Марго не видела тёплых отношений между людьми. Она привыкла к вечной ругани, злобным выходкам и грубости, скотскому отношению мужчин и брезгливости женщин. И в кои веки проявив заботу, Маргарита искренне привязалась к объекту своего сострадания. С каждым прожитым вместе днём она всё больше находила в любовнике притягательные черты и даже недоумевала, как такой прекрасный и достойный человек обратил внимание на жалкую уличную девицу. То, что молодой человек пользуется её деньгами, её услугами, заботой и её телом, вовсе не смущали Маргариту. Ведь женщина и рождена только для того, чтобы услаждать мужчину и заботиться о нём. Он стал для Маргариты первой и самой чистой бескорыстной любовью, её мужчиной, её ребёнком, да наконец, единственной родной душой. И когда доведённый до крайности измучившим его ожиданием Бланшар в приступе раздражения отвесил девушке пощёчину, она лишь прижала ладонь к покрасневшей щеке и, глотая слёзы, залепетала оправдания. А Эжен несколько секунд оторопело смотрел на подругу, ему стало страшно, что он проявил неоправданную жестокость, да ещё по столь ничтожному поводу. Молодой человек готов был рухнуть на колени и вымаливать прощения и едва ли не целовать ей ноги. Но очнувшись и осознав, что Маргарита считает виноватой в случившемся себя, тут же передумал извиняться и, ошалев от безнаказанности, заносчиво проронил:

– В другой раз думай, что говоришь. Я не позволю обращаться с собой, как с жалким приказчиком или подручным лавочника.

И вместо того, чтобы возмутиться, девушка бросилась ему на грудь и, целуя руки, поклялась в своей любви и преданности. А ночью Эжен получил столько даровых утех, сколько сроду не доставалось случайным мужчинам даже за хорошие деньги. И Бланшар всё больше наглел, уверенный, что не получит отказа. И Маргарита готова стелиться перед ним, как перед владыкой и господином. И уличная девица, неосознанно потакая его любым, даже самым постыдным желаниям, добавляла к его и без того развращённой записками маркиза натуре ещё больше низменных проявлений.

Эжен не переставал грезить о свалившихся на него славе и богатстве. И подчас предавался этим мечтам вслух, лёжа в постели с любовницей.

– Даже не знаю, стоит ли купить себе экипаж и держать лошадей? Может, лучше взять внаём шикарное ландо и не думать о содержании возницы да устройстве конюшни. Воображаю, сколько забот появляется у людей с большими деньгами.