Александр Пироженко - Авенир

Сперва Арону было трудно даже представить, что он все-таки сделает это, но его подстегивали злость и обида. Подумать только, она легла спать, наверное, даже не заботясь о том, что скажет ему утром. А если бы не предупреждение Рекотара, он бы сейчас действительно преспокойно спал.

Арон поднялся и сел возле Лии. Утомленная девушка уже тихо сопела. Если ее сейчас разбудить, она будет долго и тяжело приходить в себя, а это как раз то, что ему нужно. Арон взял ее за плечо и стал трясти, приговаривая: «Просыпайся, просыпайся». Девушка долго не открывала глаз, но, наконец, приподнялась, опустив голову и мучительно сжав виски.

– Что такое?

– В общем, ничего страшного. Хотел только сообщить тебе, что наш маг сбежал.

Он умолк, ожидая, когда сказанное дойдет до нее. Лия подняла на него покрасневшие глаза и слабо, бессвязно залепетала:

– Что?.. Не может быть… Я же сама…

Она сбилась, но Арон счастливо за нее закончил:

– Отпустила его.

Глядя друг другу в глаза, один с торжеством разоблачителя, другая с наступающим озарением, они застыли так на какой-то миг. Арон добился своего – Лия поняла, что ему все известно. Но нельзя было больше медлить. Она уже могла готовить заклятье, когда он коротко ударил ее кулаком в челюсть. Голова Лии дернулась, и девушка откинулась на спину. Арон склонился над ней и уверился, что она без сознания.

– Извини, – пробормотал он. Как легко она им пренебрегла, словно он был только мелкой незначительной преградой, – неужели он заслужил того, чтобы она так его обидела?

После, когда он разберется с Авениром, нужно будет вернуться, связать ее и доставить в Эр, а там посмотреть, что она скажет Рекотару и Беру Третьему о своем предательстве.

После непродолжительных поисков он нашел воина, который рассказал ему, куда уехал виденный им человек с волком.

Арон нашел себе другого коня и поехал той же дорогой.

Крупная черная ворона, сухо хлопая растрепанными крыльями, нависла над ним в небе. Скорость всадника ей мешала; ворона то снижалась, то поднималась, приноравливаясь к его темпу. Авенир достал из-под плаща посох, большой рубин на вершине древка излучал опасный красный свет, расходившийся от центра косыми острыми лучами. Этот дрожащий, пока еще бледный свет отвечал на близость проклятия.

Ворона, кружившая вокруг всадника, вдруг поднялась выше и улетела вперед, затем развернулась и резко стала падать. Она летела прямо в Авенира, и на такой скорости запросто при столкновении могла выбить из седла и проломить ему череп. Конь начал оступаться и дергаться, явно желая остановиться, но маг пока еще держал его волю, не давая полностью подчиниться страху. Авенир не делал попыток уклониться от стремительно приближавшейся птицы, он лишь поднял повыше светящийся посох. Ворона в самый последний момент, наткнувшись на красные рубиновые лучи, неожиданно раскинула крылья и ушла в сторону. Маг оглянулся – ворона ударилась о землю и несколько раз перекатилась, но, подгоняемая ужасной силой, попробовала вновь подняться в воздух. У нее были вывернуты оба крыла, но ворона, помогая себе клювом и выдирая лапами траву, остервенело ползла за ним.

Молчаливая, неподвижная степь начинала медленно шевелиться, скидывая с себя чары тишины и одиночества. Только что Авенир был единственным нарушителем ее покоя, а вот уже вдалеке в темно-синее небо поднялась стая ворон – отозвалась на его присутствие. И чем ближе становилась мертвая стая, тем тяжелее было магу удерживать коня в спокойствии, дикий страх рвал животному сердце. Но темные холмы приближались, уже явственно различались их очертания с тонкими, обнаженными, еще не тронутыми ранней весной деревьями на вершинах, и маг решился отпустить коня. Он спешился, снял с седла меч и пристегнул к поясу. Волк нетерпеливо носился вокруг – его, как и мага, влекло к холмам, он так же отчетливо слышал зов проклятой земли. Авенир хлопнул коня по крупу, тот сорвался с места и поскакал в сторону лагеря.

Перехватив удобней посох, пульсирующий красным сиянием, маг попросил волка держаться ближе и скорым шагом продолжил путь. Стая птиц закружила над ними. Десятки ворон подлетали низко к земле, и чем ближе они были к Авениру, тем ярче разгорался рубин на вершине посоха – темный красный свет, разливавшийся на несколько метров вокруг, чуть-чуть не обращался во влажном степном воздухе сгустившейся кровью. Вороны одна за другой устремлялись к ним, но, наталкиваясь на багровое сияние, отклонялись в сторону. Рубин горел холодным пламенем их собственного мира, – они метались, как над прозрачным куполом, распространяя нестерпимый гнилостный запах, резкий, мокрый запах разложения: проклятие и зараза крылись под их черными перьями.

Авенир уверенно шагал вперед, и хотя его взгляд был прикован к быстро надвигающимся холмам, он не видел их; перед ним разворачивалась совсем иная картина – мир раздваивался: словно два изображения наслоились одно на другое и не потеряли своей ясности, четкости: ночная степь, прорезанная карканьем и шорохом десятков крыльев, оживающая призраками земля со своим настойчивым и полным надежды зовом – с одной стороны, и дверь в пустоте, за которой раздавались звонкие пронзительные голоса – с другой. Они ждут его, ждут, когда он повернет ручку; вот она, дверь – дрожит от их криков, от их тоскливого воя, и магу казалось, что раздающийся за ней скрежет уже достигает степи, царапает прозрачными когтями землю у него под ногами, вливается в травяной шелест… Ему представлялось, что стоит лишь приоткрыть дверь , чтобы бьющий из-за нее багровый свет прорезал все хлипкие грани реальностей и слился со светом, исходящим от его посоха.

Волк зарычал, привлекая внимание мага. Авенир проследил за его взглядом. Нечто крупное, темное и грузное, переваливаясь, двигалось им навстречу. А еще через миг раздался рев, перекрывший воронье карканье.

То, что отправляться в одиночку к вражескому войску было большой глупостью, Арон понял только в дороге. В его разгоряченной голове, полной мыслей о предательстве, не сразу созрела эта мысль. Кроме того, что это было смертельно опасно, так еще и вынуждало весьма усомниться в коварстве Авенира – если бы он хотел скрыться с драгоценными камнями за пазухой, вряд ли бы он направился в эту сторону. Мысли в голове Арона путались и никак не желали приходить в порядок: если Авенир все-таки не собирался обманывать Бера Третьего, то почему так странно поступила Лия? А если не существовало никакого заговора?.. Но, в конце-то концов, она отпустила Авенира, не потрудившись даже объясниться, значит, здесь лишь поэтому что-то не в порядке.

Арон признавал, что с такими рассуждениями ему лучше повернуть обратно. Однако у него ведь имелись точные указания Рекотара: проследить за Авениром, с оговоркой на то, чтобы пристально наблюдать за Лией, которая могла легче поддаться влиянию мага. Из этого выходило, что он просто обязан продолжать преследование.