Илья Тамигин - Важнее и сильнее всего… Повествование о запутанной любви

– Здравствуйте, здравствуйте! – ответил он на приветствие девушек, – Насчет зачисления? Вот ваши документы. Рамирес кто?

– Я! – отозвалась Эстрелла.

– Держите! – слегка трясущейся рукой он протянул ей конверт из грубой бурой бумаги.

Эстрелла взяла и поблагодарила.

– Поедете в Крым, в лагерь труда и отдыха при совхозе «Путь Ильича». Совхоз садоводческий: персики, абрикосы, черешня, вишня, яблоки… Будете помогать собирать урожай и русский язык изучать. Помимо стипендии, ещё и зарплату получите, да!

Декан снова выпил воды и икнул.

– Ладно, всё пока… Теперь разберемся с вами, девушка… Вы – Рамирес?

– Нет! – опешила Хельга.

– А кто?!

– Мюллер…

– Г-м, странно… А Рамирес кто?

– Рамирес – это я! – сделала книксен Эстрелла.

– Ах, да! Энтшульдиген зи… Битте, вот ваши документы, фройляйн Мюллер. Счастливого пути!

– А не могли бы вы зачислить нас в одну группу, геноссе декан? – застенчиво попросила Хельга, впечатленная в самую середину беглым немецким языком высокого начальства, – Мы в одной комнате живем, хотелось бы и учиться вместе.

– Сделаем! – веско пообещал декан, сдерживая отрыжку.

И девушки с облегчением вышли на майское солнце. Настало время воплотить в жизнь грандиозные планы: покататься на метро, посетить магазины, сходить в кино, а может даже и в театр! Эстрелла предложила для начала поехать в магазин «Москва», смутно надеясь встретить там парня своей мечты. Хельга согласилась охотно, и, втиснувшись в автобус, подруги поехали отовариваться.

Около универмага Эстрелла долго озиралась, но, конечно, зря. Как мы помним, Михаил в это время был занят гравированием её портрета.

Первым делом она купила в галантерейном отделе красивый бритвенный станок «Буденновец» и упаковку лезвий «Нева». Хельга в это время стояла в очереди за бельём.

– Смотри, Эстрелла, какие лифчики замечательные! Румынские! – гордо похвасталась она, – Я сразу два купила!

Лифчики, действительно, были очень симпатичные, с косточками и кружавчиками, но кубинка только равнодушно покачала головой:

– Не, мне не надо! Я их не ношу.

Хельга с затаенной завистью покосилась на шикарный бюст подруги.

Купили по паре купальников – в Крыму, ведь, море! Ну, и много чего ещё, без чего девушки обойтись не могут. Через три часа, нагруженные сумками, выбрались на свежий московский воздух, пахнущий выхлопом множества автомобилей, дымом котельных и отходами производства какой-то химической фабрики.

– Придется вернуться в общагу! – огорченно вздохнула Хельга, – Разгрузимся, пообедаем, а тогда уж поедем кататься на метро!

Эстрелла не без зависти отметила, что русский язык у подруги более продвинутый, чем у неё. «Общага» – это местный жаргон, надо запомнить!

Михаил последовал совету Аскольда Арнольдыча и на следующий день посетил Опорный Пункт Охраны Правопорядка, в зону которого входил универмаг «Москва» и прилежащая территория. Участковый, немолодой капитан с усталыми, но добрыми глазами на волевом и мужественном лице, накануне отмечавший День Парижской Коммуны и, заодно, годовщину Бородинской Битвы (неважно, что эти события произошли не в мае, главное, чтобы народ о них помнил, не так ли?), долго не мог понять, что хочет от него этот странный парень, сбивчиво пытающийся объяснить, что ищет девушку.

– Так ты толком скажи, чо она тебе сделала-то! Тогда и дело заведем, и в розыск объявим! Вот тебе бумага, пиши заявление, значит! – подсовывал он бланк и ручку посетителю, думая при этом: «Нехай пишет своё заявление и валит отсюдова! А там видно будет, может, и не надо будет дергаться, регистрировать и меры принимать…»

Присмотревшись к милиционеру и принюхавшись к его дыханию, Михаил решил зайти с сильных козырей. На стол была водружена бутылка «Столичной». При виде сосуда с эликсиром счастья капитан враз посерьёзнел и подобрался, почувствовав печенью, что дело серьёзное.

– Понимаете, товарищ капитан, мне просто очень надо найти эту девушку. Я видел её на подведомственной вам территории. Вот портрет! Вот мой телефон… Если вы мне поможете, то моя благодарность будет безгранична в пределах разумного. А это – аванс!

– Ага! Частным, значит, порядком? – обрадовался участковый, – Это мы завсегда!

Он всмотрелся в гравюру и помотал головой:

– Не, не видал… Но, ежели увижу, документы обязательно проверю и вам сообщу!

– А можно в, так сказать, сопредельных участках ваших коллег задействовать? Вам проще, вы всех участковых знаете, да и факс у вас, я гляжу, есть… А за мной не заржавеет! Награда найдет героя обязательно! – выразительно глядя в глаза служивого, Михаил встряхнул сумку и оттуда раздался мелодичный звяк.

– Ну… можно, конечно, попробовать… Только дело это непростое, факс посылать да объяснять каждому, что, да почему… – вильнул глазами капитан, обреченный никогда не стать майором.

– Понял! Вот, ещё одна, для преодоления трудностей!

На стол встала ещё одна поллитра.

У участкового аж дыхание пресеклось от восторга.

– Да, щас, прямо при вас и зашлю!

Он уже прочно был на «Вы» с Михаилом и любил его, как родного.

Через десять минут факс, содержащий портрет девушки и просьбу позвонить, буде её личность удастся установить, а также обещание награды, был разослан дюжине участковых, тем самым обеспечив розыск по всему Юго-Западу столицы.

Попрощавшись за руку с благодетелем, капитан проводил его до двери и долго смотрел вслед, восхищенно бормоча:

– На какие только жертвы люди не идут из-за любви!

Покинув гостеприимные стены казенного дома, Михаил двинулся в Университет Дружбы Народов. Там ему сообщили, что все иностранные студенты, кроме имеющих задолженности, разъехались на каникулы в трудовые лагеря, а кто и на родину. Прикрепив на входной двери гравюру, подумал, что стоит попытаться уговорить секретаршу показать личные дела. Вернулся, объяснил суть дела, намекнул на награду, пытаясь внести аванс шоколадкой «Алёнка». Не прокатило! Секретарша оказалась неподкупной, а может, награда была маловата (Михаил сулил макияжный набор «Ланком» и французские духи «Шанель №5», которые намеревался экспроприировать у сестры!). На самом деле, она бы с радостью выполнила просимое, но личные дела хранились под замком в сейфе, куда бедняжке, жутко хотевшей красить веки настоящими буржуйскими тенями и пахнуть подлинным парижским парфюмом, доступа не было. Упускать щедрого посетителя ей не хотелось, и она, пообещав позвонить, если девушка найдется, деликатно прозондировала почву вопросом:

– А, может, и я на что сгожусь?

Михаил вежливо ответил, что для его целей, которые он разглашать не имеет права, годится только девушка с портрета, после чего поспешно ушел.