Клара Кёрст - Принцесса без королевства

Ховасора встала и подняла с пола полую белых лилий корзинку.

– Почему ты не сказала им правду, когда мы прилетели сюда? – спросил Гранквист.

Ховасора приложила палец к губам и поманила сына к выходу.

Гауров внизу ожидала карета, запряженная четверкой белых лошадей. Гранквист опустил подножку и подал матери руку. Ховасора легко, почти не опираясь на сына, забралась в салон. Гранквист забрался на козлы и хлопнул вожжами по крупам лошадей. Карета мягко тронулась. Кипарисы мелькали один за другим, небо пестрело маленькими, разбитыми на островки облаками, дул пронизывающий, пробирающий до костей ветер. День был на редкость ясным, солнечным, но прохладным.

Гранквист остановил лошадей неподалеку от Трезубца, привязал вожжи к коновязи и помог матери спуститься.

Ховасора протянула к солнцу руки, покрывшиеся на высоте мурашками.

– Вот она живительная сила, яркая, светлая, дарующая жизнь, а не пустынная, одинокая, безжизненная. Как можно верить в Лунного Бога и не верить в Бога-Солнце? Лунный Бог – мертвец с пустыми глазницами. Ах, и кто придумывал название этой Скале, кто в своем уме назовет такую красивую скалу – скалой Мертвецов?

Ховасора тряхнула волосами и потянула сына вниз. С правой стороны Скалы Мертвецов была лестница скорби, по которой возносили умерших королей, а с левой, пологий спуск. По нему-то мать с сыном и спустились к морю.

– Редким людям можно говорить правду, – сказала Ховасора в продолжение прерванного разговора, нарушая молчание.

Женщина зачерпнула в ладони воды и с радостью посмотрела как бликуют на волнах солнечные лучи.

– Королей и царей нельзя обманывать, это запрещено. Если ты нарушаешь законы, ты становишься преступником, изгнанником. Но человеку не прожить вне закона. Услышав нашу историю, гаялы сочли бы нас искателями приключений, не достойными внимания. Нас бы тут же отсортировали в корзину личностей с сомнительным прошлым, и мы бы никогда не отмылись бы от этой грязи.

– То есть, они бы сочли нас теми, кем мы являемся на самом деле, мама?

Ховасора брызнула на сына водой и рассмеялась. Она выпрямилась, ее тонкую, еще девическую, фигурку обтягивало белое платье, черные волосы летели на ветру, как стая галок. Ховасора прикрыла счастливые глаза рукой и ответила сыну:

– Я родилась дочерью поварихи и конюха, но погляди на меня теперь – я королева. А это значит, мой сын, когда я родилась, я уже была королевой.

Гранквист молчал.

– Ты родился сыном царя и наложницы, тебе грозила участь слуги алтаря предков, но погляди, кем ты стал – наследником короля гаялов. Если ты станешь королем, значит, ты был им рожден.

– Ты ждешь ребенка, мама? – спросил Гранквист.

– Так и есть, – Ховасора положила руку сына на живот, в котором скрытая от чужих глаз таилась жизнь.

– Твой ребенок будет сыном короля, он будет королем, а не я.

Ховасора обхватила руками шею сына и, крепко прижав к себе, зашептала:

– Нет, Гранквист, ты будешь королем, коли того захочешь. А мой ребенок будет тебе младшим братом или сестрой. Ты полюбишь его.

Гранквист отстранился от матери и посмотрел на бегущие строем волны. Ховасора положила руку на спину сыну и проговорила:

– Старший сын царя Хавасар был рожден царем. Но он уже никогда им не станет.

Ховасора зашла в воду, юбка намокла и льнула к ногам, мешая двигаться. Королева вынула из корзины лилии и опустила их на волны. Цветы, покачиваясь, стали уходить от берега.

– Хавасар был благородным человеком, такого я больше никогда и нигде не встречала. Он был суров и нежен, в его душе сочеталась любовь к жизни и презрение к себе, он был щедр к другим, но скуп, когда дело касалось его самого. Знаешь, он был из тех людей, которые видят в предметах и людях больше, чем те содержат. Такие люди как Хавасар беспомощны, потому что ничего не могут сделать ради себя, только ради других. Они считают, что не достойны усилий. Зачастую их жизнь подвиг, а смерть поистине прекрасна.

– Он был щедр ни к каждому, мама.

– Верно, он считал, что если он не может жить ради себя, то человек, ради которого он будет жить, должен быть необыкновенен.

– Почему он считал нас необыкновенными?

– Тебя интересует, почему он нас спас от бабки Сахили?

Гранквист кивнул.

– Хавасар был единственным сыном царя Сахора, его мать Авара родила царю одного сына и восемь дочерей. Эта ленивая корова, родив девятерых детей, ушла на покой – объедаться засахаренными финиками и лущить шкурки бананов. Цари издревле заводят себе любовниц, жена предназначена для дела, рождения наследника, а наложница – для удовольствий. Меня взяли от матери в 14 лет, уже тогда я выделялась среди сверстниц красотой.

Красота сама по себе не может сделать женщину счастливой, но она открывает больше возможностей. Тебе, мой сын, я бы посоветовала держаться подальше от женской красоты, особенно от красоты златовласой принцессы, но чует материнское сердце, мои советы порядком запоздали. Ховасора сделала паузу, но Гранквист, не отрывая глаз от матери, внимательно слушал.

– Долгие три года я была усладой Сахора, но потом случилось то, что не могло не случиться, я забеременела тобой, мой сын. В таких случаях цари ищут себе новую любовницу, а старую забывают, выбрасывают, как полотенце, после того как вытерли об него руки. Незаконных детей царя воспитывают в аскезе, служителями алтарей. Бастарды не имеют права на жизнь, на любовь, их существование заключается в служении духам-предков, они возносят молитвы и поддерживают огонь. Скучная участь, не так ли?

После первых родов наложница царя становится наложницей придворных сановников, военной аристократии гауров, спускаясь с самого верха до самого низа, пока подурневшая и постаревшая, она не становится служанкой, возвращаясь туда, откуда она пришла. Я знала об этой печальной участи и сделала все, чтобы избежать ее. И Сахор не отказался от меня. Я родила, а он по-прежнему приходил ко мне и к моему сыну, к тебе, Гранквист.

Советники удивлялись его привязанности, жена отнеслась равнодушно, только старая паучиха, царица Сахили, мать Сахора и Хавана, твоя бабка насторожилась, заподозрив в этом поступке нечто большее, чем простую причуду.

Злая, мелочная, подозрительная, дотошная, мерзкая старушенция, Сахили была маленькой и юркой, с крысиными глазками, раздутым носом, толстыми щеками, ртом, полным крепких, как алмазы, зубов, и кроваво-красными губами.

Сахили почуяла во мне, дочери поварихи, равную себе соперницу, соперницу своему влиянию на старшего сына. Я вкралась в сердце Сахора и с удобствами расположилась в нем. Царь был послушен мне, я могла бы им вертеть, как хотела, но до поры до времени я пользовалась своей властью с осторожностью.