Эйк Гавиар - Гайдзиния

Показывается ряд фотографий длинноволосой, приличной на вид, милой и ровнозубой молодой девушки в коротком желтом халатике. Разные позы (пристойные). После чего появляется английская фраза, продублированная на японском:

– Hold your horses! (Естественно, с восклицательным знаком; тот, кто делал ролик, вероятно, очень мучился, невероятным усилием воли заставил себя поставить только один знак, а не три).

Возникает анимированное изображение конного экипажа с богато виньетированной каретой, каких в Японии явно никогда не было. Возница натягивает вожжи, совершая это самое hold your horses, так нужное современному токийцу в ежедневном лексиконе. Снова на экране эта фраза. Так повторяется несколько раз, после чего видеоряд переходит в финальную стадию.

Изображение двух обезличенных молодых людей. Один из них с букетом цветов, трясется, в типовом пузыре для реплик рядом с его головой – три восклицательных знака. Его собеседник спокоен.

– I am going to ask her out, – говорит тот, что с цветами.

– No, – отвечает ему собеседник, протягивая вперед руку в останавливающем жесте, – hold your horses!

К чему это все, я мало понимаю. Программа поднятия грамотности населения, спонсируемая городской администрацией? Не знаю, мне наплевать, но делается очень смешно. Я еду на станцию Shinjuku, чтобы добраться оттуда в Fuchu City, поскольку именно в этом районе (не знаю, как правильно называется данная административная единица) находится кладбище с могилой Мисимы.

Плохо себе представляю, как я буду искать эту могилу и зачем мне вообще туда. Но почему-то представляется, что если я кого-то спрошу:

– Вы говорите по-английски? Не подскажете, как пройти к могиле Кимитакэ Хираока?

Мне ответят:

– No, wait! Hold your horses!

Это в лучшем случае, если не убегут, как делают многие. К чему ни я, ни Скинни так и не привыкли. Да и кому эти лошади вообще нужны? Пора признать горожанам, что в Токио почти никто не говорит по-английски. Все, что здесь умеют делать, это кланяться и говорить «спасибо! спасибо! спасибо!» по поводу и без повода. И это в стране, где влияние американской культуры невероятно велико. По улицам ходят толпы худосочных джиггеров с искусственными кудряшками на головах и слушающих черный рэп; в стране, где есть свои бейсбольные команды, собирающие огромные стадионы, рестлинг-шоу, баскетбол, бары, пабы, дартс, американские марки одежды, Wendy’s, Subway, McDonalds, Steak House, TGI Friday’s и прочая хрень. Страна, в которой бесконечно крутят записи Джона Бон Джови абсолютно везде, а его нестареющая задница красуется на многочисленных плакатах не только в музыкальных магазинах (хотя там ей место еще меньше, чем где-либо еще), но и вообще черт знает где.

Hold your horses!

Мне делается так смешно, что я не могу больше сдерживаться и начинаю сдавленно похрюкивать. Сдавленно, но громко. Никто, конечно же, не осмеливается взглянуть на меня. Вокруг того места, где я сижу – санитарная зона. Ни один местный не имеет права подойти близко, а уж тем более сесть рядом. Соседние со мной места свободны, но японцы предпочитают толпиться в стороне, мешая друг другу, делая вид, что так и должно быть, и какой-то хрюкающий гайдзин в вагоне их не запугает. Главное – не смотреть ему в глаза. Иначе пасть его разверзнется и он заблюет всех гадкой и обильной мокротой, заразной болезнью, смертельной инфекцией.

На огромной станции Shinjuku я долго хожу среди тысяч японцев. Всматриваюсь в сотни иероглифов, пытаясь понять, на какой поезд мне сесть, чтобы доехать до Fuchu City и оттуда уже добраться до кладбища Tama Reien. Hold your horses, за время поездки до Shinjuku никто так и не научился говорить по-английски, а если и научился, то все равно меня игнорируют. Боятся, испуганно убегают, когда я пытаюсь задать вопрос. Попадаются редкие гайдзины, все без исключения сопровождаемые молодыми японками, но к ним приближаться нет никакого желания. Я брожу вокруг, разглядывая бессмысленные карты на стендах, цветные линии, непонятные значки, некоторые из них похожи на сильно искаженные эмотиконы. И эта издевательская надпись красным на каждой карте (единственная переведенная «предусмотрительными» японцами на английский): «You are here!»

Похмелье постепенно сходит на нет. Не ощущая никотинового голода, но чтобы снять подступающее раздражение, я выхожу на улицу выкурить пару сигарет Кент 6. Руки медленно перестают дрожать, ясность сознания постепенно возвращается. Тепло. Хорошо. Прекрасный день, чтобы посетить могилу Мисимы. Не пить хотя бы сегодня. Алкогольные сны не приносят отдыха – только пот, метание в кровати и неясное чувство нарастающего разочарования. Шока, что произошло нечто непоправимое. Что именно, мне неизвестно – вероятно, ничего; или же я так плохо переношу ежедневную гибель клеток в мозгу, что постоянно хожу как в трауре?

Я провожу рукой по лбу – он сухой. Верный признак того, что физическое похмелье вот-вот прекратится. Зачем-то трогаю сухой как у больной собаки нос, выдыхаю остатки дыма и возвращаюсь в зал огромной станции.

Выискиваю глазами к кому бы можно было обратиться еще. Раздражение обычными прохожими (этими пугливыми ланями) за последние полчаса достигло предела. Мне хочется попытать удачи с кем-нибудь в униформе.

Рядом с одним из многочисленных входов на железнодорожные пути сидит солидный японец в синей фуражке и синей же форменной одежде. Я подхожу к нему.

– Вы говорите по-английски?

Он отрицательно качает головой, даже не подняв на меня глаза.

Ну нет, так не пойдет. От тебя я не отстану.

Я скидываю рюкзак с плеч и ставлю его на некое подобие стола. Прямо перед служащим. Это заставляет человека в фуражке посмотреть на меня. Он принимается что-то мягко, но с нотками строгости в голосе, говорить. Я мотаю головой и пожимаю плечами: «Извини, друг, теперь я тебя не понимаю». Одновременно я роюсь в рюкзаке и извлекаю на дальневосточный (только не божий) свет блокнот, который подарил мне на день рождения Цервус. На обложке светловолосые мальчик и девочка с крупными (не узкими) голубыми точками вместо глаз приветливо машут рукой, позади них изображено некое подобие елей, две желтые пчелы и красуются четыре разборчивые надписи на понятных мне языках. Produced by Yogetsu. Bmlabo limited. Made in Japan.

Имейте потеху. Последняя фраза напечатана по-русски. Именно потеху я и имею. Вырываю чистый лист и, стараясь ровно выводить буквы, пишу: «Fuchu City». Секундное замешательство (чтобы еще такое прибавить?), и я ставлю в конце большой вопросительный знак. Сую бумагу служащему и вежливо снимаю рюкзак со стола.

Вежливо кивая головой, сверяясь с какими-то списками у себя и часто издавая горловые звуки, похожие на мягкий вариант неизвестного мне слова «Угхм», служащий выглядит как птица. Сходство настолько велико, что я неосознанно сую руки в карманы в поисках крошек какой-нибудь еды, мне хочется покормить несчастное, но милое животное.