Михаил Дунаев - Кровь на бумагах. Наперегонки

Адъютант задумался, и будто немного стушевался. Макс приметил и это:

– Что-то не так, лейтенант?

– Подавать галеты? Из сухого пайка?

– Несите.

И вновь подошёл к карте. Он осознал, как стремительно она становится бесполезна. Теперь на ней верен только ландшафт, и то маловероятно. Но нечто отвлекло его от карты. Это был отвратительный запах, смесь горелого мяса, ткани и топлива. Воображение живо нарисовало сгоревшие танки на ближнем берегу Эльбы. Запах, будто прямо у него на столе идёт сражение. Будто эти пушечки и солдатики – были когда-то живые. И, как бы ни радовал запах вражеского трупа, окно Макс всё же решил прикрыть, после чего закурил.

– Кофе будет готов через пару минут. Да, господин генерал…

– Тоже почуяли? А теперь садитесь и закуривайте. Прямо здесь.

Адъютант скромно сел с другой стороны стола, сложив руки на коленях.

– У вас нет сигарет?

– Бросил, господин генерал.

– Ну не духи же разбрызгивать в моём кабинете. Может, предпочтёте трубку? К кофе, что может быть очаровательней?

Курт шумно вдохнул через зубы: – Вы дьявол, господин генерал-полковник – И направился к двери.

– Я же просил! Никаких генералов меж нами – крикнул он закрывающейся двери.

Адъютант не стал закрывать за собой дверь, и принёс кофейник:

– Господин… Рихтер. Куда поставить кофейник? – и пробежался по столу сплошь занятому картой.

– А ставьте прямо на карту. Я успел её испортить. Несите сливки и галеты, – и набивая трубки, снова украдкой глянул на часы.

В его воображении на мгновение возникла пыльная дорога и мчащиеся танки, и танкисты, высунувшиеся из люков своих серых боевых машин. Он поймал себя на мысли, что и его воображение отстало от времени, мол, нет сейчас никаких серых угловатых танков. И Макс снова взглянул на часы.

«Это превращается в невроз…» – подумал он, и слегка качнулся на стуле. Он заметил непроизвольно дёргающуюся ногу. Сапоги ловили отблески света из окна за спиной Рихтера, и нога дёргалась так быстро, что и метроном за ней не поспеет. Нога отбивала вполне ощутимый ритм несущегося на всех парах локомотива.

«Это точно невроз. Допью залпом эту чашечку кофе, и буду сидеть с радистами. Или лучше послать адъютанта?»

Он взглянул на Курта, прямого как струна, на которой держится маленький маятник. Этот «маятник» был в состоянии видимого покоя. Никаких лишних колебаний.

Курт поймал на себе взгляд Рихтера:

– Будут приказы, господин генерал?

Макс был выдернут из подсознания, в котором уже стоял грохот телетайпов, едва не вздрогнув, он скупо ответил: – Пейте кофе.

Сам же он отставил чашку в сторону и достал из ящика трубку и кисет.

– Вас угостить? – спросил он, набивая трубку.

– Если вы не изменили вашего приказа…

– Не изменил, – и Макс нагнулся к ящику за второй трубкой. Он протянул её своему адъютанту со словами: – Будь я принципиален в этом вопросе, я бы заставил вам на ней жениться.

– Простите? – Курт спросил, принимая трубку.

– С курением как с… интимными потребностями. В том плане, что… совершенно разная скорость и отдача. Трубка с вами до смерти, её или вашей. Сигарета истлеет за пять минут. Справил нужду и выбросил.

Курт кивнул, украдкой смотря в пепельницу. Окурков там не было, только вытряхнутый табак, не прогоревший и смешанный с пеплом. Но один окурок болтался в чашке. Он отметил эту занятную деталь, но дальнейшую нить мыслей от себя отогнал. Он принял и кисет от Макса, уже вовсю пыхтящего прямой и полированной трубкой из тёмного дерева, и стал набивать свою. После чего поднёс зажженную спичку, и стал пытаться раскурить. Но закашлялся, от непривычки к трубке, или же от долгого отказа от курения вообще. Курт поспешил смыть этот неприятный вкус остывшим кофе, и отложил еще дымящуюся трубку.

– Лучше бы я угостил вас сигаретами.

В кабинет постучались:

– Войдите – властно окрикнул Макс

В дверях, щёлкнул сапогами, показался рядовой в помятой форме и с кожаной папкой под мышкой.

– Что у вас?

– Связь восстановлена, получены данные по свежей диспозиции.

– Прекрасно. Оставьте папку, и передайте, чтобы попробовали связаться с дивизиями армейского резерва. После я попробую связаться с Брандтом. Исполняйте.

Рядовой резко развернулся, и будто механическая игрушка, вышел, отмахивая ногами и руками. Резко встал у двери, снова резко и механично развернулся, закрыл дверь. Но дальше чеканных шагов Макс не услышал, да и не мог – он уже сверлил глазами телеграммы, приклеенные к листу бумаги, и пробормотал – Курт, включите лампу над картой.

Лампы медленно разгорались.

– Подайте стэк… которым двигают фишки. И возьмите себе такой же.

Макс, захлопнул папку, и, протнул её Курту, уверенно прошёл к карте, говоря на ходу:

– Штабы не изменили положения, сорок седьмой танковый наводит переправу, – и Рихтер двинул его ближе к реке, сто семьдесят второй разведывательный всё еще в квадрате «Танго-Эхо 36». Еще одни, только переправились, скорее всего, моторизованная пехота – «Танго-Фокстрот 37».

Тем временем Курт, медленно передвигал фигуры противников: – Энквист свернулся, и отходит на запад.

– Черти!

– Наша линия выгнулась в квадратах соприкосновения.

– Вижу. А пушки в «Танго-Эхо 36» еще стоят?

– Уничтожены.

Курт снял с карты маленькую пушечку и положил её в коробку.

Макс поставил стек в угол: – Значит, организуем контратаку. Артиллерия отступила, средства ПТО уничтожены. Как вышибить танки?

– Может запросить британцев? – и Курт указал на «зелёный» аэродром.

– Курт, вы когда-нибудь развязывали мировые войны?

– П-простите?

– Вызвав британцев, мы автоматически ввяжем их в эту войну. Пойдёмте к радистам.

Они спустились на первый этаж, и за дверью отдела игрушек нашли радистов.

– Хороши игрушки!

Радисты попытались встать, но Макс попросил их не беспокоиться. Адъютант шепнул на ухо фамилию главы отдела радиосвязи:

– Капитан Левински здесь?

Он уже шёл по коридору – Да, господин генерал-полковник.

Макс протянул руку и тихо сказал: – У нас деликатное дело. Можем пройти в ваш кабинет?

Он встретил это рукопожатие лёгким удивлением, и в ответ щёлкнул сапогами: – Никак невозможно, господин генерал-полковник. Нет кабинета.

– Тогда пройдём в коридор.

Он молча прошёл к двери, и выпустив обоих, прикрыл за собой дверь.

– Левински, нам нужно развязать мировую войну.

– Простите?

– Наши части находятся в крайне затруднительном положении, нам нечем вышибить танки противника. Ближайшая авиационная часть – британская. Мы должны их вызвать

Капитан секунду вспоминал: – Боюсь, это сделали за вас, господин генерал-полковник. Пять минут назад части истребительно-штурмовой эскадры Рейнской армии подняты в воздух по тревоге и двигаются в сторону Линии «Э».