Илана Кузьмина - Треугольник Пенроуза

Они ещё немного посидели и стали собираться. В дверях Ольга обернулась.

– Отдыхай, Андрей, и потихоньку включайся в жизнь. Если что, звони, не стесняйся. И никого не слушай. Ты для Клавдии был как сын, кому как не тебе быть её наследником. Пока, Андрюша, будь счастлив.

– До свидания, Андрей, недельки через две я позвоню тебе, – Браверман похлопал Андрея по спине и вышел вслед за Ольгой.

– …Вот так я стал хозяином большой пятикомнатной квартиры в центре Москвы со всей обстановкой, владельцем иномарки и, вообще, достаточно богатым человеком, – сказал Андрей, и по его виду было понятно, что он до сих пор чувствует себя неловко. – В квартире я до сих пор живу, очень её люблю, но что касается денег… Честно скажу вам, Марина, я не раз был вынужден брать деньги со счетов, оставленных мне Клавдией, но при первой же возможности я возвращал всё назад, как взаймы брал.

– Почему? – удивлённо спросила Марина Наумова.

– Не знаю, – пожал плечами Андрей, забыв про вывих, и тут же сморщился от боли. – Наверное, я всю жизнь доказываю себе, что я не альфонс, что я сам в состоянии обеспечить себя и свою семью.

– Но это же глупо. Всегда кто-то наследует имущество умерших людей, ничего постыдного в этом нет, это норма жизни.

– Согласен, только я-то знал, что Клавдия любила меня не как сына…

– И что? – мягко улыбнулась Марина. – Ваши друзья правильно вам сказали, вы это наследство заслужили. Последние годы жизни Клавдия жила не в одиночестве, она любила красивого паренька, а любовь, даже платоническая, делает жизнь прекрасной. Она наблюдала, как не без её участия из молоденького вокалиста второсортной рок-группы формировался некто достойный уважения. За всё нужно платить. Вы заплатили Клавдии уважением, вниманием, любовью, заботой, нежностью. Она умерла не в одиночестве, а окружённая теплом и вниманием. Дай Бог каждому так умирать. Андрей, пора идти обедать.

Климов поднялся, взял полотенце, надел сланцы. Солнце уже так раскалило песок, что по нему босыми ногами было не пройти.

– А убийц вашего отца нашла милиция? Не было у вас желания отомстить за его смерть? – спросила Марина, когда они не спеша поднимались по каменистой лестнице к дому.

– Через пару лет банду, что убила отца, взяли – кого пристрелили при задержании, кому дали пожизненное. Да меня это мало интересовало, отца не вернёшь. Когда нам больно, мы ищем источник боли и, отыскав или назначив его, ненавидим и проклинаем. Человеку становится немного легче терпеть боль в душе. Я же винил и казнил самого себя. Мне было невыносимо больно, что я упустил время помириться с отцом, поблагодарить его за всё, сказать, что я его люблю и уважаю, доказать, что я не ничтожество. К тому же, гибель папы была первой смертью близкого мне человека, и меня больше потряс сам факт смерти отца, чем её причина. Мысль, что мой отец, большой и сильный мужчина, может умереть, не укладывалась у меня в голове. Я был в шоке, и мне было всё равно, кто его убил, за что и почему.

– Вы любили и отца, и Клавдию, они это знали и оба любили вас, Андрей, и гордились вами. Вам, Андрюша, не в чем себя упрекнуть.

Встав из-за стола после обеда, Марина виновато улыбнулась и сказала Андрею:

– Я ненадолго оставлю вас, Андрей, у меня кое-какие дела, а вы пока отдыхайте, но потом я очень надеюсь на продолжение рассказа.

Плечо противно ныло, Андрей то забывал о нём, то боль любезно напоминала о себе, и тогда мужчине хотелось на стену лезть. В его комнате стараниями кондиционера было прохладно, и Андрей с удовольствием растянулся на кровати. Казалось бы, только лёг, но когда Климов открыл глаза, часы показали, что он проспал около получаса. Андрей встал, умылся ледяной водой и вышел на веранду. Марина сидела за ноутбуком, бегло взглянув на вошедшего, она бросила ему:

– Андрей, присаживайтесь, я мигом, только письмо сыну отправлю, – через несколько минут она удовлетворённо нажала на «Enter». – Ну вот, всё. Андрюша, давайте немного пройдёмся? До Лазаревского и обратно, а то мы несколько засиделись, вам не кажется?

– С удовольствием, – ответил Андрей и сходил в свою комнату за солнцезащитными очками и бейсболкой.

Они не спеша шли по лесу, когда Марина заговорила:

– И что же было потом, после смерти Клавдии?

– После ухода Ольги и Бравермана я пытался переварить мысль, что квартира Клавдии – теперь моя собственность, но я не мог ни удивляться, ни радоваться, ни хоть как-то осознать этот факт. Я был так измучен, что понял только одно – мне не надо искать новое жильё, я остаюсь. Вот и славно! Я снова лёг и уснул. Было уже темно, когда меня разбудил дверной звонок – это пришла Вероника.

– Проходи, Вероника, – проговорил, позёвывая, Андрей, пропуская девушку в квартиру. – Проходи, я сейчас.

Андрей отправился в ванную и вышел к девушке посвежевшим и с более осмысленными глазами. Он сел напротив Вероники и лихорадочно соображал, что бы сказать, но ничего путного в голову не шло. Первой заговорила Вероника:

– Я работу себе нашла. После Нового года пойду устраиваться медсестрой в то самое отделение, где лежала Клавдия Алексеевна, – она немного помолчала и всё-таки решилась спросить. Спросила вроде бы так, к слову, но голос предательски дрогнул: – Андрей, а ты тут останешься жить или переедешь куда?

Вероника смотрела на парня глазами, наполненными отчаяньем и желанием чуда: одна мысль, что теперь, после смерти Даревской, он может уехать из этого дома и она никогда больше не увидит Андрея, приводила её в ужас.

– Нет, я остаюсь тут. Сегодня приходил друг Клавдии, адвокат и её поверенный, и сказал, что я по завещанию являюсь единственным наследником всего её имущества.

Вероника расцвела и засияла от счастья так, что даже слёзы выступили на глазах. Она восхищенно смотрела на Андрея, глубоко дыша, и улыбалась.

– Ой, я так рада! Может, я буду раза два-три в неделю приходить, как прежде, – приготовить еду, прибраться в квартире, постирать, погладить? – обрела наконец дар речи и робко предложила девушка.

– Да, конечно, если тебе не трудно будет, – легко согласился Андрей. Он за последние месяцы привык, что всю работу по дому делает Вероника, и это воспринималось им уже как само собой разумеющееся. – Попозже всё обговорим и решим. И об оплате – тоже.

Девушка вскинулась, открыла было рот, чтобы возразить, но не решилась. Для неё приходить к Андрею домработницей было единственной счастливой возможностью видеть его, разговаривать с ним, быть как-то причастной к его жизни.

– Ты ел сегодня, Андрей? – ласково спросила Вероника, участливо заглядывая парню в лицо.

– Не помню, нет, кажется, – Андрей поморщил лоб, пытаясь вспомнить. – Похоже, только на поминках ел, да я и не хочу, – отмахнулся он.